Тот изнурённо вздохнул, стянул панаму и протянул ей. Кира, надев на себя панаму, почувствовала щемящее и растекающееся по груди удовольствие.

Выставка, как оказалось, была разделена на тематические зоны: у входа располагались фигуры в виде животных, далее – скульптуры с фантастическим уклоном; ещё дальше как будто бы виднелись сказочные сюжеты. Солнце быстро скрылось за облаками, но Кира решила, что снимет панаму только в том случае, если её открыто об этом попросят.

– Больше вопросов у тебя нет? – неожиданно спросила Майя, – Ты сказала «я позадаю вам вопросы», – она сделала акцент на множественном числе.

– Есть, конечно, – ответила Кира, чуть не добавив «они у меня всегда есть».

Вопросы было очень хорошо задавать именно Майе: во-первых, она охотно на них отвечала, во-вторых, определённо получала от этого удовольствие, и, в-третьих, производила впечатление человека, который имел склонность говорить больше, чем нужно.

– У вас живы бабушки и дедушки?

– Только с папиной стороны. А у тебя? – вернула Майя.

– Только с маминой. Общаетесь?

При этом вопросе Майя быстро повернулась к брату, как бы сомневаясь, стоило ли ей распространяться на эту тему. Тотчас же, однако, преодолев своё сомнение, она сказала:

– Только с бабушкой.

– Они в разводе? – поинтересовалась Кира, предположив, по её мнению, самое логичное объяснение.

– Нет, но… – ответила Майя, снова начав сомневаться в том, стоило ли ей продолжать, – Папа не хочет, чтобы мы общались с дедушкой.

– Почему? – удивлённо выдала Кира, поздно подумав о том, что этот вопрос мог выходить за границы вежливого любопытства.

– Извини, я не могу это пропустить… – внезапно пробормотала Майя и быстро ушла вперёд – туда, где виднелись песчаные замки.

Кира, прибавив шаг, пошла за ней. Зона сказок была впечатляющей – помимо классического диснеевского замка тут были представлены всевозможные крепости и дворцы: некоторые как будто бы были репликами настоящих исторических источников, а некоторые представляли собой фантазию скульптора или попытку передать те зрелищные замки, с оригиналами которых Кира не была знакома. Майя бегала от одного к другому, фотографировала их с разных ракурсов, а с некоторыми пыталась делать селфи, которые, судя по всему, получались не так хорошо, как ей бы хотелось: кажется, скульптуры такого размера не помещались в селфи-кадр. Кира тоже решила не терять времени и стала аккуратно фотографировать те скульптуры, которые, как она предполагала, были достойны этого больше своих соседей. Макс же встал где-то по центру и начал утомлённо переводить взгляд с одной своей спутницы на другую.

– Тебя сложно впечатлить, да? – спросила Кира, пытаясь отойти от очередного объекта съёмки так, чтобы он попал в кадр целиком.

– Почему сразу «сложно впечатлить»? Может, мне нравится.

– По тебе не скажешь. Но, видимо, пора уже привыкнуть, – улыбнулась она и снова вернулась к съёмке.

Когда они закончили, Майя снова подошла к ней и взяла под руку; они пошли дальше.

– Мы прервались, – к большому удовольствию Киры сказала она, – Ты спросила «почему». У папы сложные отношения с отцом. Я даже как-то слышала, как он разговаривал с ним по телефону и…

– Ты уверена, что про это стоит говорить? – раздалось позади.

– А почему нет? – непринуждённо спросила Майя, обернувшись; затем, повернувшись обратно, продолжила рассказ, – Так вот, я слышала, как он разговаривал с отцом по телефону (это в детстве было), сначала как-то тихо, а потом вдруг как повысит голос и такой «да, я специально выбираю время, когда тебя нет», «да, именно это я и имею в виду», а потом чуть ли не крикнул «да, я не хочу, чтобы мои дети тебя знали!». Ну короче можешь представить, что там между ними.

– Ого…

– А ты со своими как?

– Да всё очень чинно: приезжаю раз в несколько месяцев. Они живут в другом городе. Посёлке, точнее.

– М. Ясно. Слушайте, мы тут за разговорами очень быстро идём. Давайте медленнее.

