— Прошу нас простить, сир Хантэ, — обращается учтиво к хозяину дома дева, чей лик ангелу подобен, — но мы в ваших землях проездом, — слова ее — сладкий мед, текущий по уголкам губ, который так и хочется слизнуть кончиком языка, смакуя каждый миг. — Не сочтите за навязчивость, приютите на ночь, — просит дева за всю команду, в которой, судя по взглядам авантюристов, она главная.

— Не сочту, — протянул руку хозяин поместья, прося о том же деву. Она ответила на его жест, а тот, поднеся ее к губам, запечатлел легкий поцелуй и попросил: — если вы, леди, присоединитесь ко мне за ужином и вечерней прогулкой по парку.

Щеки девы, не получавшей прежде подобного мужского внимания, тут же зарделись, как и кончики ушей, выглядывающих из локонов цвета полной луны. Сердцебиение ее, как и дыхание ускорилось, она сама не знала что сказать, но понимала, дать ответ нужно. Поэтому она кивнула, принимая тем самым приглашение и на ужин, и на прогулку.

— Симон! Выдели гостям комнаты! — позвал хозяин дворецкого, отвечающего и за расположение гостей. — Леди, буду рад вас видеть за ужином, — снова оставил касание своих губ на руке девы сих Хантэ, покидая их, возвращаясь к своим делам.

По пути наверх, в свой рабочий кабинет, он наблюдал за мальчиком, его движениями, манерами и даже взглядом. Искал то, чего не видят остальные. Да только бесполезно. Все его попытки оказались тщетными. Никакого намека на то, что этот мальчик, входящий в состав группы авантюристов, является теневой тварью дьяхэ, от клыкастой пасти и когтей которой погибло почти десять человек. Или глава сих Хантэ ошибся, и мальчик не является Айон’Эром, или тварь очень хорошо маскируется, претворяясь запуганным, сбитым с толку ребенком.

— Второе вероятнее первого, — в этом глава поместья был уверен. Так как не может быть таких невероятных совпадений. Да и магический фон, если раскинуть поисковую сеть, задав определенные параметры, выдает то, что ребенок не так прост, как кажется на первый взгляд. Поэтому: — Я закончу то, что начали твои родители, Айон’Эр.

***

Шадар

Как и предполагалось, хозяева дома сих Хантэ приютили нас на ночь, без споров и дополнительных просьб с нашей стороны, выделили комнаты, угостили ужином. А деве Сиринии, неожиданно для нее, предложили прогулку по парку, приватный разговор и ужин. Светлая дева не смогла отказать, приняла приглашение и компанию хозяина поместья. А мы, не вхожие в круг привилегированных, по распоряжению сих Хантэ, устроились в выделенных нам комнатах, чтобы отдохнуть с долгого пешего пути. Вещей у меня с собой нет, как и желания спать в замке, находящемся под контролем демона, как и его владельцы поместья.

— Шэд, можно? — стук в дверь, а там Айон.

В отличие от прошлых дней, когда он находился в предвкушении встреч с родней, теперь дьяхэ спокоен и сдержан. Нет и намека на панику, вызванную детскими кошмарами, потерю самоконтроля и одновременно с этим возникающего желание впиться когтями в грудную клетку хозяину поместья, вырвав тому сердце и легкие, сверкая при этом белоснежными клыками и алыми в черных провалах глазами. А все благодаря наблюдениям за сих Хантэ.

— Моя месть главе дома не актуальна, — пояснил он перемены в настроении, поведении и полной сдержанности. Разум чист, сердце черно, как и прежде, мысли холодны и расчетливы. — Ты ведь не мог не заметить, — не спрашивает, а говорит как есть, лениво откидываясь на спинку кресла, при этом открывая один глаз, смотря на меня с улыбкой с заостренными зубами.

— Мы с тобой единственные, кто понял истинную природу главы рода. — Айон кивает, соглашаясь, как и на следующий момент, связанный с нашими статусами. — А это значит, что на нас с тобой лежит ответственность за очищение вверенных Владыкой земель от скверны.

— Могу я оборвать его жизнь? — смотрит на меня дьяхэ, в глазах которого только непроглядная тьма и отблеск крови, кипящей, словно от пламени преисподней. — Считай это семейным делом.

— Пусть будет так.

