Этот гребаный парень. Я действительно его ненавижу. Я невозмутимо говорю:

— Мне никогда не нравилось есть сигары.

Фархана смеется. Клейн тоже. Шейн ухмыляется.

— Смотрите-ка, у Пейсли есть чувство юмора. Когда у тебя оно появилось?

Вена на виске Клейна пульсирует, и мне нужно напомнить себе, что замечания Шейна не должны беспокоить меня. По какой-то причине Шейн, похоже, хочет, чтобы я была грустной. Расстроенной. Огорченной. Но почему? Кто знает. Почти наверняка что-то связанное с его эго.

— Шейн, — вклинивается моя сестра, обхватывая его руками и прижимаясь к нему всем телом. Я пытаюсь скрыть свое удивление от ее публичного проявления привязанности, но Шейну это не очень-то удается. Ему требуется секунда, чтобы убрать удивленное выражение лица. Он похлопывает Сиенну по спине и спрашивает:

— Моя невеста навеселе?

Сиенна хихикает совсем не по-сиенновски.

— Может быть, — трепещет она, порхая пальцами в воздухе. — И я думаю, нам стоит поиграть в игру.

Он наклоняется к ней, прижимаясь носом к ее носу.

— Что это будет за игра?

— Хм, — притворяется она, что думает. — Бутылочка!

— Жесткий пас, — объявляет Клейн.

Сиенна насупливается.

— Ты не можешь отказать невесте.

— Я могу отказать в поцелуе любому, кто не Пейсли.

Подружки невесты хором умиляются.

Сиенна пристально смотрит на Шейна.

— Ты ведь в любом случае не поцелуешь никого, кто не я, правда, детка?

— Конечно, нет, Блондиночка.

Шейн смотрит на меня, когда говорит это. Неужели он надеется, что я услышу прозвище, которое он впервые использовал по отношению ко мне, и отреагирую? Мне все равно. Совсем. Кроме того, что мне жаль мою сестру из-за отсутствия оригинальности у ее жениха.

— Сардины[liii]? — я накидываю вариант игры, надеясь, что сестра вспомнит, что она была нашей любимой в детстве.

Выражение ее лица светлеет.

— Да!

Шейн вскидывает брови, глядя на Сиенну.

— Хочешь поиграть в прятки?

Она сжимает его плечо.

— Их разновидность. Остальные? — она оглядывает группу взрослых. Женщины кивают. Мужчины пожимают плечами. Рен подталкивает Тега локтем, и тот послушно кивает.

Сиенна пересказывает правила для тех, кто их не знает.

— Я буду прятаться, — объявляет она, отпивая прямо из бутылки шампанского.

По указанию Сиенны мы все закрываем глаза и считаем до ста. Когда я открываю глаза, Шейн смотрит на меня с непонятным выражением лица.

Клейн сжимает мою руку.

— Пусть победит сильнейший, Ройс.

— Удачи, Мэдиган. Я знаю, как думает моя сестра. Поэтому я уже знаю, где она.

Он подмигивает и выходит из кухни. Мы высыпаемся из комнаты, за исключением Тега и Рен, которые загадочным образом направляются к входной двери.

Тут такое дело. Я знала, как думала моя сестра, когда мы были детьми. Но вот я уже второй раз прохожу по дому и до сих пор ее не нашла, так что, видимо, я не знаю, как она мыслит, будучи взрослой. Пока я искала ее, я столкнулась с несколькими другими людьми, так что большинство из нас тоже пока не нашли ее.

Я захожу на кухню, чтобы съесть несколько ягод черники в шоколаде и выпить полбокала шампанского. Я прохожу мимо двери в кладовку, как вдруг она распахивается, и из нее высовывается рука, вцепившаяся мне в запястье.

Я вскрикиваю, когда меня затаскивают внутрь маленького темного помещения.

ГЛАВА 32

Пейсли

— Чт… — начинаю произносить я, но меня прерывает рука, слегка прижимающаяся к моему рту.

— Ш-ш-ш, Ас.

Я улыбаюсь, глядя на ладонь Клейна. Он отпускает меня, и я шепчу:

— Почему ты здесь? — мои глаза еще не адаптировались, и в комнате слишком темно, чтобы я могла что-то разглядеть. — Подожди. Сиенна здесь? Ты нашел ее?

— Нет, — шепчет он. — Здесь только мы с тобой и наша маленькая игра.

Я скрываю свой смех.

— Как ты узнал, что это я, когда схватил меня?

