— Мы называем это инструмент вратами ада, мой демонический друг. — Грифитс не хотел, чтобы его пленник скучал, пока инквизиторы устанавливают необходимое оборудование.

Поставив пыточное орудие, инквизиторы раскрыли створки короба, выставляя на обозрение длинные иглы, которыми была усыпана одна из дверок. Джеро заставили подняться и занять место в полости, противоположной иглам. Громила с трудом уместился в неприспособленном для его габаритов устройстве. Инквизиторы закрепили его тело кожаными поясами, лишившими его любой возможности пошевелиться. Грин с ужасом смотрел на своего друга. Тот печально улыбнулся в ответ и подмигнул. Инквизиторы начали крутить колесо, заставляющее механизмы пыточного аппарата сжимать его створки.

— Не дайте им сломить вас, — успел произнести Джеро, прежде чем дверца закрыла его черепашье лицо.

В последний момент он прикрыл веки. Инквизиторы продолжали крутить колесо, но теперь это давалось им с явным трудом. Послышался громкий скрежет. Палач уже не справлялся в одиночку, и ему на помощь пришел собрат по ордену. Скрежет становился сильнее. Неожиданно из короба послышался глухой самодовольный смех. Закрыв глаза, Джеро превратил свое тело в неприступную крепость. Острые шипы гнулись, встретив сопротивление его плотной кожи.

— Откройте! — нервно приказал начинающий выходить из себя Карл Грифитс.

Главного инквизитора встречала ехидная улыбка Джеро. Пленники в клетках приободрились, вновь увидев своего товарища в целости и сохранности.

— Истинный демон, — прошептал Грифитс, вцепившись рукой в висящий на шее кулон, хранящий в себе изображение символа Создателя.

— Позвольте мне им заняться. У меня есть одна идея. — Коннор подошел к так и не сломленному узнику.

Джеро приблизил к нему свое лицо. Одежды его были разорваны иглами, а на коже остались небольшие вмятины, которые потихоньку возвращались в свое естественное состояние.

— У тебя крепкая шкура, здоровяк. Я сделаю из нее прекрасный доспех. Хорошенько прикрепите его к стене, чтобы даже пальцем пошевелить не мог. — Джеро не понял всех слов, что сказал сын магистра, но, судя по посеревшему лицу Дункана, ничего хорошего в них не было.

В зал принесли небольшую жаровню, и Коннор положил в нее свой красиво украшенный кинжал, терпеливо дожидаясь, когда клинок покраснеет от накаливания. Насвистывая веселую и совсем не подходящую к ситуации мелодию, он подошел к узнику.

— Врать не стану, будет чертовски больно, — с этими словами он приложил острие раскаленного клинка к локтю Джеро.

Запахло паленым. Дождавшись, пока шкура размокнет и оплавится, Коннор подсунул кинжал под верхний слой плоти громилы. Джеро стиснул зубы, чтобы своими криком не доставить палачу удовольствия. Следующие несколько часов стали самыми жуткими в жизни Итана Кэрила. Коннор запускал кинжал все дальше и дальше под шкуру, заживо сдирая кожу с мятежника. Джеро уже не мог сдерживаться и кричал от боли. Его врожденная выносливость стала проклятием, не позволяющим ему потерять сознание от болевого шока или найти спасение в быстрой смерти.

Товарищи не могли на это смотреть. Дункан не выдержал еще в самом начале. Выйдя из себя, он отпустил контроль, и его тело обволокла синяя дымка. Схватившись за прутья, он успешно принялся их раздвигать, но четыре дротика заставили его отступить на пару шагов назад. Преодолевая действие яда, штурман вернулся к прутьям, но ухватиться за них не успел. Два дротика, один из которых попал в шею, отправили его в царство сна.

— Интересный экземпляр. С ним следует разобраться следующим, — сказал Оуэн Корд в ответ на выходку штурмана.

От происходящей в катакомбах экзекуции не отводил взгляда только Артур Кэмбел. Дипломат считал это своим долгом перед тем, кто умирал из-за его ошибки. Он впитывал в себя страдания товарища, трансформируя их в желание мести. К концу третьего часа Джеро все же умер от болевого шока. Коннор провозился с его телом еще полчаса, чтобы закончить начатое. Его подручные унесли ценный материал, оставшийся от когда-то великого древнего существа.

