Ведомые своим лидером узники миновали одно помещение за другим. Остановившись около окна, расположенного на верхних уровнях, Уильям спрыгнул вниз, исчезнув из вида. Закрепленный канат позволил им незаметно спуститься со второго этажа. Убедившись, что во дворе никого нет, Уильям подал сигнал спускать штурмана. Обмотав веревкой, Кэр и Джонатан плавно спустили его на землю. Послышался звон колокола, возвестивший о бегстве узников.

— Какой план? — спросил Артур, когда все уже оказались на улице.

— Постараемся проскочить через город до того, как ворота закроют. Там нас будут ждать лошади, — ответил Уильям.

— Это самоубийство. Нам ни за что не успеть, — мрачно пробубнил Кэр.

— Есть идея получше. Следуйте за мной, — скомандовал мистер Кэмбел.

Дипломат был единственным человеком, прежде бывавшим в Лонде, и довериться ему было не самой плохой идеей. Пропетляв по узким улочкам несколько кварталов, он остановился у двери трактира и постучал. В помещении не было никакого намека на жизнь.

— Самое время выпить по кружечке, Артур! — возмущенно прошептал Джонатан, нервно озираясь по сторонам.

Не обращая внимания на упреки бывшего убийцы, мистер Кэмбел постучал вновь. Спустя какое-то время послышалось шарканье, и стало понятно, что за дверью все же кто-то есть.

— Кто здесь? Неужели непонятно, что мы не работаем? — Обладатель хриплого голоса явно не был рад гостям.

— Цепи и пепел, Колин, — спокойно проговорил мистер Кэмбел.

— Артур! Это ты? — Голос за дверью точно знал своего собеседника.

— Колин, черт тебя побери! Впусти нас скорее! — Дипломат занервничал, услышав на соседней улице марш солдатских сапог, предвещающий скорое появление патруля.

Дверь распахнулась, и беглецы оказались в полной темноте. Дождавшись, когда последний из них окажется в доме, Колин закрыл дверь и задвинул засов. Хозяин хотел зажечь свечу, но Артур остановил его. И вовремя. По улице пробежал небольшой отряд воинов церкви в серых плащах. Беглецы прислонились к стенам, чтобы не быть замеченными через окна.

— Следуйте за мной. — Трактирщик повел их в глубь своих владений.

Спустившись в подвал, он открыл люк в полу, ведущий в погреб со съестными припасами. Опустив лестницу, он первым сполз вниз. Откинув ковер, Колин выставил на всеобщее обозрение еще один люк, скрывающий дополнительное, еще более просторное подвальное помещение.

Как поведал потом мистер Кэмбел, это место использовалось сопротивлением для тайных встреч задолго до того, как «Отчаяние» и «Последний шанс» отправились в свое путешествие. Мятежники провели в укрытии неделю, прежде чем поиски в городе утихли. Инквизиторы несколько раз осматривали трактир, но, не найдя никого в погребе, прекращали поиски.

Уильям и Джонатан рассказали, как дожидались на тракте момента, когда повезут пленников. Они думали напасть еще тогда, но охраны было слишком много. Найдя в сумках, привязанных к лошадям, документы, они решили выдать себя за гвардейцев и проследовали за конвоем, держась при этом на почтительном расстоянии. В деревушке вблизи Лонда они приобрели дополнительных лошадей и, оставив с ними Хорива, отправились на выручку. Бумаги помогли им оказаться за стенами города. По мистеру Норрингтону было заметно, как сильно он переживает за своего ученика, оставшегося без какой-либо информации о судьбе спасательного отряда.

К исходу недели Колин открыл люк и сообщил, что интенсивность поисков ослабла и он готов вывезти их из города. Прячась под грузом товаров одной из телег каравана, ведомого трактирщиком, Итан молился, чтобы их не обнаружили при досмотре у городских врат. Оказавшись за стенами Лонда, беглецы почувствовали, что у них есть шанс вновь добраться до своих. Хорив не подвел и все еще ждал их с лошадьми, так и не утратив надежды. Стараясь избегать людных трактов, конный отряд вернулся в злополучный лес под Фишволом, где они оставили Га-либа. Каннибал каждый день приходил в условленное место, и его терпение было вознаграждено.

