Вглядываюсь в его уставшие ледяные глаза и до меня доходит, что он говорит правду. Этот эпизод действительно был в моей жизни. Маленький, короткий, незначительный.

— Господи! — закрываю лицо ладонями. — Это Лешин сын.

— Кто такой Леша?

— Брат мой троюродный, — сиплю я.

— Сколько их у тебя? — ошарашено спрашивает Лев. — Пол Казахстана?

— Леша из Караганды. Он внук бабушкиной сестры. Они с сыном жили тогда месяц у меня, потому что его жена была в Алматы на лечении. А я помогала ему с Илюшей. Он постоянно говорил “мама”, потому что скучал по Насте, своей настоящей маме. Значит, ты видел нас вместе…

— И сделал неправильные выводы. Я дурак, — вздрагиваю от его глухого рыка. Лев запускает ладонь в волосы и ерошит их. — Надо было все перепроверить.

— Это бы ничего не изменило, — произношу отрешенно. — Я все тебе сказала еще тогда.

Я вру. Безбожно вру, потому что я ждала, что он придет. Тогда я сбежала в Астану, чтобы забыть о нем. Но вернувшись в родной город, где все напоминало о Льве, я искала его в толпе и, видя знакомый силуэт, дрожала от волнения. А потом отпустило. Я просто поняла, что он больше не придет.

Я стою, прислонившись к стене, и плачу, хотя не хотела, чтобы он видел мою слабость. Лев молча подходит ко мне, осторожно протягивает руку и сначала почти невесомо касается волос, а затем уверенно гладит мое лицо ладонью. Только ему восемь лет назад я позволила к себе прикоснуться. Он сломал все мои барьеры, перерезал колючую проволоку и научил не бояться.

— Пожалуйста, уйди! Мы все уже выяснили.

— Я тебя все равно верну.

— Нет, я не хочу. — мотаю головой, глотая слезы. — Нельзя дважды войти в одну реку.

— А я попробую, — шепчет, прижимаясь лбом к моему лбу.

— А я не позволю.

— Я люблю тебя, — признается он. — Всегда любил.

— Так не бывает, — закрываю глаза и рвано дышу. — Восемь лет прошло. Мы изменились. И я тебя уже не люблю.

Он не отвечает, а без спроса и жадно впивается в мои губы, целует смело и нежно одновременно, словно его мучает жажда и только я могу ее утолить. А я…Я уже сто лет живу в одиночестве, но помню вкус его поцелуев.

— Молодые люди! А что здесь происходит? — скрипучий голос Эльвиры Вениаминовны возвращает меня в реальность и я мигом отталкиваю Льва от себя. Соседка стоит на пороге моей квартиры в длинном шелковом халате и тюрбане в тон. На руках у нее лежит Жозефин, которая лишь презрительно фыркает. — Соня, у тебя дверь не заперта и у тебя в комнате так шумно!

— Извините, — Лев выражает яростное недовольство, что нас прервали и соседка чувствует его враждебность.

— Я ведь могу и полицию вызвать, Соня. За шум после десяти.

— Мы больше так не будем, Эльвира Вениаминовна, — приторно-сладко выдавливаю я. — Вы можете идти.

Старушенция окидывает меня пренебрежительным взглядом и направляясь в выходу, говорит:

— Какой кот, такая и хозяйка!

Я мгновенно закипаю от этой реплики и за секунду оказываюсь прямо рядом с ней, беру за локоток и выпроваживаю в подъезд.

— Вы как всегда зрите в корень, Эльвира Вениаминовна! — ядовито начинаю. — Может, вы тогда стерилизуете свою киску, чтобы она не текла и не давала всем подряд?

Женщина в изумлении смотрит на меня и только открывает рот, как я тут же захлопываю дверь перед ее носом. Отдышавшись, поднимаю голову и исподлобья гляжу на Льва.

— Тебе тоже пора, — выдавливаю я.

Он ничего не говорит, но идет ко мне.

— Я сделаю так, что ты меня простишь, — угрожает на прощание.

— Не надейся! — снова распахиваю многострадальную дверь. — На выход!

