В воскресенье вечером Кира, надев их, решила дойти до здания, в котором располагалось её будущее место работы: прогуливаясь по широкому, немного петляющему и слегка идущему в гору тротуару, она за пятнадцать минут дошла до несколько обособленно-стоящего стекло-бетонного многоэтажного дома, приветливо сверкавшего на вечернем солнце; возле него не было ни одного автомобиля. Она внимательно посмотрела на него, улыбнулась, развернулась и пошла обратно, решив, что разумнее всего было бы начать новую жизнь свежей и выспавшейся – под приятным весом новых впечатлений это было совсем не сложно осуществить.

Дойдя в свой первый рабочий день до здания, в котором размещался офис её новой компании, и пройдя через большие крутящиеся двери, Кира обнаружила себя в просторном прохладном холле; та стена, на которой располагались входные двери, сплошь состояла из растянувшихся от пола до потолка окон; у некоторых других стен стояли узкие и длинные белые лавки. Поток стремящегося на работу народа неизменно уходил по диагонали направо; войдя в него и дойдя до правой дальней стороны холла, она увидела, что оттуда, уходя совсем вправо, начинался рукав лифтов. Лифты оказались необыкновенно просторными. Доехав до этажа, на котором находился HR её компании, она, потратив некоторое время на поиски, отыскала нужный отдел. Минут через десять она уже сидела за одной из сторон длинного просторного стола и слушала речи расположившихся напротив неё сотрудников HR; немного поодаль, словно желая зримо обособиться, сидела худая девушка в строгом юбочном костюме; её лицо было не менее строгим, чем костюм, а её тёмные волосы были собраны в тугой конский хвост, который словно поднимал концы её бровей чуть выше и тем самым делал выражение её лица немного суровым; на вид ей было чуть более тридцати лет. Когда до неё дошла очередь, она сказала, что её зовут Тина и что она – начальница отдела, в котором будет работать Кира.

После разговора с HR Тина повела Киру на её рабочее место, которое находилось в офисе открытого типа на двадцатом этаже. Кира была так взволнована масштабом нового рабочего здания, что тут же впитывала в себя всю информацию о каждом увиденном квадратном метре пространства, в котором ей предстояло работать. Выйдя в лифт-холл своего будущего этажа, она осмотрелась и заметила, что он был сквозным: по правую и левую руку начинались проходы в соответствующие половины здания; напротив самих лифтов была глухая стена, у которой стояло несколько торговых автоматов. Кира и Тина ушли налево и, пройдя недлинный широкий коридор, оказались в просторном открытом офисе. Большинство столов находилось по левую руку – как и огромное окно, игравшее роль одной из стен; по правую руку стояло меньшее количество столов, и они располагались чуть поодаль от широкой проходной полосы, которая шла сквозь всё помещение и вливалась в узкий коридор, начинавшийся на противоположной стене и уводивший дальше на этаж. Стол Киры был с правой стороны; она не могла не заметить, что между ним и соседними рабочими местами было столько пространства, что если бы дело происходило на её предыдущем месте работы, то сюда бы вместили ещё один стол, а все оставшиеся дыры заткнули бы принтером, этажеркой и высоким широколистным растением в большом невзрачном пластиковом горшке. Место Тины тоже находилось по правую руку. Кира узнала, что оказалась пятнадцатым человеком в отделе и, сделав небольшой круг, познакомилась с некоторыми из своих коллег.

Немного обжившись на рабочем месте и получив от Тины задания по первичной адаптации, она, ни на минуту до этого не забыв данного Марку обещания, достала телефон и набрала его номер: пространства вокруг её стола было столько, что, казалось, если она будет разговаривать умеренно негромко, то может остаться совсем не услышанной коллегами по офису.

– Алло! Ты уже в офисе, да? – сразу спросил Марк, как только поднял трубку.

– Алло, да. Здравствуйте.

– Ой, что-то я не поздоровался даже, – слегка виновато ответил он, коротко усмехнувшись, – Ты же на двадцатом этаже?

– Да.

– Смотри: если идти налево от лифтов… Ты же сейчас там, да? В офисе сразу налево?

– Да, именно там.

– Ага. Отлично. Если стоять лицом к окну, то справа увидишь проход. Иди туда и потом поверни налево: там будет мой кабинет. Я буду ждать тебя у входа.

– Хорошо, сейчас приду.

