— С чего ты взяла? — мужчина хмурится и смотрит на меня в зеркало заднего вида.

— Мой кот шлялся непонятно где, а я ему позволяла. Еще и прикалывала, что он портит всех девок в округе. И вот результат: Кеша скорее всего, что — то съел на улице. Хотя я покупаю ему лучший корм.

— Не надо себя винить. Есть же очень свободолюбивые животные. Их хоть запри, а они в форточку. И судя по моим убитым ботинкам, твой Кеша — бунтарь по жизни.

— Еще какой, — выдавливаю из себя улыбку и поглаживаю скулящего Иннокентия по спине.

В холле больницы нас сразу же встречает администратор и провожает к врачу. Я кладу Кешу на стол. Он уже даже голову поднять не может и у меня от этого сердце кровью обливается. Девушка — ветеринар тщательно осматривает моего мальчика, измеряет ему температуру и задает миллион вопросом о том, когда и как все началось.

— Нужно сделать общий анализ и биохимию, — сообщает она.

— Да-да, конечно, — растерянно киваю.

Врач достает все необходимое и берет кровь сама, а я лишь держу Кешку и морщусь так, будто это в меня вводят иглу. Сейчас я остро ощущаю свою вину и хочу взять на себя всю его боль. Кеша смотрит на меня уставшими, затуманенными зелеными глазами и просит о помощи. А я понимаю, что так сроднилась с ним, что не готова его отпускать. Отгоняю от себя дурные мысли и говорю тихонько:

— Кысёныш, давай, ты же у меня мужчина в самом расцвете. Не раскисай.

Взяв кровь на анализ, врач сообщает, что Кеша скорее всего отравился крысиным ядом. Результаты покажут больше, но пока надо промыть ему желудок и поставить капельницу.

Врач просит подождать в коридоре, пока она проведет все процедуры. Я как скипидарная хожу из угла в угол, а Лев сидит на диване и спокойно смотрит на мою агонию.

— Сонь, успокойся и сядь, — просит он.

— Да, Захаров, не такое свидание ты планировал, да? — язвлю я, скрестив руки на груди.

— Не такое, — соглашается он, глядя в глаза, — Но мне без разницы где, главное — с тобой.

— И сына снова к сестре пристроил?

— Так он сам ее любит. Она ему вроде второй мамы. И Матвей очень самостоятельный ребенок.

— Ладно, — сдаюсь я и сажусь рядом. — Просто ожидание меня убивает.

— Знаю, — вздыхает он и неожиданно берет меня за руку. И я должна бы одернуть ее, но сейчас мне как никогда нужна поддержка.

Через час к нам выходит врач и сообщает, что Кеша уснул, а анализы будут готовы только завтра. Но она на 90 процентов уверена, что котик отравился ядом, который раскладывают для травли крыс и мышей. Кеша скорее всего поймал и слопал мышь, которая проглотила отраву. Иннокентий еще получит у меня за то, что всякую гадость с земли подбирает, а сейчас надо его спасать.

— Рекомендую оставить его на ночь в нашем стационаре для наблюдения, — говорит врач. — Будем ставить ему капельницы. И еще, — она протягивает нам бумагу с рецептом, — ему нужно вот это лекарство. Оно очень эффективное. Правда, дорогое и не везде есть.

— А сколько стоит?

— Около двадцати тысяч.

Мои глаза лезут на лоб, но сейчас я готова отдать целое состояние ради Кеши.

— Сможете купить и привезти, чтобы мы начали его давать?

— Сможем, — сходу отвечает Лев, опередив меня. — Сонь, я съезжу, а ты сиди здесь. Если еще что-то понадобится, позвони.

— Лев, не надо, я могу сама, — останавливаю его, схватив за руку.

— Софья, я понимаю, что ты свободная, независимая женщина, но ты подумай лучше о Кеше.

Отпускаю Льва и смотрю, как за ним закрывается дверь клиники. Оборачиваюсь и понимаю, что врача рядом нет. Подхожу к стойке регистрации и растерянно беру в руки прайс-лист. Листаю страницы и чувствую, как дергается глаз. Нет, оба глаза. Подсчитываю в уме, во сколько обойдется лечение Кеши и думаю, что придется залезть в сбережения, которые я собирала на ЭКО. Может, занять у родителей? Ладно, что-нибудь придумаю.

— Девушка, а сколько я буду должна за прием, капельницы и стационар?

— А зачем? — администратор поднимает на меня удивленные глаза. — Ваш муж уже все оплатил.

— Как все? — челюсть с грохотом падает на стол. — А стационар?