Лев уходит, а я запираюсь на все замки и на ватных ногах иду в спальню. Кеша переключился с капюшона на горшок, но убирать весь этот беспорядок у меня просто нет сил. Сворачиваюсь на кровати котенком и только сейчас, в конце этого сложного дня позволяю себе плакать громко, кричать и стучать по подушке. Кешка понимает, что я окончательно слетела с катушек, запрыгивает ко мне и принимается слизывать слезы с покрасневшего лица. Он поднимает свою лапку и опускает ее на мою ладонь.

— Мя-у, Мя-у, — жалобно мурлычет, утешает и будто говорит: “Мать, ну не раскисай. Зачем тебе этот двуногий, когда есть я?”

Эх, Кеша! Если бы ты знал, как я любила его. К четвертому свиданию я была без ума от Льва, хотя все еще не позволяла к себе прикасаться. Он терпеливо ждал, а потом решил действовать.

Софья

8 лет назад

Это случилось в конце четвертого свидания. Мы как обычно сидели в его машине и прощались. Обычно я всегда выскакивала первая и шла к себе. Мне казалось, так я смогу избежать пресловутого “поцелуя в щеку” на ступеньках подъезда, которым обычно такие дела заканчиваются. Был у меня опыт пару раз и тот закончился плачевно. Поэтому я заслужила звание “Мисс первое свидание”, потому что дальше максимум второго ничего не двигалось. Как сказал Вадик, я их просто пугаю.

А Лев не из пугливых. Он будто все про меня понял и поэтому не спешил, не напирал и не нервничал из-за моих причуд. И только с ним я впервые почувствовала себя в безопасности. А может, все потому что я просто в него влюбилась.

— Спасибо за еще один прекрасный вечер, — искренне поблагодарила и потянулась к ручке.

— Подожди, — остановил меня Лев, вышел из машины, обошел ее и, открыв мою дверь, протянул мне руку.

Я недоуменно перевела взгляд с раскрытой ладони на самого Льва. Он знал, что делает и его уверенность моментально передалась мне.

— Не переживай. Это всего лишь рука, — улыбнулся мужчина.

Помедлив, я глубоко вздохнула и вложила свою ладонь в его. Она была твердая и сильная, но сжимала нежно и бережно.

Только сейчас, в тридцать лет, я испытала радость и трепет от мужского прикосновения. Это был не фейерверк, не искры и не электрический разряд, о котором пишут в романах. Тепло его руки передалось и мне, проникло под кожу, разбежалось по венам. Холодное сердце, покрытое ледяной коркой, много лет провело в зимней спячке. Оно долго сопротивлялось, но дождалось оттепели. И вот лед раскололся, обнажив орган, который, оказывается, умеет любить. Но признаться в этом даже самой себе было страшно.

На следующий день Лев приехал за мной на работу. Похолодало. На мне было короткое пальто, беретка, шарф, синие джинсы и ботинки на высоком каблуке. Распущенные волосы волнами падали на плечи. Я хорошо подготовилась, нарядилась и накрасилась, ведь мне хотелось быть красивой для него. В его глазах плескалось восхищение, которое вмиг подняло мою самооценку

Он повторил свой трюк с ладонью и на этот раз страх отступил быстро. А чтобы закрепить результат Лев не отпускал меня даже за рулем. Одной рукой он вел машину, другой держал меня, переплетая наши пальцы. Я разглядывала тыльную сторону его ладони и в какой-то момент мне остро захотелось прикоснуться к выпуклым венам. Сначала я помедлила и просто разглядывала их, а затем дотронулась и погладила пальцами. Лев скользнул по мне удивленным взглядом и интуиция мне подсказала, что моя внезапная ласка его тронула.

С ним было всегда интересно, поскольку Лев много читал, повидал мир и наши взгляды на жизнь совпадали. Да и разница в возрасте была небольшой — всего пять лет. Почти как у меня со сводными братьями.

Я полюбила его за ум, тактичность, ощущение защищенности, которое он дарил. А еще за запах, что кружил голову. Им был наполнен весь салон его белого джипа, где мы впервые поцеловались.

Меня целовали только раз, и это самое страшное воспоминание в моей жизни. Но об этом знал только узкий круг самых близких людей. Эту темную сторону своей жизни я не собиралась рассказывать Льву. Я хотела остаться для него хорошей и чистой.

И снова свидание до полуночи. И машина, припаркованная под фонарем. И мы с ним сидим, держась за руки. Я понимала что у взрослого тридцатипятилетнего мужчины есть свои потребности, а я жуткий тормоз. И ведь он возился со мной? Почему?