— Прости, — говорю я, но не имею это в виду. Ни капельки.

— Мне не жаль, — говорит Клейн, не сводя с меня глаз, хотя его слова предназначались Сиенне. — Когда твоя сестра находится в комнате со мной, она с таким же успехом может быть единственной. За это я никогда не буду извиняться.

Я улыбаюсь Клейну, а затем смотрю на сестру. Я бы хотела сказать, что она рада за меня, и, наверное, так оно и есть, но она выглядит по-другому. Завистливо. Обиженно.

Почему? Это она выходит замуж через несколько дней. Это она должна сиять.

— Очень мило, — говорит она. — Очевидно, что ты прекрасный писатель.

— В любом случае, — вклиниваюсь я, пока Сиенна не стала еще более язвительной. — Нам лучше идти. В данный момент ты модно опаздываешь, но все, что дальше, уже считается невежливым.

Сиенна поворачивается и уходит. Какого черта? У меня начинается аллергия на ее поведение.

Я машу бабушке и желаю ей приятного вечера. Она понимающе ухмыляется и дерзко подмигивает мне. Слышала ли она мой разговор с Клейном под пение «Бич Бойз»? Скорее всего, нет. Возможно, она считала язык наших тел.

Бабушка выпроваживает нас.

— Твой брат и кузены скоро должны прийти с пляжа. Мы собираемся приготовить ужин и посмотреть кино. А вы, дети, развлекайтесь. Я не буду вас ждать.

Клейн берет меня за талию, поворачивает и легонько подталкивает, чтобы я могла последовать за Сиенной. Быстрым движением, которое поначалу испугало меня, он откидывает в сторону мои волосы и нежно целует кожу в том месте, где мое плечо сходится с шеей.

По коже пробегают мурашки. Надеюсь, сегодняшний вечер пройдет быстро, и мы сможем вернуться сюда. Мышцы моих бедер уже болят, сжимаясь в предвкушении.

Клейн везет нас на гольф-каре. Сиенна молчит, и когда Клейн бросает на меня обеспокоенный взгляд, я пытаюсь с ней поговорить.

— Все в порядке?

— Все хорошо, — отвечает она, но в ее голосе звучит усталость. От чего?

Я оглядываюсь на Клейна и пожимаю плечами. Я могла бы затронуть эту тему, но не думаю, что она станет откровенничать перед Клейном. Или, может быть, передо мной.

Шейн снял дом дальше по острову, ближе к мысу Страха. Судя по количеству гольф-каров, припаркованных у входа, мы приехали последними.

Сиенна не произносит ни слова, пока мы паркуемся и пробираемся между другими карами. Она идет впереди нас по лестнице, шаги легкие и быстрые.

— Может, она нервничает из-за сегодняшнего вечера, — предполагает Клейн, беря меня за руку, пока мы вместе поднимаемся по лестнице.

— Возможно, так оно и есть.

Мы достигаем вершины лестницы, и я приостанавливаюсь.

— Сесили написала мне, пока я готовилась к вечеру. Она сказала, что реакция на твой аккаунт лучше, чем она надеялась. Ты уже знал об этом?

Клейн качает головой.

— Я делал то, что мне говорили делать. Я делаю много фотографий и добавляю их в общий альбом, — он потирает затылок. — Я был занят.

— Укусом медузы?

— Ха. Нет, — он проводит рукой по моей голой руке. — Красивой женщиной. И ее дерзким маленьким ротиком. И ее игривым характером. И тем, как она любит океан, и песчинками, которые застревают в ее волосах, — он взмахивает рукой взад-вперед над моей головой, как будто может продолжать. — И так далее, и так далее, и так далее.

— Я удивлена, что ты упустил новость из виду, учитывая, что это половина причины, по которой ты здесь.

Он подходит ближе, занимая пространство и крадя мое дыхание.

— Правда?

— Ну, это и вторичная сделка, которую мы заключили.

— Эта вторичная сделка — недавнее событие. Ее нельзя считать.

Я поднимаю голову, чтобы рассмотреть его. Слегка растрепанные волосы, легкий налет от щетины на лице. Умные глаза, радужка которых потемнела от вожделения.

Приподнявшись на цыпочки, я прижимаюсь губами к месту под его ухом.

— Но это ведь подслащивает сделку, не так ли?