— Вы вовремя, а то местные крестьяне уже собирают ополчение для охоты на поселившегося в их лесу демона, — приветствовал товарищей Га-либ.

Монстр сообщил, что корабль, на котором прибыли мятежники, забрали церковники. Остатки диверсионного отряда шли на север по суше до тех пор, пока это еще оставалось возможным. Украв несколько рыбацких лодок и немного провизии, истощенный отряд прибыл в Норфхол, где чуть было не оказался засыпан стрелами излишне встревоженных стражников. Несколько дней спустя они удивили северных баронов и вождей древних своим появлением у стен Прита.

Похоронив своих братьев по оружию на небольшом погосте Фишвола, отряд Гилберта, потерявший в последнем бою ровно половину своего состава, был вызван в столицу. Состояние Софи было тяжелым, Генри боялся, что она не сможет перенести тяготы пути, но молодой организм девушки справился.

Прежде чем решать судьбу капитана своей гвардии, верховный магистр распорядился передать девушку на попечение личного лекаря. Пускай магистр и допускал мысль о том, что смерть Софи могла бы стать лучшим исходом, но публично отказать ей в помощи, не потеряв при этом образа благодетеля, он не мог.

Доверие Генри, тем не менее, он утратил. Отныне рыцарь не доверял никому и пригласил своего знакомого врача, которого попросил не отходить от постели девушки. Старый друг сэра Гилберта следил за тем, чтобы действия лекарей магистра не привели к негативным последствиям и не ухудшили состояния Софи.

Сэра Гилберта вызвали на заседание совета на следующий день после того, как его поредевший отряд миновал ворота столицы. Рыцарь сидел с этими людьми за одним столом не один год, но теперь никто из них не решался посмотреть ему в глаза. Разумеется, кроме верховного магистра, который был искренне убежден в том, что принятое им решение было необходимо.

Глава церкви давно не ощущал себя столь дискомфортно. С одной стороны, верный рыцарь никогда его прежде не подводил и был образцом тех добродетелей, что магистр ценил в людях. С другой, он публично нарушил высочайший приказ своего владыки, а такого простить было нельзя. Калеб приложил все усилия для того, чтобы о случившемся на перекрестке узнали в каждом трактире столицы.

— Прежде чем мы начнем, я бы хотел заявить, что мои люди лишь исполняли приказ и не могли меня ослушаться, — неожиданно для всех Генри заговорил первым.

— Успокойся, твоим людям ничего не угрожает, хотя мне прекрасно известно, что им был предоставлен выбор. — Магистр приподнял руку над столом в знак примирения.

— Сэр Гилберт нарушил приказ. Занимая высокую должность, он своими деяниями должен был показывать абсолютно противоположный пример. За подобное нарушение может быть лишь одно наказание, и это смерть, — встрял Калеб, старающийся избегать взгляда отца.

— Помолчи, мальчишка! Здесь сейчас разговаривают только мужчины. — Магистр зло посмотрел на тут же направившего взгляд в стол сына.

— Генри, вы понимаете, что в результате ваших опрометчивых действий лидеру мятежников удалось избежать западни? Ваши люди спугнули их раньше положенного срока, — произнесший эти слова канцлер питал глубокое уважение к рыцарю и сейчас переживал за его судьбу, решение о которой еще не было принято.

— Я сделал то, что велел мне долг. Еще до того, как началась война, верховный магистр приказал мне найти и оберегать девушку, которой суждено было вести наши войска в бой. Я принес клятву оберегать Софи и намерен исполнять ее до последнего вздоха. — Генри гордо расправил плечи, готовый принять любое решение по своему вопросу.

— Здесь ни у кого нет сомнений в вашем благородстве. Вопрос лишь в том, что им можно было и поступиться ради достижения более высоких целей. Окончание войны могло бы спасти не одну тысячу жизней. Скажи, жизнь Софи стоит их? — впервые заговорил Лэвден.

— Не мне судить, господин секретарь. Мой разум не отягощен теми думами, что тревожат вас. В моем деле все куда проще. На поле боя, в пылу сражения подобные мысли будут последним, что придет вам в голову.