И мольбы небесам и земле, горам и рекам, были услышаны. Двое воинов, которые достигли наивысшего уровня мастерства, перешли на высшую из возможных ступеней, став почти богами. Один — окружен золотым светом, в латных доспехах, с божественным копьем в руке и шестью лебедиными крыльями за спиной. Другой — окутан темнотой безлунной ночи. Облачен в черный доспех, с сияющими звездами на стальных пластинах. За спиной нетопыриные крылья, а в руке двухклинковая глефа, с магическими письменами на лезвиях.

Их появление и непостижимая простому люду мощь, сравнимая только с Непревзойденными Элементалями, разнеслось по всему миру, в каждый уголок владений, начало жестокой и беспощадной войны за свободу угнетенного народа. И с огромными потерями для мира, в пылу непрекращающихся сражений, на протяжении семи дней и восьми ночей, Воитель Дня и Воитель Ночи справились с Тиранами-Владыками. Скинули их с пьедестала правителей, заточив каждого из них в столпах междумирья.

Так и закончилась эпоха Божественных Зверей. Настало мирное время, под взором двух названных братьев, ставших новыми Владыками мира четырех государств. Воин Дня и Воин Ночи шли путем мудрости и созидания, учили простой народ магическому и воинскому искусству, открывали школы и создавали оплоты стражи, смотрящих за порядков в городах, пригородах и деревнях.

Не забывали и о заточенных в междумирье Божественных Зверях, спящих глубоким, крепким сном. Ответственными за сохранность и неприкосновенность усыпальниц Элементалей избрали младших потомков правящих семей. После заточения Непревзойденных, те стали аватарами изначальной стихии. Аватар, каксвязанный нитями магии с Божественным зверем, может пользоваться способностью запечатанного создания, взывая к источнику его магической и энергетической основы, несущий характер стихии.

Только пользоваться силой Изначального источника равносильно уничтожению мира. Любой, вырвавшийся из заточения Элементаль, призвавший своего аватара, сотрет с лица мира все живое и сущее, оставив лишь голую, непригодную к жизни землю. Будь то Огонь, Воздух, Земля или Лед, все падет под волной мощи и гнева, побежденных и погруженных в принудительный сон Зверей.

Именно поэтому младшие наследники, избранные волей одного из четырех элементов, несут на своих плечах бремя ответственности. Не покидают пределов родного государства и не совершенствуются в стихийной магии выше среднего уровня. Ведь применение магии высшего уровня грозит пробуждением Элементаля ото сна. Каждая эманация, превышающая грань дозволенного, стирает с ритуальной печати одну из рун и знаков.

И пусть тирания эпохи Божественных Зверей осталась в далеком прошлом, никто из четверки правящих семей не идет против воли покойных предков. Все чтят оставлены заветы, следуют воле Владык Дня и Ночи, охраняют сон Элементаля. Так было. На протяжении многих столетий и сменяющих друг друга поколений, младшие наследники не использовали стихийную магию высшего уровня, искали себя и свой путь в других магических науках. Шел другой наукой и младший наследник снежноэльфийского дома Литириан Аватар Изначального Льда. Постигал путь рун и арифмантики, и к ста пятидесяти годам стал неплохим предсказателем звездных путей. Но…

— Рев Молний!

— Блеск Льда!

Срывается с его губ и пальцев высшее ледяное заклинание дома Литириан, покрывающее все вокруг толстой коркой льда, как панцирем Ледяной Черепахи. От родового дара рода Литириан, на десятки метров вокруг во всю бушевала зима. Выла вьюга, трещал мороз и мела метель. Холод пробирал всех рядом находящихся до самых костей. Вот она — мощь магии и изначальной стихии, примененной в порыве сражения ради победы.

Полностью отдавшись бою с достойным противников, Ильтирим тиесарэ Литириан забыл о последствиях использования магии высшего уровня. О стираемых рунах и знаках на ритуальном круге, которые сдерживают Божественного Зверя и его мощь изначального источника. В тот момент был только бой и противник, искусно владеющий молниями, а последствия эльфа не волновали, но все-таки настигли.