Айон, как генерал, пусть и товарищ по оружию и странствию, склоняет голову в поклоне, благодаря за оказанную услугу. Покидая мою комнату, у двери, он оборачивается и напоминает о том, чтобы с ним было, не появись мы с Дризом и Винтаром тогда. В припадке безумия, пропитанного жаждой крови и мести, он рвал бы когтями всех, в ком есть хоть капля крови сих Хантэ.

— Сверши суд свой и живи спокойно, — сказал я ему напоследок перед тем, как Айон закрыл дверь, одаривая меня улыбкой и задором в кровавых глазах.

Что именно он задумал? Как будет свершать месть? Даже представления не имею. Знаю одно. Тот, кто носит маску главы сих Хантэ безболезненно не умрет. А вот красиво, с криками, стонами, мольбами, будучи залитым кровью — очень даже. Ведь месть дьяхэ, томящаяся сотню лет, как рагу под крышкой, находящаяся в беспокойном сне, будет настолько мучительной, болезненной и животрепещущей, что выдержать ее сможет только тот, кто уже умер. Ведь, как говорят люди в старости, если у тебя ничего не болит, значит, ты мертв.

Что же касается леди Сиринии, тот тут как повезет. Или она получит незабываемый в века урок, что доверять не проверяя — глупо, или лишь очередную шишку всепрощающего доверия и веры в свет душ, блуждающих под взором. В первом случае я приду на помощь, став рыцарем в сверкающих доспехах, с разящим зло мечом, а во втором отдам лавры Этиору. Пусть парень проявит себя немного и самоутвердится за чужой счет. Мне не жалко.

— хельдшан (уважительное обращение к мужчине в Южном Государстве) Шадар! — слышу знакомое наречие, исходящее от закрытого окна, отражающего меня, но расслаивающегося и двоящегося.

Казалось, что за моей спиной стоял собеседник, проникший в комнату без разрешения. На самом деле смуглый, облаченный в алые одежды и тюрбан мужчина, улыбающийся не только всеми разом заостренными зубами, но и золотыми, как пламя феникса глазами, воззвал к магии зеркал и отражений, обращаясь ко мне через темное начало и покровительство Владыки, которое нас с ним связывает.

— майнэ Хазафери! Сколько лет, сколько зим? — отвечаю такой же, демонстрирующей внушительный прикус улыбкой, фирменным взглядом стальных, луне подобных глаз, и полуобликом дюра, окруженного снежной метелью. От выпущенной силы по окну побежали узоры инея, а с потолка полетели пушистые снежинки. — У меня к тебе, Генерал Юга, есть разговор, — тон мой стал серьезнее, брови сдвинулись к переносице, а облик вновь привычен человеческому глазу. Лишь мороз на окне остался, да снежинки с потолка продолжали неспешно падать.

— О чем разговор, Князь Севера? — Хазафери тоже стал серьезен. Улыбка и огонь в глазах потух. Было видно, как он, до этого стоявший, сел на стул или диван. Но не расслабился, а наоборот насторожился. И ничего удивительного. Не каждый день Князь Тьмы соседнего государства приглашает на разговор. Его настороженность вполне оправдана.

— О твоем сыне, майн Хасен Энтириот

— Арион, — голос дрогнул, в нем промелькнула тоска и печаль, — я давно с ним не виделся. Он не отвечает на мои письма, игнорирует зеркальные вызовы. А мне надо о много с ним поговорить. Обо всем, что он не так понял рассказать… — вот он обеспокоенный вид родителя, в котором разочаровался, и от которого отвернулся ребенок.

— У тебя будет такой шанс, я тебе его дам, — ифрит сначала не понял о чем я, и как вообще связан с Арионом. Да и с какой радости вступивший на путь света маг огня общается с Князем Тьмы, при этом не пытаясь его развоплотить. Ответ короток и неинформативен: — он не в курсе кто я на самом деле. Но я не об этом, майн Хасен Энтириот, а о твоем сыне, которому нужна помощь и пробуждение.

— Какова цена, хельдшан Шадар? У твоего предложения явно есть обратная услуга. Какая? — но у меня нет пока просьбы. Даже варианта. Поэтому, как только свершится их с Арионом встреча, в условленном месте и оговоренное время, я оставлю за собой слово и права ответной услуги. — Что же, пусть будет по-твоему, Северный Князь Шадар риат Ихтаррис, — и на этом зеркальные переговоры были окончены, лик ифрита пропал с отражающей поверхности, оставляя только мое лицо.