Итан с трудом заставил себя разлепить слипшиеся веки, но сил хватило лишь на узкую щель. Повторяющийся раз за разом ночной кошмар отступил, чтобы уступить место ужасу, творящемуся наяву. Аурлиец с трудом мог разглядеть мутный силуэт в нескольких метрах от него.

Капитан Хольт был первым, кто смог открыть глаза. Ощущение было сравнимо с самым тяжелым похмельем, что он испытывал в жизни. Прислонившись спиной к стене, Рэджинальд использовал ее, чтобы помочь себе подняться. Зрение возвращалось постепенно. Сперва мир предстал лишь в черно-белом цвете и только потом насытился оттенками. В помещении было мрачно и сыро. Единственным источником света были немногочисленные факелы, висящие на стенах.

Аурлиец несколько раз зажмурился и потер глаза рукой, чтобы сфокусировать взгляд. Посмотрев вниз, он разглядел разбросанные по полу тела товарищей. Капитан немного успокоился, увидев белое пятно среди слившихся с темным камнем темницы фигур. Белокурые волосы Гаеллы позволяли легко выделить ее из остальных членов команды.

Опустившись на колено, едва при этом не упав, он поднес ладонь к ее лицу. Сердце Рэджинальда немного сбавило бешеный ритм, когда его пальцы ощутили слабое движение воздуха, вызванное дыханием представительницы старшего народа. Аурлиец сильно зажмурился, а когда вновь поднял веки, видел уже значительно лучше. Помимо них двоих в камере оказались заточены Кэр и Дункан. Их тюрьма представляла из себя клетку с широкими прутьями от пола до потолка, и лишь одна из ее стен была каменной. Окон в помещении не имелось вовсе. Подняв голову, аурлиец невольно отпрянул. Фигуры, которые он сперва принял за статуи, оказались четырьмя людьми в масках ордена святого Ролана.

Успокоившись, Хольт заставил себя отвести от них взгляд, чтобы изучить помещение целиком. Вдоль стены стояло еще две клетки. В одной из них он различил выделяющиеся среди остальных очертания громадной фигуры Джеро. Каждая из конечностей громилы была прикована к стене толстенными цепями. На полу рядом с ним лежали Ингрид и Сирин. В клетке напротив на скамье одиноко сидел мужчина в черных одеждах. Обхватив голову руками, он устремил взгляд в пол. Капитану Хольту пришлось прищуриться, чтобы опознать в нем мистера Кэмбела.

— Артур? — окликнул товарища пленник, бросившись к тому краю клетки, что был ближе всего к дипломату.

Мужчина поднял голову, и капитан сперва подумал, что ошибся. Всегда стройный и горделивый мистер Кэмбел сейчас выглядел жалким отражением самого себя. За последние несколько дней его лицо состарилось на десяток лет. В идеально черных прежде волосах появилась седина. В глазах стала проявляться озлобленность человека, разуверившегося в своих идеалах.

— Прости меня, Рэджи. Я подвел всех нас. Вам удалось убить Оуэна? — Артур выглядел потерянным и абсолютно безразличным к происходящему.

— Ничего, мы живы, а значит, еще есть шанс выбраться. Про эту сволочь не знаю. Я отключился одним из первых. — Капитан сейчас не мог себе позволить винить и без того морально уничтоженного Артура.

— Мне жаль, я думал, что знаю его. Эти проклятые инквизиторы способны сломить даже лучших из нас. — Артур старательно избегал взгляда капитана.

— Как давно мы здесь? — попытался вытянуть дипломата из пучины отчаяния Рэджинальд.

— Вас привезли в Лонд позавчера. Чтобы избежать сложностей, накачали каким-то веществом. Ты первый, с кем мне удалось заговорить.

Давно приоткрывший глаза Итан далеко не сразу смог совершить первое телодвижение. Резко вскочив на ноги, он судорожно завертел головой из стороны в сторону. Его взгляд перебегал от тела к телу, пока наконец не остановился на Сирин. Лейтенант «Отчаяния» абсолютно не понимал, что происходит, но даже опьяненный ядом мозг пришел к заключению о том, что древнюю вряд ли бросили бы в эту темницу, будь она мертва. Его метания прервали крепкие руки капитана Хольта.

В скором времени в себя стали приходить остальные. Растерянность и ужас были в глазах каждого. Товарищи старались подбадривать друг друга. О судьбе остальных друзей никто ничего не знал. Дождавшись, когда все смогут стоять на ногах, один из инквизиторов покинул тюремное помещение. Джеро постарался разорвать сковывающие его цепи, но цели своей добиться не смог.