— Нас-с-с-следник… — уже который раз, в темноте ночи шепчет вьюгой и снежными порывами сонный голос Владыки Льда. Зверь показывает ему последствия своего возвращения: закованных в ледяные кристаллы эльфов, людей, зверей, и всех тех, кто не успел покинуть Север. И только его, своего аватара, он окутывает ледяным дыханием и инеем. Защищает, обещая: — Вернус-с-с-сь…

А после пробуждения:

— Пусть это будет просто сон, а не предвестие беды.

Смотря в небо просит Ильтирим у предков. Чтобы все то, что он видит там, в ледяном кошмаре, оставалось во сне, а не наяву. Только этот сон снится ему все чаще и чаще, образы все отчетливее и отчетливее, голос ближе и громче, а это может означать только одно…

Айон

— Где же ты? Как мне это сделать? — уже сотый раз задавался этим вопросом, перебирая литературу магической академии, корпя над историческими трактатами, записями и свитками.

Моё время, вырванное Винтером с мясом и кровью у Смерти из рук, тает на глазах. А ответа, как не было, так и нет. Я, с каждой прочитанной и отложенной в сторону книгой по демонологии, проклятиям и запрещенным стихиям, терял надежду на спасение. Ведь авторы трудов и изысканий, все как один, твердят о Демоническом пламени Бездны одно и тоже: «Безнадёга и конец, а именно: — дорога в небытие». Нет и малейшего шанса на избавление от Демонического огня. Даже призрачного. Десятки тысячи книг, сотни лет истории, а все одно и тоже.

— Здесь нет ответа на твой вопрос. А пламя Бездны тем временем съедает тебя изнутри, — слышу знакомый голос, от которого сама собой выползла улыбка, а в районе сердца закололо и разлилось тепло. Только ему во все времена удавалось подойти ко мне и не быть обнаруженным. — Ты стоишь на грани, Айон. Бездна уже точит на тебя свою пасть, — и подойдя совсем близко, обворожительно сверкнул белоснежной улыбкой, с едва заметными кончиками клыков.

— Крис! Как я рад тебя видеть! — ради общения с крестником на некоторое время я отжили поиски, прервавшись на отдых. — 10 лет прошло с того дня, как мы виделись в последний раз! Ты тогда еще студентом академии был, а сейчас профессор, — говорю уже давно не мальчишке, замечая на вороте его пиджака символ академии и самоцветы, указывающие на факультет, который он курирует.

— Прошло чуть больше, дядя Айон. Если быть точнее, 30 лет как, — улыбается Крис, демонстрируя мне характерный оскал, принадлежащий его матери. Воистину. Время, особенно у нас, долгоживущих, летит быстро. Оглянуться не успеешь, а года пробежали мимо, далеко вперёд.

— С Шедом виделся?

— Да, отец навещал меня, как только вы приехали, — при упоминании отца, Крис улыбнулся и сверкнул теплом багровых глаз в полутьме библиотеки.

Их с отцом отношения, сколько бы не прошло времени, сколько бы Крису не было лет, остаются прежними: полными тепла и любви. Точно такими же, как и в первые минуты рождения желанного и долгожданного сына на свет. И даже не важно, что Крис стал взрослым мужчиной и заслуженным магом с титулом «Профессор». Крис остаётся Крисом. Не важны и сотни километров, разделяющие отца и сына, как и их постоянная занятость. У одного служба на Владыку, у другого на госпожу Магию в стенах учебного заведения. Нет и никаких претензий и высказываний, типа: «— Ты забыл обо мне!» я от парня никогда не слышал, не видел и упрёка в глазах. Отец для него, словно небожитель, которому поклоняются сметные.

— А Мари?

— Мама, как и отец… — крестник, откинувшись-таки на спинку стула, расслабившись, рассказывает: — …служит на благо Владыки. Следует за госпожой Габриэллой (Кто это? Я пока оставлю в секрете. Узнаете о личности этой леди в конце первой части, в эпилоге). — Когда он говорит о матери, то есть о Марианне — улыбается уголками губ, да прикрывает глаза, пряча алые искры. Мама для него, как и отец — самый важный во всем нашем мире человекНе человек, но вы поняли. Ради них он готов на все что угодно. Если дело касается родителей, то Крису неведомы запреты. И с его разума и сущности в такие моменты, словно слетают все ограничители. Зверь во плоти — вот кем он станет для прогневавших его.