— Уалейкум ассалам, — отвечают слегка обескураженные братаны, когда Лев протягивает две руки в знак уважения, и здоровается поочередно с каждым. Даже с Анваром, которому приходится передать нож Равилю.

— Это Лев, мой…друг, — объясняю я, указывая на бывшего.

— А что ты его за воротами держишь? Проходи, Лев, — говорит Равиль.

— Мужики, рахмет, — благодарит Лева, — но я только с самолета. Надо было Софье кое-что передать.

— Да заходите, — машет рукой младшенький Рауль, — мы правда только барана зарезали. Посидим, познакомимся.

Ага, специально упомянул про барашка. Мол, читай между строк. Ну я им сейчас устрою!

— Ему правда надо ехать, — спасаю положение, хотя сама не хочу, чтобы он заходил. Тогда бы вся родня на него глазела. — Его дома ждет сын. Да, Лева?

— Все верно, Соня. Главное, я все тебе передал, — он пытается скрыть довольную улыбку, предназначенную только мне, а затем поворачивается к братьям. — Не буду мешать. Рад был познакомиться. Соня много о вас рассказывала.

— Заходи, если что, — басит Равиль.

— Обязательно, — обещает он, а потом обращается ко мне. — Соня.

Смотрю, как Лев садится в машину, захлопывает дверь, кивает мне и через минуту уезжает. Делаю глубокий вдох, резко разворачиваюсь и смотрю на пацанов с вызовом. Потом выхватываю нож у Равиля и тычу им в них.

— Вы-ы-ы! Что за шоу вы здесь устроили?

— Сонь, опусти нож, — нервно засмеялся Рауль, растопырив ладони.

— Какого фига, я вас спрашиваю? Еще бы голову барана притащили! — цежу сквозь зубы, чтобы старшие не услышали.

— Блин, это идея, — чешет затылок Анвар. — Надо было вытащить.

— Сонь, ну ты что, обиделась что ли? Ладно тебе, мы просто пошутили! Девчонки так переполошились, что к тебе мужик приехал, — оправдывался Равиль.

— Прости, Сонь, мы случайно проговорились, — слышу голос Жанки.

Вижу торчащие над забором головы Жанны, Эсми и Альфии. Скамейку они что ли притащили, чтобы встать?

— Мужик приехал, — повторяю взволнованно. — И что? Не вы ли говорили, что мне замуж пора? Продолжайте в том же духе, всех кандидатов распугаете!

— Так этот Лев — жених что ли? — хмурится главный герой перфоманса Анвар.

— А не скажу теперь, — сощурившись заявляю я. — Просто мужик.

Сжимая в кулаке нож, захожу во двор и иду в сад. Девочки виновато семенят за мной. Я хоть и выпустила пар, но продолжаю злится на всех, в том числе на себя.

Лев…кто ты мне сейчас?

Домой попадаю ближе к девяти уставшая и выжатая, как лимон. И вовсе не от того, что пришлось пахать. С момента приезда Льва я снова зациклилась на вопросе: “А может ли он подойти?” Даже мама с папой, которые подвозили меня домой заметили, что я какая-то тихая.

— Слышал, знакомый твой приходил. Тот, что машину тебе сделал, — как бы между прочим отец, говорит когда мы встали на светофоре.

Он повернулся ко мне полубоком и подмигнул. В тот момент, когда приехал Лев, родители были на рынке, докупали фрукты.

— Тогда ты слышал, какое шоу устроили все ваши дети, — развожу руками я. — Надо было еще голову барана на кол и походить с ней по улице.

Отец засмеялся и вернулся на исходную.

— Если это Лев, то он, наверное, не сильно испугался. А что нестандартные смотрины, да, Наташ? — обращается он к маме.

— Мальчики у меня еще получат, — отвечает она ему.

— Ой, мальчики! — передразниваю я ее. — Там двухметровые мужики, а детство все еще играет в одном месте.

Мама хихикнула, папа нажимает на газ, едва загорается зеленый.

— Так и что там за Лев такой? — не унимается батя.

— Да так, — пожимаю руками, — старый знакомый. Очень старый, я бы сказала.

Припадаю лбом к окну и смотрю на пролетающие огни ночного города. Папа понимает меня и включает любимое радио Ретро, где Шатунов поет про седую ночь…и только ей доверяю я.

Дома меня встречает похорошевший Кеша. Все эти дни он вел себя очень хорошо и ни разу не сбежал. Наверное, котик перенес сильнейший стресс и теперь будет тише воды ниже травы. Не хочется ему откинуть лапы в самом расцвете.

