ГЛАВА 3

Клейн

Я держу под барной стойкой книгу в мягкой обложке. Не потому, что у меня есть время почитать во время смены (этого никогда не бывает), но мне нравится иметь ее под рукой, когда я делаю пятиминутный перерыв в задней части ресторана. Обычно я уминаю кусочки еды, которую шеф-повар ставит на металлический столик для перерывов, пока читаю несколько страниц.

Сегодня у меня не было возможности передохнуть. «Упрямая дочка» битком забита. Все места в баре в форме подковы заняты, и еще больше людей толпятся вокруг табуретов из тикового дерева. Каждый столик в обеденном зале заказан на весь вечер. Диджей, приезжающий сюда по вечерам в выходные, размещает свою установку в углу бара. Он играет не пульсирующую клубную музыку, а скорее негромкий фоновый звук, соответствующий модной и высококлассной атмосфере.

Первый час, а я уже безостановочно готовлю напитки, и, судя по тому, что вокруг бара столпились люди, а из автомата вылетают заказы на выпивку, в скором времени это не замедлится. Когда мне было шестнадцать, и я впервые устроился работать хостесом в маленькое средиземноморское заведение, бармены показались мне отстраненными и холодными. Потом я стал одним из них и понял, что они были отстраненными, потому что должны были приберечь свое общение для всех посетителей бара.

— Извините, — кричит кто-то. Женщина. Вероятно, Лекси.

Лекси, ростом пять футов один дюйм[xiii], отходит от группы высоких мужчин, стоящих возле бара и держащих в руках ледяное пиво. У нее убийственный взгляд, пока она мчится к станции выдачи напитков.

Я закрываю крышку холодильника, в котором хранятся бутылки пива.

— Ты выглядишь готовой к совершению гнусных поступков.

— Фу, — стонет она, бросая поднос с напитками на резиновый коврик. — Почему они должны стоять там?

Я расставляю в ряд все бокалы, которые понадобятся, чтобы сделать чертовски длинный заказ на напитки для Лекси. Схватив шейкер и насыпав в него лед, я в тридцать седьмой раз за сегодняшний день готовлю личи-мартини.

— Если ты не заметила, — я бросаю быстрый взгляд на Лекси, прежде чем продолжить работу. — Здесь больше негде стоять. Мне кажется, я никогда не видел место таким оживленным.

Именно в этот момент диджей начинает играть свою музыку, доводя сцену до атомного уровня.

— Это тот самый девичник, — кричит Лекси.

Я встряхиваю стальной шейкер, хорошенько ударяю его о край барной стойки, чтобы ослабить верхнюю часть, и разливаю смесь в ожидающие охлажденные бокалы для мартини.

Лекси склоняется над станцией раздачи напитков, чтобы я мог ее слышать, и одновременно собирает свои длинные полуночно-черные волосы в хвост.

— Невеста та еще штучка. Она никак не хочет заткнуться о своем женихе. Любой, кто так много говорит о своем партнере, не имеет в виду ни одного чертова слова из этого.

Я киваю и ничего не говорю. Я знаю, что лучше не выступать против Лекси. Она развелась с мужем-распутником полгода назад и наперебой сообщает людям, что он трахнул бы картонную коробку, если бы у нее были впечатляющие габариты. Это дословно.

Лекси нагружает поднос моим свежеприготовленным мартини.

— Они пьют как рыбы. Такими темпами они всплывут здесь.

— Убедись, что не относишь им слишком много выпивки, — предупреждаю я, и за свою заботу получаю в ответ средний палец Лекси, удлиненный ее накладным ногтем цвета зеленого лайма.

Мои чувства вовсе не задеты. Если говорить о Лекси, то средний палец — это признак проявления любви.

Я прикладываю ладонь к груди и делаю вид, что устремляю взгляд на небеса. Момент уходит, и я хватаю Рауля, моего помощника, и прошу его сопроводить Лекси в ее опасном путешествии через бар к месту, где ждут пьяные женщины.

Из аппарата для печати заказов высыпаются новые чеки. Я тянусь за ними, когда замечаю на стойке готовый чек Лекси и понимаю, что ей не хватает коктейля. Она, несомненно, будет ругать меня за то, что я заставил ее пробираться сквозь толпу, чтобы доставить недостающий напиток. Чтобы защититься от ее словесных нападок, я быстро делаю водку с содовой и обхожу бар.