Сказав это, Майя высвободила свою руку из руки Киры; подойдя к ближайшей скульптуре, она начала внимательно её рассматривать.

Таким образом – медленно осматривая всё вокруг и периодически перебрасываясь впечатлениями – они дошли до окончания выставки, которая спустя несколько тематических зон сделала разворот назад и, проведя их по не менее длинному и уставленному скульптурами рукаву, вывела их обратно ко входу. Утомлённо пробредя по песку, они не спеша дошли до каменной лестницы, выводившей обратно в прибрежный парк.

– У меня сегодня планы были, – вдруг сообщил Макс, – Может, уже будем расходиться?

– Да, у меня вообще-то тоже… – подхватила Майя, – Ты не против? – спросила она у Киры.

– Да как скажете. У меня планов в любом случае не было, – вздохнула она.

– Ты, кстати, украла у меня кое-что, – напомнил ей Макс.

– «Украла», – скептически повторила она и, сняв панаму и протянув ему, с улыбкой пояснила, – Сам отдал.

Улыбка продержалась на её лице недолго. Кира чувствовала себя расстроенной: Макс всю эту встречу был каким-то варёным, а теперь они так быстро старались от неё убежать, как будто бы пришли сюда исключительно по её принуждению.

– Вам, я понимаю, в ту сторону? – она показала направо.

– Ага, туда, – ответила Майя.

– Ну, мне прямо. Пока, – сухо сказала Кира.

– Пока! – бодро воскликнула Майя.

– Пока, – отозвался её брат, с пытливым сомнением посмотрев на Киру: он, кажется, заметил, что у неё упало настроение, – До понедельника, – прибавил он.

– Ага… – кивнула она и, развернувшись, побрела по направлению к фонтану.

Пока она ехала домой, её огорчённость превратилась в подавленность: горько перебирая в голове все сегодняшние наблюдения, она пришла к тягостному выводу, что Майя, скорее всего, общалась с ней исключительно для того, чтобы порадовать отца, а в целом находила общество Киры малозанятным; Максу она была нужна лишь для того, чтобы не скучать в офисе. Вне этих рамок она их, кажется, совсем не интересовала; никто из них за всё это время даже не попросил номер её телефона. Конечно, может быть у них и так был её номер (они могли взять его у Марка), но никто из них ни разу не позвонил и не написал ей.

Придя домой и проведя несколько часов за бездумным досматриванием сериала, который она начала смотреть пару недель назад и который не вызывал у неё ни восхищения, ни отвращения, она, вздрогнув, повернула голову в сторону открывающейся двери: вернулась Алиса.

– Привет. Хочешь есть? – спросила Кира.

– Привет. Не, мы ели. А ты меня ждала? Ну, чтоб поесть.

– Нет, у меня в принципе нет особенного аппетита.

– Что смотришь? – поинтересовалась Алиса, забравшись на диван поближе к подруге.

– Чушь какую-то, – сухо ответила Кира и выключила телевизор, – Как у тебя дела?

– Не очень, на самом деле.

– Что случилось? – обеспокоенно спросила Кира, впервые за вечер вынырнув из удручённой прострации.

– Уф-ф… Сегодня были первые выходные, когда его родители уехали. Их не будет на этой неделе и на следующей. И… я отказалась идти к нему.

– И что?..

– Он так разозлился, что перестал со мной разговаривать. Ушёл даже куда-то. Вернулся потом, правда. Я-то осталась сидеть там же, где он меня оставил. Занималась своими делами. Ну, в телефоне. Терять что ли выходной?

– И?.. – робко спросила Кира.

– И всё. Он вроде успокоился, но видно было, что он недоволен. Так и провели день. Завтра тоже встречаемся. Я опять откажусь к нему идти. Вот будет номер… – сказала она, звуча не менее подавленно, чем сегодняшнее настроение её подруги, – У тебя есть какая-нибудь рекомендация? – внезапно спросила Алиса, – Мне очень нужен совет.

– Я не знаю, что я могу посоветовать… – неуверенно ответила Кира, – Если ты не хочешь идти – никто не может тебя заставлять.

– Я бы сходила к нему просто так. Но это всё не про просто так.

– Ну да, в таком случае лучше вообще не ходить. Единственное, что я могу посоветовать – так это открыто это обсудить.