Переодеваюсь в домашнее, иду на кухню и глотаю таблетки, коих у меня несколько штук. Подношу к губам стакан с водой и вздрагиваю от звонка в дверь. Жидкость расплескивается и попадает на футболку. Но и это мелочи. Сердце вздрагивает от того, что я понимаю, кто ко мне пришел. Конечно, он. Кто же еще?

Еще один нетерпеливый звонок. Коленки дрожат, но я иду открывать. Все чувства вновь обостряются до предела. Слышу щелчок замка, нажимаю на ручку, толкаю тяжелую дверь и выхватываю в полутьме два голубых огонька.

— Поздно уже, — шепчу я, впуская его к себе.

— Прости. Не мог дождаться утра, — переступив порог, еще не разувается, а сканирует меня, мое настроение.

— Где сын? — сжимаю край консоли, ища в ней опору.

— Они с племянником у бабушки.

— Ясно.

Наблюдаю за тем, как он быстро снимает обувь и скидывает куртку. Один широкий шаг и вот уже заглядывает в мои глаза и поглаживает большим пальцем щеку, другой рукой обнимает за талию. Знаю, я слишком многое ему позволяю. Как там пела бабушкина любимая Валюша? “Сердце мое — не камень” и “Я не могу иначе”.

— Скажи, что скучала, — просит он тихо.

— Нет, — слежу за тем, как светлые брови сдвигаются к переносице.

— Врешь опять, — усмехается и палец с щеки перемещается на губы. Чуть раскрываю их и закрываю глаза.

А дальше все по новой…

Куда-то летит моя футболка, под которой нет бюстгальтера, и его пуловер. Осмелела настолько, что сама потянулась к ремню на его джинсах и сама же его расстегнула. Целуясь, как сумасшедшие, двигаемся в спальню и забываем включить свет.

— Ну скажи! — требует он, оказавшись надо мной.

— Нет! — стою на своем, за что получаю наказание, как провинившийся ребенок.

— Не признаешься? — выпытывает он, подняв мои руки и зафиксировав их над головой.

— НИ. ЗА. ЧТО, — смеюсь ему в лицо.

— Хорошо, тогда пеняй на себя, девочка.

И снова я слышу от него признания в любви, но сама молчу и прикусываю язык каждый раз, когда хочу кричать, что я тоже его люблю. Но меня все еще держит страх…будто все это не по настоящему и снова останется лишь миражом в пустыне. Вместо этого, я кусаю его плечи, царапаю его спину, целую его губы, выкрикиваю его имя, обнимаю за шею, притягиваю к себе, забываюсь в его крепких объятиях.

— Нет, не уходи, — возвращает меня в кровать, когда я собираюсь встать.

Лев заботливо укладывает меня рядом и кончиками пальцев проводит по позвоночнику. Сердце трепещет от того, что он помнит, как мне нравилась эта ласка. Я еще говорила, что если бы была кошечкой, то замурлыкала бы. Кошечка? Черт!

— А где мой кот? — чуть приподнявшись и посмотрев на Льва, интересуюсь я.

— Мя-я-яу, — бурчит он и мы вдвоем ищем его глазами.

Находим быстро, потому что горящие желтые очи в темноте способны довести до инфаркта.

— Господи! — выдыхает Лева.

Иннокентий царственно восседает на комоде и отчитывает нас как малолеток.

— Мяу! — говоря человеческим языком: “Срамота”.

— Если срамота, можешь не смотреть. Брысь отсюда! — сажусь на кровати и снова прикрываюсь одеялом.

— Мяу-у-у-у-у! — “Я говорил, что от этого двуногого одни неприятности. Ты мне не мать больше. Ты падшая женщина”.

— Чья бы корова мычала, Кеша. Каков сын, такая и мать. Все, давай шуруй на место!

Лев не выдерживает и прикрыв лицо широкими ладонями, трясется от смеха.

— Что ты ржешь? — ударяю его кулачком по груди.

— Прости, но ты просто так серьезно с ним всегда разговариваешь. Как будто он тебя понимает.

— Понимает. Коты самые умные животные. И по его интонациям я могу определить, в каком он настроении.

— По одному “Мяу”? — лыбится Лев.

— А знаешь, сколько оттенков может быть у одного “Мяу”. Есть протяжное “Мя-я-я-яу”, - начинаю жалобно тянуть букву “я”, пародируя Кешу. — Значит ему грустно или больно. Есть вот такое короткое и едкое “Мяу”. Это выражение недовольства, — с серьезным видом объясняю ему свою теорию.