— Ты когда-нибудь был в парикмахерской, где клиентам предлагают пиво?

— Да.

Она подходит к двери в конференц-зал и открывает ее.

— Это потому, что они знают свою аудиторию.

— А ты знаешь свою?

— Именно.

Я собираюсь пройти через дверь, но что-то происходит. Она не успевает отодвинуться, и я натыкаюсь на нее. Пейсли почти бесшумно ахает, и я останавливаюсь, чтобы посмотреть на нее. Моя близость открывает мне вид на ее грудь, вздымающуюся и опадающую в неестественно быстром ритме.

Как и моя, но добавьте к этому липкие ладони и комок в горле.

— Пейсли…

Она быстро качает головой.

— Увидимся в среду. Сесили свяжется с тобой, чтобы начать работу над твоим аккаунтом.

Я бросаю на нее последний взгляд и ухожу.

Солнце яркое, резкое, вырывает меня из дымки, которую я чувствовал в присутствии Пейсли. Наверное, это хорошо. Она меня обезоруживает.

ГЛАВА 10

Клейн

Реакция Дома, когда я рассказываю ему о своем дурацком плане, разочаровывает меня. Мне нужен был кто-то, кто поддержит меня, скажет, что поступаю правильно и это на сто процентов обеспечит мне сделку с издательством. Мне нужен был человек на моей стороне. Вместо этого он пишет:

Дом: Разве это не та девушка, в которую ты был сильно влюблен в колледже?

Клейн: Да, но это уже давно в прошлом.

Дом: Если ты так говоришь. Просто это похоже на игру с огнем.

Клейн: У тебя есть лучший способ решить мою проблему с социальными сетями?

Дом: Проблема или фобия?

Клейн: *эмодзи со средним пальцем*

Клейн: Ставлю сто баксов на то, что за неделю у меня не будет ничего, кроме расширенной талии от всей этой еды и выпивки.

Дом: И торта.

Клейн: Ты говоришь как моя сестра. Что с этой семьей и тортом?

Дом: Это ТОРТ.

Клейн: Забудь о торте. Что ты думаешь о плане?

Дом: Нам некуда идти, кроме как вперед. Если только ты не втрескаешься и не сгоришь. Но давайте не будем об этом думать.

Я прячу телефон в карман. Хорошо, что Дом не живет через дорогу от меня, как раньше. Я бы появился у его двери и врезал ему по челюсти.

Неважно, что Пейсли мне когда-то нравилась, ведь она ясно дала понять, что далеко не самая большая моя поклонница.

А теперь еще и сто долларов на столе, плюс возможность похвастаться, что я все время знал, что делаю.

Все это будет легче, чем съесть кусок пирога.

Свадебного торта, если быть точным.

ГЛАВА 11

Пейсли

Я изо всех сил стараюсь быть внимательной во время этого видеозвонка с кофейной сетью из Сиэтла, но как я могу, когда чувствую себя так… так… беспокойно?

Моя ладонь скользит по сверкающему столу, тому самому, за которым мы с Клейном столкнулись лицом к лицу на этой неделе. Я снова и снова мысленно представляю, как опускаются его плечи, как из него вытекает вся борьба, когда я говорю ему, что отказалась от наследства.

На моем экране появляется текстовое сообщение от Паломы. Я смотрю на нее через стол, мои глаза вопросительно прищурены.

Она пристально смотрит на мой телефон, указывая на свое сообщение.

Не подавая виду, я открываю его.

Палома: Думаешь о Клейне?

Я делаю крошечный кивок.

Палома: Я понимаю, почему. Он великолепен.

Пейсли: Я знаю.

Но он не только просто красивый. Он гораздо больше.

Палома держит телефон под столом, вне поля зрения женщины на экране. Высвечивается ее сообщение.

Палома: Как Брэд Питт в «Трое», только волосы короче и не такие светлые. И он пишет книги. И он крупнее.

Я стараюсь сохранять серьезное лицо, отвечая:

Пейсли: Значит, совсем не так, как Брэд Питт в «Трое»?

Палома закатывает глаза всего на четверть оборота.

Палома: Ладно, хорошо. Он выглядит так, будто должен играть в футбол.