— Я бы сейчас не отказался заменить одну из своих ног на деревяшку Родрика, — проговорил Дункан.

Все посмотрели на него с удивлением. Штурман приподнял голову, на лице его блуждала легкая улыбка.

— Меньше мучиться, если они решат нас четвертовать, — рассмеялся Грин, пытаясь разрядить обстановку.

Мысль о пытках, вопреки ожиданиям, не вызывала страха, а шутка штурмана позволила саркастически усмехнуться над тем положением, в котором им довелось оказаться. Человек в маске вернулся, ведя за собой трех гостей. В тройку судей вошли инквизитор Карл Грифитс, сын верховного магистра Коннор и главный виновник ликования на лицах палачей — Оуэн Корд.

Судя по небрежной улыбке, сын герцога не испытывал душевных терзаний по поводу своего поступка. Отказавшись от своего титула ради Артура Кэмбела, он сразу же был направлен прямиком в Ортос. Одаренного юношу заметил верховный магистр и лично взялся за его обучение. Времени, проведенного его бывшим наставником в экспедиции адмирала Хариса, хватило Оуэну, чтобы полностью пересмотреть свои взгляды на жизнь и усомниться в былых идеалах.

Верховный магистр обладал потрясающим даром убеждения. Оуэн сам являлся автором этого жестокого плана и лично принес его своему покровителю еще в начале войны, но тогда глава церкви решил, что подходящий момент еще не настал. Магистр считал, что необходимо дождаться, когда мятежники почувствуют запах победы и утратят бдительность.

План сработал даже лучше, чем они того ожидали. Жаль, что лидеру мятежа удалось избежать пленения, но и без этого у них в руках оказались несколько ключевых лиц сопротивления. Потеряв своих военачальников, армия еретиков растеряла весь свой боевой дух, и Томасу Муру без труда удалось вновь захватить переправу через реку Трикс. Более того, генерал успешно начал продвижение на север, заставляя древних и северных баронов отступить к Приту.

— Добрый вечер, джентльмены. И леди, разумеется. Рад, что нам представилась чудесная возможность провести время вместе и обсудить все без лишней суеты. Будьте моими гостями, — сказал Карл Грифитс, и узники узнали, что за толстыми стенами их тюрьмы к своему концу подходит очередной день.

— В тех краях, где я вырос, гость имеет право уйти, когда пожелает, — хищно оскалился Дункан.

— Ну что вы! Было бы невежливо отпустить вас, не пригласив к столу, — инквизитор говорил абсолютно спокойно и, казалось, даже не злорадствовал.

Оуэн Корд встретился глазами со своим наставником. Артур ничего не спрашивал, не ругался, а лишь молча, не отводя взгляда наблюдал за человеком, которого знал еще ребенком. Дипломату не нужны были ответы, своего воспитанника он похоронил в тот момент, когда гаррота инквизитора обвилась вокруг рукояти его меча. Мистер Кэмбел думал только о возмездии. Мести предателю, мести всем тем, кто превратил его названого сына в это олицетворение зла.

Просидев в одиночестве достаточное количество времени, наблюдая за телами своих товарищей, Артур пообещал себе, что, если ему суждено выбраться из этих казематов, он искоренит всю эту погань под самый корень.

Инквизитор неторопливо осмотрел каждого из пленников и только после этого уселся за длинный стол, стоящий между клетками. Грифитс достал из-под плаща небольшую, но достаточно толстую папку, набитую пожелтевшими листами. Сухие пальцы ухватили за край одного из них и потянули вверх. На открывшемся пергаменте легко можно было разглядеть изображение женщины.

— Начнем с белой ведьмы. — Из-под плаща высунулась вторая рука, и палец указал на прекрасную представительницу Долины.

Состояние Гаеллы было хуже остальных. Церковники были прекрасно осведомлены о ее способностях, потому, помимо яда с дротиков инквизиторов, в ее кровь впрыснули специальный наркотик. Большая доза дурмана мешала ей сконцентрироваться и не позволяла воспользоваться даром богини Гаетейн. В зале из ниоткуда появилось еще четверо инквизиторов в масках. Стражники держали наготове духовые трубки на случай, если пленники предпримут попытку к побегу. Хольт поднялся со скамьи и закрыл собой возлюбленную.