Мой рост составляет ровно шесть футов[xiv], и, в отличие от Лекси, мои широкие плечи позволяют легко перемещаться в море тел. В мгновение ока я пробираюсь через посетителей бара в более спокойную зону ресторана.

Девичник легко заметить по многим причинам, не последней из которых является женщина в центре стола в ярко-розовой ковбойской шляпе с надписью «Невеста». Шокирует то, что нигде не видно ничего, напоминающего член. На данный момент я уже видел все. «Упрямая дочка» — это обычно первая остановка на девичнике. Полагаю, чтобы начать празднование с пополнения углеводами.

Я привлекаю внимание Лекси, подняв в воздух пропущенный напиток. Она торопливо обходит стол и забирает его у меня, шепча:

— Спасибо, но теперь тебе нужно убираться отсюда. Одна из подружек невесты сказала, что она DTF[xv], и ее стандарты не высоки, — Лекси слегка подтолкнула меня в ответ на свое предупреждение. — Ты попадешь на ее радар.

— Я не знаю, что это значит.

Я знаю, что Лекси подколола меня, даже если я не знаю, что означает DTF. Современная поп-культура и ее просторечие — это то, от чего я держусь подальше. Дайте мне книги, мой ноутбук, мою семью и еженедельные футбольные матчи. Ни в одном из перечисленных мною пунктов нет аббревиатуры DTF.

Лекси издает немного свирепый звук, который совсем не пугает.

— Это значит, что она хочет трахнуть тебя, книжный червь, и чем дольше ты здесь остаешься, тем больше вероятность, что она запустит в тебя гарпун.

Значит, мы продолжаем метафору с подводным миром? Мне нравится.

— Ну…

Лекси снова толкает меня, на этот раз сильнее, и для своего маленького роста она обладает немалой силой.

Мой вес смещается, и я разворачиваюсь, намереваясь вернуться к бару. Но тут я вижу… ее.

Пейсли Ройс.

Женщина, которая преследует меня уже много лет. Сон, но во плоти. История, которую я переживаю слишком часто. Прекрасная Пейсли, с ее уникальными сине-зелеными глазами и ртом, напоминающем бутон розы.

Однажды на первом курсе колледжа мы с ней разделили очень грязный, очень пьяный поцелуй. Это был чудовищный поцелуй — такой, о котором вспоминаешь и содрогаешься. Я лапал ее грудь, наши зубы сталкивались, и кто знает, что еще произошло. Она была подругой подруги, и я оказался в ее квартире за пределами кампуса, немного под кайфом и сильно потрясенный тем, какая она красивая. Она пахла цветами апельсина — моим любимым ароматом, благодаря трем апельсиновым деревьям, все еще растущим на заднем дворе моей мамы.

Пейсли была особенной, непохожей на других. Никогда до этого и с тех пор я не чувствовал, что меня тянет к кому-то с такой безотлагательностью и крайней необходимостью в равной степени. Мы проговорили два часа, начиная с ее одержимости конфетами «Лаффи Таффи»[xvi] (отвратительными, на мой взгляд) и заканчивая нашей общей любовью к «Властелину колец» и романтическим комедиям начала нулевых.

Она сказала, что у меня губы как у Питера Фачинелли (я тогда недавно посмотрел «Не могу дождаться» и гордился тем, что знаю актера, о котором она говорит), и я ответил ей учтивым: «Но разве мои губы такие же на вкус, как и его?» Она сказала, что не знает, каковы на вкус его губы, и я предложил ей попробовать мои, чтобы, если когда-нибудь наступит день, когда она поцелует мистера Фачинелли, она могла сравнить.

Начались ласки.

На следующий день, полностью трезвый и на сто процентов сгорающий от стыда, я отправил ей сообщение. Ссылаясь на легкомыслие, я написал: «Привет! Это Клейн. Парень, о котором ты, вероятно, надеялась больше никогда не услышать».

Наверное, я попал в яблочко с этой шуткой, потому что она не ответила. Я подождал неделю, с каждым днем все больше чувствуя себя идиотом, а потом удалил ее номер. О чем я вообще думал? Такой парень, как я, и такая девушка, как Пейсли? Ее класс и изысканность сочились из ее пор. Она сидела с хорошей осанкой, хорошо говорила и была хорошо воспитана, и я подумал, что, возможно, я выиграл в лотерею, или что Бог решил воплотить мои мечты о поиске идеальной женщины в жизнь.