Пейсли: Квотербеком! Потому что он бросается словами. Понимаешь?

Палома торжественно качает головой.

Пейсли: Я сама разберусь.

После этого мы прекращаем переписку, сосредоточившись на Стефани, владелице кафе, которая рассказывает нам о результатах, которые она видит каждый день, следуя нашей маркетинговой инициативе.

Самой большой проблемой Стефани, когда она пришла к нам, был брендинг. Она еще не определилась с душой своей компании, и мы помогли ей свести все это к нескольким ключевым словам, а затем перестроиться на основе этой идеи.

Мы с Паломой заканчиваем разговор. Она выключает видео, а я закрываю ноутбук и украдкой бросаю взгляд на свой телефон. Я ищу сообщение от Клейна, в котором должна быть информация о времени сегодняшнего ужина и адресе его матери. Мне не нравится, что сегодня я уже в четвертый раз смотрю на телефон в надежде получить от него сообщение. Или то, что вчера я делала то же самое семь раз.

Я потягиваю свой поздний послеобеденный холодный мокко с двумя порциями малинового сиропа, когда приходит долгожданное сообщение.

Клейн: Привет, Ройс.

Пейсли: Ты не сможешь называть меня Ройс в присутствии моей семьи, так что, возможно, тебе стоит начать избавляться от этой привычки уже сейчас.

Клейн: Я решаю, когда избавляться от привычки. Ройс остается.

Я щелкаю по экрану телефона средним пальцем.

Пейсли: Упрямая задница.

Клейн: Могу я заехать за тобой в шесть?

Пейсли: Я сама могу вести машину.

Клейн: Ты способна на многое. Но это не значит, что другие люди не могут сделать что-то для тебя.

Клейн: Моя мама живет на другом конце города. Так что я снова спрашиваю: могу я заехать за тобой в шесть?

Я ненадолго задумываюсь о том, чтобы поупрямиться и настоять на том, чтобы поехать самостоятельно. Это сохранит некоторую дистанцию между нами. Но потом я отправляю сообщение, в котором говорю «да», потому что не против, чтобы меня отвезли. Мы живем в городе водителей, общественного транспорта нет, за исключением скоростного трамвая, проходящего через центр Феникса, а я, как оказалось, ненавижу водить машину.

Клейн: Адрес, пожалуйста?

Я отправляю ему свой адрес и говорю, что буду готова в шесть.

Палома входит в мой кабинет и плюхается в кресло напротив моего стола.

— Я ненавижу этого мужчину, — вопит она, и в ее тоне слышится яд.

— Какого мужчину?

Она показывает выпрямленным пальцем направо.

— Парня, который владеет архитектурным бюро по соседству.

Я подавляю улыбку. Не стоит проявлять веселье в любой форме, пока Палома злится.

— Что Дэниел сделал на этот раз?

— Что он не сделал? — закипает она. — Этот человек действует мне на нервы. Целыми днями он стоит перед своей контрой, прямо рядом с моим офисом, и болтает по телефону. Как будто он боится собственного стола, — ее руки взлетают в воздух от возмущения. — Я хочу налить кипяток ему в ухо.

— Это его убьет.

— Именно.

— Убийство — это преступление, которое карается законом.

— Ах, но в этом-то и прелесть этого метода, — она изображает, как льет воду, а затем проводит одной ладонью по другой. — Он не оставляет следов.

Я изучаю ее.

— Ты ужасна.

Она чуть ухмыляется и пожимает плечами.

— Спасибо, — она резко встает. — Вот и все. Я закончила жаловаться. А что насчет тебя? Тебе есть на что пожаловаться?

— Кроме того, что сегодня вечером я встречусь с мамой Клейна?

— Ты встречаешься с мамой своего друга, не то чтобы ты могла его так называть. Большое дело.

Мне не нравится, как она выделяет слово «друг».

— Точно, — киваю я, пожимая одним плечом. — Большое дело.

Палома бросает на меня знающий взгляд, и меня не очень радует, как сильно она, похоже, наслаждается моим дискомфортом.

— Передай от меня привет своему супер-писателю-квотербеку.

— Он тебя боится, я думаю. По крайней мере, немного.

Она останавливается в дверях моего кабинета.