— Это уже при выписке.

— Хорошо, спасибо, — медленно подбираю челюсть и на ватных ногах подхожу к дивану. Мысли в голове жужжат как пчелы. Как я однажды говорила Льву? Пусть к сердцу лежит через Кешу? Неужели он принял мою шутку всерьез?

Как выяснилось, именно так и принял. Льву понадобилось полчаса, чтобы найти лекарство и привезти в клинику. Я еще немного побыла с Кешей и пообещала, что обязательно заберу его завтра. После нескольких процедур он выглядел лучше и даже сумел пошутить:

— Мяу-мяу! — сказал он мне тихонько, что я поняла, как: “Мать, как же мне хреново. Если бы ты только знала!”

— Я знаю, Кысёныш. Меньше будешь шляться по бабам да по помойкам.

— Мя-я-яу, — это котик мне отвечает “Очень смешно”.

Уезжаем из клиники в одиннадцатом часу. Лев везет меня домой, а я устало смотрю в окно на ночной город, фонари и дома с маленькими горящими квадратами.

Он купил мне сэндвич и чай, и я все быстро умяла, потому что с обеда ничего не ела. Еще и стрессанула.

— Спасибо, что не дал мне умереть с голоду, — искренне благодарю Леву, ловя на себе его короткий взгляд.

— Перенервничала? — он крепче сжимает руль и поворачивает направо.

— Очень. Никогда не думала, что это может быть так страшно.

— Понимаю, — кивает он, не отрывая взора от дороги. А я вспоминаю, что у его старшей дочери астма, а младший сын еще младенцем лежал в ожоговом. И как он только это пережил?

В салоне тихо играет радио, звучит какая-то заунывная баллада и я у же даже не разбираю слов. Прижимаюсь лбом к стеклу и чувствую облегчение от его прохлады. В то же время, веки мои тяжелеют, а разум отключается. Я все еще пытаюсь удержаться за реальность, но и эта тонкая нить с ней постепенно рвется. А потом…

Мое тело, такое легкое и невесомое парит над землей. Летать так приятно и совсем не страшно, были бы крылья. Усталость, напряжение, страх — все проходит, растворяется и больше не сковывает. Теплое дыхание ветра ласкает шею, лицо и волосы. Мне хорошо.

Первое, что вижу, открыв глаза — плотные лиловые шторы, не пускающие в комнату солнечный свет. Несколько секунд прихожу в себя и пытаюсь понять, где нахожусь, а потом резко сажусь на кровати и оглядываюсь по сторонам. Это точно не моя спальня! Комната просторная, современная, с большой кроватью, белым шкафом и письменным столом. Больше похожа на спальню девочки-подростка.

Так, где это я? И почему на мне мужская футболка, которая пахнет Львом?

— Эй, кто-нибудь дома? Ау? — иду по коридору на шум телефона и заодно осматриваюсь. Вот это хоромы! Как у Айлин и Дианы! Это мы люди скромные, живем в старой советской двушке, но в центре города. А здесь чувствуется размах и большие деньги, вложенные в ремонт. — Лев? Ау!

Проснувшись в незнакомом месте, до меня медленного, но все-таки доходит, что это квартира Льва, а я лежу в кровати его дочери Алисы, о чем свидетельствует фотография на прикроватной тумбе. Девочка выросла и стала очень красивой. Но я все еще помню ее каменное, искаженное ненавистью лицо. Я и не знала, что дети способны так ненавидеть.

На тумбочке нашла свой телефон и тут же подумала о Кеше. Как там мой бедняжка? Набираю номер врача, который она сама дала вчера. Она быстро поднимает трубку и отчитывается, что Иннокентию лучше, но забрать его можно через пару часов. Как раз к этому времени будут готовы анализы.

С ужасом вспоминаю вчерашний день и состояние своего малыша. А еще в голову так и лезет Лев с его нордическим спокойствием и решительностью. Если бы не он, она бы еще долго металась, не зная, что делать. А он нет…И ведь не только отвез к врачу, но и сделал много чего полезного, ничего не прося взамен.

Так все. Надо перестать о нем думать и переодеться. Свою блузу нахожу на спинке стула и у мой внутренний чертенок беснуется, потому что я не помню, как сюда попала и как Лев меня раздел. Неужели я вчера так перенервничала, что отрубилась прямо в машине? Это что ж получается: он мог делать со мной все, что угодно, а я бы даже не почувствовала? И тут меня осенило: может, это какой-то побочный эффект от гормональных, который я принимаю? В прошлом месяце от одного препарата постоянно хотелось спать и пришлось его заменить другим