Я качаю головой, ошеломленная.

— Если бы мне пришло сообщение, я бы на него ответила.

Он убирает руки в карманы, пока обдумывает мое утверждение. Он кивает один раз, принимая его, и говорит:

— Расскажи мне, каким образом парень в чистой обуви — моя вина.

Новость о том, что Клейн пытался связаться со мной после нашего поцелуя, все еще не укладывается в голове, но мне удается привести свои мысли в порядок, чтобы сказать:

— Объективно, я понимаю, что никто не заставлял меня встречаться с Шейном. Или отвезти его в Роли и позволить ему познакомиться с моей семьей. Что в итоге привело к тому, что он полюбил этот город настолько, что переехал туда на работу после того, как мы расстались, а затем столкнулся с моей сестрой и влюбился в нее, — я представляю потрясающие скулы Сиенны, ее румяные губы и типичную приятную манеру поведения. — Я даже понимаю, почему он в нее влюбился. А кто бы не влюбился? Она красивая и милая…

— А несколько порций личи-мартини превратили ее в поклонницу мужского стриптиза.

— Она отвязалась в прошлые выходные. Когда мы приедем на остров, ты увидишь, что она совсем не такая, какой была, когда ты с ней познакомился.

— Она выходит замуж за твоего бывшего парня, а ты ее защищаешь.

Я вздрогнула.

— И что?

Он проводит рукой по шее.

— Забудь, что я говорил. Семья — это сложно, верно?

Я задеваю пальцами подол платья.

— Конечно.

В этот момент раздается другой звук, похожий на удар воздуха, и на соседнее дерево садится сова. Желтые глаза смотрят на нас.

— Жутко.

— Это признак того, что мне пора уходить, пока я на шаг впереди.

Клейн отходит в сторону, давая мне возможность выйти из машины.

Я захватываю свою сумочку и выхожу.

— Сегодня у меня был урок Клейна. Когда ты собираешься начать уроки Пейсли?

Он откидывается назад, позволяя машине подхватить его.

— Ты все еще разделяешь свои M&Ms по цветам, прежде чем съесть их? — на его лице появляется самоуверенная улыбка.

Я напряженно моргаю, пытаясь понять, что я чувствую, когда он вспоминает подробности обо мне.

— Да…

Он вскидывает подбородок, словно говоря: «Вот так».

— Похоже, я уже знаю одну из твоих причуд, — оттолкнувшись от машины, он показывает на мой дом. — Я провожу тебя до двери.

Я указываю на свою дверь, расположенную всего в тридцати футах[xxxv].

— Вон та дверь?

Он вздыхает на мой пассивный аргумент.

— Ладно, — бормочу я, вскидывая руки, отрицая трепет удовольствия, пронизывающий меня. Может быть, у меня есть слабость к рыцарству?

Я поворачиваюсь, и Клейн следует за мной шаг за шагом. На полпути к двери я чувствую прикосновение к пояснице. Направляющая ладонь, которая мне не нужна, но… Ох. Я хочу этого. Мне это нравится.

Чудо из чудес, я добираюсь до входной двери, не растаяв. Отперев дверь, я приоткрываю ее на дюйм и поворачиваюсь к Клейну.

Он убирает руку с моей спины, оставляя между нами немного пространства. Его высокая фигура загораживает свет на крыльце, создавая вокруг него неземное сияние. Знает ли он, насколько красив? Должен. Как он может не знать?

Прочистив горло, я вытесняю из головы мысли о его зеленых глазах с густой окантовкой.

— Спасибо, что проводил меня, — говорю я чопорно. — Это было очень по-джентльменски с твоей стороны.

Уголок рта Клейна подрагивает, словно у меня прозрачная голова, и он может читать мои мысли, как книгу.

— Привыкай к тому, что я джентльмен, Пейсли.

— Дай угадаю. Так тебя воспитала мать?

— Да, но еще и потому, что ты заслуживаешь такого обращения.

Вместо того чтобы поблагодарить, как следовало бы, мой взгляд падает на пол. Я не знаю, как быть перед комплиментом, сказанным так дерзко.

Возможно, Клейн чувствует мое беспокойство, потому что продолжает говорить.

— Мне еще многое нужно узнать о тебе, Пейсли. Как насчет субботы, перед моей сменой? Я приду.

Меня охватывает волнение.

— В субботу подойдет.