— Я знаю твою походку.

— Будь правдивым, — я игриво толкаю его.

— Ладно, правда в том, что я смотрел под полудюймовым пространством внизу двери. Я увидел твои туфли.

— Ты ждал.

— Я знал, что ты скоро придешь. Черника в шоколаде — твоя третья любимая еда после тако и ковбойских спагетти.

— Я никогда тебе этого не говорила.

— Чтобы научиться чему-то, Ройс, не обязательно, чтобы тебе это рассказали. Достаточно просто наблюдать.

Мои руки находят его грудь, бегут вверх и вверх по твердым плоскостям, пробираются к шее.

— Чему еще ты научился, наблюдая?

— Ты шевелишь пальцами ног на песке, потому что тебе нравится ощущать тепло между ними. Ты заботишься о своей семье, — его руки переходят на мои бедра, пальцы впиваются в кожу. — У тебя есть только одна скоростная передача по утрам: ленивец. Твоя семья и этот придурок удивлены, что ты забавная, и я все еще не могу понять, почему ты не показываешь им свое чувство юмора.

— Это твоя вина.

Его смех щекочет мне макушку.

— Как это?

— Ты делаешь меня забавной. Ты пробуждаешь это во мне.

Он крепче прижимается к моим бедрам.

— Значит, я пробуждаю твое чувство юмора, а ты подарила мне «бонус для парня». Ройс, я думаю, что, возможно, нравлюсь тебе.

— В этом-то и проблема, Мэдиган. Я знаю, что ты мне нравишься.

Его большие пальцы поглаживают мои бедра.

— И в чем же проблема?

— Я не доверяю себе в отношениях с мужчинами. Последний, кого я выбрала, оказался точной копией моего отца. На случай, если ты спал во время ужина с ним, это не комплимент.

— На случай, если ты спала с того дня, как встретила меня, то я совсем не похож ни на одного из этих людей.

Я знаю, что это не так. Я знаю это так же точно, как знаю, что солнце взойдет и прорвется сквозь мои шторы примерно через восемь часов. Но дело не в нем. Дело во мне. Мне нужно разобраться с эмоциональным багажом, чтобы двигаться дальше.

Рука Клейна покидает мое бедро и ложится на лоб. Он проводит подушечкой пальца между моими бровями.

— Сдвинуты, — тихо сообщает он. — Держу пари, если бы я потрогал твои губы, они были бы сжаты.

Я заставляю свои губы расслабиться.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Он опускает руку, проводя большим пальцем по моему рту. Мой рот слегка приоткрывается, я захватываю его большой палец и прикусываю. Воздух с шипением вырывается у него сквозь зубы.

Я отпускаю его, и он опускается ниже, к моему подбородку, зажав его между двумя пальцами. Он поднимает мое лицо, и его губы находят мои.

Поцелуй не просто хорош.

Он приносит удовлетворение, которого у меня никогда не было, но всегда хотелось. Он целует меня так, будто отчаянно хочет меня. Не только мое тело, но и мои губы.

Он откидывает мою голову назад, поддерживая за затылок, и пробует меня на вкус. Этот мужчина изголодался по мне, и я думаю, что, возможно, я сгораю от желания к этому чувству. К нему.

Я зарываюсь в него, прижимаясь к его груди так сильно, как только могу. Я ненавижу эту одежду. Ненавижу эту кладовку. Ненавижу находиться в этом доме именно в этот момент.

Рука Клейна покидает мое бедро и скользит к передней части тела. Вверх по грудной клетке, огибая выпуклость груди. Я выгибаюсь в его сторону, прося его руки. Он улыбается мне.

— Такая пылкая.

— Для тебя, — говорю я так тихо, как только могу.

— Правда? — в его тоне звучит самодовольство, и мне это нравится. — Давай узнаем, так ли это.

Он касается подола моего платья, его пальцы проникают под него. Они скользят по внутренней стороне моего бедра, поднимаясь выше.

Выше.

Выше.

Останавливаясь прямо между ног. Он проводит рукой по ткани.

— О, Пейсли, — говорит он, его тон игриво-насмешливый. — Что у нас тут?

— Рай, — отвечаю я таким низким и горловым голосом, что не могу поверить, что он принадлежит мне.

Он сдвигает тонкую ткань в сторону, проводя по мне пальцами.

— Так и есть, не правда ли?

Его сплющенная ладонь накрывает меня, оказывая давление. Его рука сползает вниз, и в этот же момент средний палец проскальзывает внутрь.