— Пейсли, — говорит он, отстраняясь и опуская подушечки двух пальцев мне под подбородок, чтобы он мог смотреть прямо мне в глаза. — Я мог бы провести с тобой неделю в формате рейтинга G[lii], и это было бы так же сладко.

Я отвожу взгляд в сторону, нуждаясь в передышке от интенсивности напряжения. Он всего лишь поэтичен, верно? Он делает то, что у него так хорошо получается. Сплетает слова в эмоциональную прозу. Разве это не то, что Сиенна уловила ранее?

— Голубки, — кричит кто-то. Мы поворачиваемся в унисон, ища голос в темноте.

Шейн включает наружный свет, стоя в дверном проеме и держа дверь открытой.

— Вы планируете присоединиться к нам этим вечером? — он указывает на Клейна. — У меня есть кубинская сигара с твоим именем.

Клейн первым делает шаг вперед, но продолжает держать меня за руку. Мы проходим мимо Шейна, когда заходим в дом, и я чувствую тяжесть его взгляда на своем лице.

— Все на кухне, — говорит он, следуя за нами внутрь. — Там, где еда.

Мы идем на звуки музыки и разговоров.

Фархана первой замечает нас. Она машет мне рукой, берет фужер и наполняет его шипучкой.

— Для подружки невесты, — говорит она, передавая фужер. — Клейн, могу я тебе что-нибудь предложить?

— Пиво, если оно у вас есть.

— Конечно, есть, — перебивает Шейн. — Надеюсь, тебе нравится IPA.

— Сойдет, — говорит Клейн, кивая в знак благодарности, когда Шейн протягивает ему пиво.

— Тебе нравится IPA? — шепчу я, тыча пальцем в рыбу-парусника на этикетке, покрывающей бутылку.

— Этот хорош. Некоторые отвратительны в своей попытке быть крепкими, — он наклоняет бутылку, чтобы изучить бренд. — Это… морское. Подходит.

Шейн втягивает Клейна в разговор с друзьями жениха, рассказывая о венчурном капитале. Клейну насрать на все, что связано с индустрией финансовых услуг, но он вежливо слушает. Моя сестра жалуется половине присутствующих на свадебном вечере на гостя, который отказался, но сегодня вышел на связь и спрашивает, найдется ли для него место.

— И еще плюс один! — восклицает она, содрогаясь от бестактности в свадебном этикете.

Я оглядываюсь на Клейна. Он прислонился к острову, его поза расслаблена. Когда он отпивает пиво из своей бутылки, его глаза находят мои и не отрываются от них. Уголки моих губ автоматически приподнимаются, и я не задумываюсь надолго об этом. От одного взгляда на него на моем лице появляется улыбка.

Достав из сумочки телефон, я набираю сообщение для него.

Пейсли: Как ты себя чувствуешь? Твой укус в порядке?

Он достает из кармана телефон и читает мое сообщение.

Клейн: Что за укус?

Он подмигивает мне.

Мои плечи сотрясаются от сдерживаемого смеха.

Пейсли: Значит, мои губы сделали свое дело? В буквальном смысле.

Он криво усмехается.

Клейн: Да, сделали.

Я демонстративно тихо вздыхаю, приподнимая плечи и драматично опуская их.

Пейсли: Не хочу тебя огорчать, но мне кажется, ты, возможно, оплодотворил меня.

Он бросает на меня дразняще-обеспокоенный взгляд.

Клейн: Возможно, ты пропустила тот день по просвещению по вопросам репродуктивного здоровья, но эти системы организма не связаны между собой.

Я облизываю губы и пожимаю одним плечом.

Пейсли: После этого? Возможно, они и связаны.

Клейн прячет свой смех за тыльной стороной ладони, но Шейн его подлавливает.

— Что-то смешное в твоем телефоне, Клейн? — он делает движение рукой «дай мне». — Теперь тебе придется поделиться этим с классом.

Клейн качает головой, глаза встречаются с моими.

— Этого не будет, — твердо отвечает он.

Шейн следит за его взглядом, направленным прямо на меня. В его глазах появляется понимание.

— Попался.

Повернувшись, он берет со стойки коробку и открывает ее, объявляя:

— Время сигар, — мужчины охают и ахают, за исключением Клейна. Шейн подносит открытую коробку к моему носу, и я вежливо киваю.

— Правильно, — говорит он. — Я забыл, что ты ненавидишь запах сигар, — он ухмыляется, как бы нарочито: «О да, я помню это о тебе». — И вкус.