Кира даже не думала, что сможет настолько быстро узнать, что было расположено в соседнем помещении: она торопливо встала с офисного кресла, для большей уверенности расправила плечи и пошла к коридорчику. Пройдя его, она увидела, что он выводил в следующий просторный открытый офис, на другом конце которого был виден ещё один похожий коридор. Она повернула налево и увидела, что вместо окна, которое занимало всю левую стену в предыдущем помещении, здесь выстроились в ряд двери отдельных кабинетов; одна из них была открыта, и в проёме, как и обещал, стоял Марк: одной рукой он держался за внутреннюю ручку двери, а другой – немного робко махал Кире. Подойдя к нему, она получила приглашение зайти внутрь. Кабинет оказался не очень большим и вытянутым; его дальняя стена была тем самым стеклом, которое шло через всю лицевую часть здания; стол Марка стоял параллельно окну и был расположен так, что сидящий за ним человек оказывался спиной к солнечному свету. Он сел на своё место и пригласил её занять стул, стоявший с противоположной стороны стола.

– Спасибо, что зашла, – начал он.

– Вы знаете, это вам огромное спасибо. Это, скорее всего, прозвучит провинциально, но я, – она сделала рукой описывающий дугу жест, олицетворяющий всё её текущее окружение, – сильно впечатлена. Спасибо, что дали такую возможность.

– Я очень рад, – признался он, – Я всего лишь хотел ещё раз сказать тебе, что я очень любил твоего отца, и то, что с ним случилось… – он запнулся, – У меня тоже есть семья – жена и дети. Я даже не могу представить, что со мной или с ними что-то… – он снова запнулся, но на этот раз в попытке подавить сдавившее горло всхлипывание, – Ну, ты видишь, – торопливо проговорил он, быстро и нервно усмехнувшись и показав на себя ладонью, – Это всё, что я хотел сказать. Я не хочу тебя отвлекать. Всё-таки сегодня твой первый день.

– Спасибо ещё раз. Я всё очень ценю, – благодарно ответила Кира и начала подниматься со стула.

Неожиданно раздался стук в дверь, и она тут же села обратно.

– Да! – откликнулся Марк.

Дверь открылась, и в кабинет заглянул парень, который, увидев, что у Марка был посетитель, тут же сказал «зайду позже» и собрался закрывать дверь. Хозяин кабинета остановил его, воскликнув:

– Подожди, мы уже закончили!

Марк даже вскочил со стула: его лицо озарилось непонятным восторгом, и он начал бросать на Киру нетерпеливые светящиеся взгляды, как будто сгорал от желания сообщить ей какую-то новость. Вместо этого, однако, он повернулся к новому посетителю и спросил у него:

– Что ты хотел?

– Мама просила передать. Забыл в машине отдать, – произнёс тот, наконец-то зайдя в кабинет, и протянул ему небольшой конверт, – Мама сказала, что…

– Да, я знаю, – бегло перебил Марк, быстро взял конверт, не менее быстро положил его на стол и, как будто боясь упустить момент, торопливо заговорил, слегла протянув ладонь в сторону Киры, – Познакомься, это Кира, я рассказывал про неё. Кира, это Макс, мой сын. Он тоже здесь работает. Вы ровесники, кстати.

Кира подавила желание повернуться к Марку и выпалить «Сын? Приёмный?»: он был настолько не похож на своего отца, насколько это вообще было возможно. В то время, как у Марка были округлые черты лица, не очень большие, широко раскрытые и круглые глаза, плотная фигура и прямые тёмно-рыжие волосы, черты лица его сына нельзя было назвать округлыми, глаза – небольшими, а фигуру – плотной; его волосы были волнистыми и имели насыщенный пшеничный цвет: они лежали на его голове небольшой копной и так отчётливо различались по цвету от светлых, почти выжженных кончиков до тёмных корней, доходивших у самого основания до цвета карамели, что Кира никак не могла понять, являлась ли эта многоцветность результатом какого-то чудесного натурального свойства либо же это было некое причудливое мелирование. В то время как Марк был эмоциональным и впечатлительным, его сын казался спокойным до невозмутимости; немного присмотревшись к нему, она поняла, что это ощущение исходило от особенностей его глаз, которые были прикрыты веками чуть больше обычного и придавали выражению его лица налёт равнодушия. Они с отцом были примерно одного роста (выше неё сантиметров на восемь, по её прикидке), но это не было большой редкостью среди людей.