Ночью в коридоре, ведущем в темницу, послышался шум. Подавленные увиденным пленники сперва даже не обратили на него внимания. Только когда звук повторился, узники недоуменно переглянулись между собой. Зловещие судьи не должны были появиться раньше следующего вечера, а Кэр готов был поспорить, что солнце еще даже не встало.

Необычность происходящего подтвердилась нервозностью их стражи. Один из рыцарей ордена жестом приказал ближайшему к выходу собрату проверить, что происходит. Послышался шум, но через несколько минут тот вернулся, показывая жестом тайный знак ордена, судя по всему обозначающий, что все в порядке. Немного помедлив, он занял свое место на четко измеренном расстоянии от следующего.

Вновь раздался шум. Инквизиторы переглянулись. Едва слышный топот спускающихся по лестнице сапог заставил их насторожиться. Они изменили свое построение, развернувшись к лестнице, чтобы встретить гостя на случай, если он окажется врагом. Внимание Кэра привлек покидавший их прежде инквизитор.

У его сапог стали появляться едва заметные капли крови. Приглядевшись, Итан предположил, что они стекают со спрятанного под плащом клинка. Звуки шагов стали слышны совсем отчетливо. В дверном портале появился человек. Среди пленников пронесся вздох удивления, когда они узнали в нем Джонатана Норрингтона. С клинков бывшего капитана гвардейцев стекала кровь тех несчастных, кто рискнул встать у него на пути.

Трое из четырех инквизиторов синхронно сорвались с места одновременно. Выпад меча четвертого был направлен в спину своего собрата. Он успел убить одного, но другой вовремя заметил предательство и, резко развернувшись в его сторону, скрестил с ним мечи. Теперь бой шел двое на двое. Лжеинквизитор не успел увернуться, и меч настоящего рассек маску, заставляя ее свалиться на землю. Под ней скрывалось лицо Уильяма Олриджа. Пленники повскакали с мест, надеясь на победу своих, но ликовать было рано. Рыцари ордена не просто так вселяли ужас в сердца своих врагов.

Спасителям помогло то, что в пылу боя инквизитор не заметил, как подошел слишком близко к клетке. Просунув руки между прутьями, капитан Хольт обхватил его шею руками и притянул к себе. Сражавшийся с ним Джонатан замахнулся, чтобы добить, но инквизитор сильно пнул его ногой в живот, заставляя на время выйти из боя. Не растерявшись, рыцарь ордена потянулся к кинжалу на поясе, чтобы избавиться от сдерживающего его капитана. Подоспевший Кэр успел перехватить его руку и сам выхватил кинжал.

Инквизитор понял, что в такой ситуации ему не победить, и, закинув руки назад, пальцами надавил на глаза Рэджинальда Хольта. Капитан терпел боль достаточное количество времени, чтобы лейтенант смог нанести несколько ударов в живот рыцаря ордена, заставляя его руки обмякнуть. Он уже был мертв, а Кэр все продолжал наносить удар за ударом. К счастью, инквизитор не успел сильно повредить глаза капитана.

Уильям и Джонатан тем временем загнали последнего в угол. Однако тому удалось прорваться, и он бросился в сторону лестницы, ведущей наверх. Мистер Норрингтон схватил со стола небольшой молоток для пыток и метнул ему вслед. Орудие попало прямиком в позвоночник беглеца, заставив его мешком повалиться на землю и сползти вниз по ступеням. Для верности Уильям вогнал клинок ему в шею.

Не тратя времени на радость встречи, спасители использовали часть пыточных инструментов, чтобы освободить своих товарищей из клеток. Капитан не спеша подошел к телу своей возлюбленной и опустился на колени. Дрожащая рука несколько раз провела по волосам, обрамляющим побледневшее лицо. К этому времени от ее былой красоты не осталось и следа.

Последним на свободе оказался Артур. Вооружившись оружием, поднятым с тел мертвых инквизиторов, они побежали за Уильямом.

Остановившаяся перед телом Джеро Ингрид сорвала с мертвых инквизиторов плащи и накрыла его. Положив ладонь на лоб громилы, отступница прошептала слова, смысл которых был понятен лишь ее народу. Подойдя к стоящему на коленях капитану Хольту, она заставила его подняться. Ингрид заняла его место, чтобы повторить ритуал. Кто бы мог подумать еще несколько лет назад, что сердце отступницы будет разрываться от боли при виде похолодевших глаз жительницы Долины. Тело Гаеллы капитану забрать не дали. Им и так приходилось нести все еще не пришедшего в себя Дункана Грина.