На нас опустилась тишина, пока он не указывает мне на дверь.

— Я никуда не уйду, пока ты не окажешься внутри и я не услышу, как поворачивается твой замок.

Я борюсь с улыбкой.

— Значит, если я войду внутрь, но забуду запереть дверь, ты будешь…

— Спать на крыльце.

Я хихикаю. Он не может быть серьезным. Это говорит его поэтическая, писательская душа.

— Не волнуйся, Мастер Слова. Я позабочусь о том, чтобы ты выспался.

Открыв дверь, я захожу внутрь и оборачиваюсь.

— Спокойной ночи, — говорю я, придавая своему голосу дополнительную нотку.

Клейн издает один тяжелый выдох через сомкнутые губы.

— Спокойной ночи.

Дверь закрывается. Скрывшись из виду, я прижимаю руку к груди и испускаю задержанный вздох, одним длинным и медленным потоком. Голова опускается, мышцы расслабляются. Натянутый канат из умственного и эмоционального напряжения, по которому я хожу с Клейном, можно сравнить с…

— Пейсли.

Его голос доносится из-за двери, заставая меня врасплох настолько, что я удивленно вскрикиваю:

— Да?

— Запри дверь, — он звучит озадаченно.

Ухмыляясь про себя, я протягиваю руку и громко щелкаю замком.

Ночь становится тихой, а затем рычит двигатель его машины.

Ошеломленная, я добираюсь до своей комнаты и ложусь на кровать, уставившись в потолок.

Клейн, который, как я считала, никогда не смотрел в мою сторону в том классе, где мы учились вместе, помнит, как я высыпала пакетик с M&Ms на бумагу и разложила их по цветам.

Почему, спустя столько времени, он сохранил эту несущественную деталь?

И почему, ох, почему, мне нравится, что он это сделал?

ГЛАВА 13

Пейсли

Клейн приезжает в субботу днем в 3:55.

Он, как всегда, в джинсах, но на этот раз его футболка лесного зеленого цвета. Это подчеркивает цвет его глаз, и мне приходится приложить немало усилий, чтобы не заглянуть в них слишком глубоко.

— Ты опять рано, — говорю я, придерживая открытую дверь.

Одна рука спрятана у него за спиной, и когда я отклоняюсь влево, чтобы посмотреть, что он там прячет, он сворачивает вправо.

— На пять минут раньше — это вовремя.

— Кто сказал? — я сдерживаю улыбку, изгибающую мои губы.

— Полиция времени, — он покачивается на пятках ботинок, приподнимая брови. — И знаешь что?

Я прикусываю часть плоти внутри нижней губы.

— Ты шериф?

Клейн делает обиженное лицо.

— Ты украла мою реплику, — он вытаскивает согнутую руку из-за спины. С преувеличенным восторгом он протягивает пакетик конфет «Лаффи Таффи». — Может, это компенсирует мою недооцененную пунктуальность.

Я беру его и отступаю в свой дом, борясь с чувствами, такими же липкими и приторными, как содержимое пакета.

— Это неплохая отправная точка. Присаживайся, — говорю я, ведя его в гостиную и усаживаясь на один конец дивана. Я жестом указываю Клейну на противоположный конец.

— Тебе все еще нравятся эти конфеты? — спрашивает он, проходя мимо меня, чтобы добраться до места, на которое я указала.

— Угу, — я стараюсь, чтобы мой ответ был беспечным. Что от этого маленького акта доброты сердце не щемит. Здесь не на что смотреть, ребята.

Клейн пытается уместить свою высокую фигуру на моем диване. Он поворачивается и обвиняюще смотрит на мои подушки, когда они мешают ему удобно расположиться. Он пихает одну из них локтем и спрашивает:

— Почему у тебя их так много?

— Потому что они мне нравятся.

— Хмф, — ворчит он.

— Итак, — я поднимаю ноги и подтягиваю их под себя. — С чего бы нам начать?

Я изящно забираюсь в пакет с конфетами, как будто ем их только из вежливости. Но с моим телом другая история. Я не ела «Лаффи Таффи» целую вечность, и уже чувствую на языке вкус его приторности и искусственного ароматизатора.

Клейн достает из заднего кармана сложенный лист бумаги.

— Ну, — разворачивая его, он слегка замешкался, бросая на меня обеспокоенный взгляд. — Я составил список вещей, которые я должен знать о своей девушке.