— Соня, открой дверь! Я все объясню. Пожалуйста, прости меня! Я могу все объяснить.

— Уходи, — набравшись храбрости, попросила я. — Я больше не хочу тебя видеть. Просто исчезни из моей жизни.

И вновь я плакала навзрыд и он все это слышал. Какая нестерпимая боль.

— Я люблю тебя, Соня! Только тебя! — громко признался Лев. — Так получилось. Нас должны были развести

— Я тебе не верю. Ты лжец. Ты предатель. Иди к своей семье! Твоя дочь в тебе нуждается.

Дверь соседней квартиры открылась и из нее высунулся муж Эльвиры Вениаминовны.

— Молодой человек! Я сейчас вызову полицию! Прекратите орать!

Лев ушёл, а я вздохнула с облегчением. Боль и разочарование разрывали сердце, скручивали внутренности, затуманивали рассудок. Но я понимала, что надо жить ради новой жизни, которая зародилась во мне. Но как это сделать, пока даже не представляла.

На следующее утро я не смогла поднять голову с подушки и разлепить веки. Глаза опухли, нос покраснел и в целом я выглядела, как женщина, не выходящая из запоя. Я знаю, снимала таких, заливающих боль алкоголем. Сердце все еще ныло, но меня сейчас заботило другое. Низ живот немного тянуло и я подумала, что во всем виноваты нервы. Решила не ходить сегодня на работу, сделаться больной и провести весь день в кровати. Но прежде надо было отпроситься у Вадика.

— Вадь, привет. Прости, можно я сегодня не приду? Плохо себя чувствую.

— Мать, а что с голосом? Я слышал тебя больную и пьяную. Это что-то другое, — настороженно предположил друг.

— Ты как всегда прав, — всхлипнула я, — Это Лев. Он женат.

— Бля-я-ядь, — протянул он гласную с нужной интонацией. — Как так-то?

— Вот так. Подал на развод, а их не развели, потому что она беременна.

— Справишься до вечера? Я подъеду после выпуска, побуду с тобой, — сочувственно предложил Вадим.

— Справлюсь, — тяжело вздохнула я, — надеюсь.

— Я еще позвоню. И не волнуйся о работе. Не думай вообще.

— Спасибо, друг.

Время застыло. Я то лежала, то ходила по квартире как сомнамбула. Растрепанная, опухшая, в пижаме и тапочках, я была сама на себя не похожа. Воспоминания о нашем красивом, но недолгом романе преследовали меня, и я все пыталась зацепиться за какой-нибудь эпизод, где поведение Левы показалось бы мне подозрительным и странным. Но — ничего, ни одного тревожного звоночка. Я помню, что с декабря он стал задумчивым, серьезным и молчаливым, но я думала, что все дело в работе. А еще Лев, конечно, переживал за свою дочь. Ни намека на жену, развод и суд.

В рот ничего не лезло кроме кофе, а на последней кружке я задумалась, не вредно ли это ребенку. Я погладила плоский живот и представила, как через несколько месяцев он будет расти. Мальчик или девочка — неважно. Главное — мой малыш, от человека, которого я любила, ведь как бы то ни было, зачат он был в любви — большой, безумной, первой. Ничего, я справлюсь. Ведь моя мама тоже справилась и стала только сильнее.

Встав из-за стола, чтобы убрать чашку в раковину, я вдруг почувствовала тянущую боль внизу живота. Она нарастала. А затем мне показалось, что по внутренней стороне бедра что-то течет. Опустила голову и увидела красное расплывающееся пятно на серой штанине.

— Не-е-ет, не-е-ет, — я не кричала, я просто выла от страшной догадки. — Пожалуйста, только не это. Пожалуйста.

Меня била мелкая дрожь, зуб на зуб не попадал, а на лбу выступили капельки пота. Быстро сняв домашние брюки, я увидела, что правая нога в крови.

— Нет, нет, малыш, пожалуйста, — я положила окровавленную ладонь на живот и просила ребенка остаться со мной, хотя понимала, что там, внутри уже никого нет.

Не зная, что делать в таких случаях, я позвонила Айлин. Она всегда в критических ситуациях была собрана и хладнокровна.

— Да, Сонечка? — услышала я ее спокойный голос.

— Ай, я не знаю, что делать, — сквозь слезы простонала я.

— Что случилось, Сонь? Ты где?

— Я дома. Ай, мне кажется, у меня выкидыш. Кровь идет и живот тянет.

— Так, вызывай сейчас скорую. Скажи, что у тебя соглашение с частной клиникой, я тебе сейчас пришлю название. Позвоню своему гинекологу, она тебя примет. Там же стационар есть.

— Ай, мне очень страшно, — призналась я еле слышно.

— Сонь, я тоже приеду прямо туда. Пять минут и я выезжаю.

— Спасибо, спасибо, — меня душили слезы, которых я больше не могла сдержать. Я уже точно знала, что мне не спасти малыша — горошинку, которой не суждено было расти под моим сердцем.

— Она сказала: “Желаю тебе и твоему выродку сдохнуть”. У меня эти слова звенят в ушах, а перед глазами стоит ее лицо, — признаюсь отрешенно, глядя прямо перед собой.

Я лежала на больничной кровати после осмотра врача. Она сказала, что срок был совсем маленький и чистка не понадобится, так как все вышло само. На пару часов оставили меня в клинике для наблюдения. Айлин приехала не одна, а с Дианой. И сейчас я им очень благодарна за это, потому что не смогла бы пережить все это одна.

— Сонь, не надо. Она сумасшедшая, — Айлин сидит рядом со мной и держит за руку.

— Айлин права, не мучай себя и не думай о ней…и о нем, — Диана стояла у окна и смахивала слезинки с глаз. Она у нас всегда была очень сентиментальной.

— Нет, все правильно. Я — любовница, забеременевшая от ее законного мужа. У них дочь и скоро будет еще один ребенок, — прячу лицо в изгибе локтя.

— Я, конечно, все понимаю, но привести ребенка на разборки с мужем — это очень дурной поступок. Дикость. О чем она думала, впутывая в это ребенка? — Айлин погладила меня по плечу. — И потом ты ничего не знала. Ты думала, он свободен.

— Он должен был развестись в начале декабря, а сейчас канун Нового года. Почти месяц, он знал, что не разведется официально и все равно…ничего не сказал.

— Сонечка, милая, — Диана села в моих ногах и провела рукой по одеялу. — Он поступил подло, очень плохо. Но может есть смысл выслушать его версию?

— Не хочу его видеть и слышать. Мне хватило его жены и дочери. Алиса так на меня смотрела…как будто я ведьма, которая украла ее отца. Ну почему, девочки? — спросила, глядя в потолок. — Почему у меня все через одно место? Чем я так провинилась перед Богом? Я просто хотела быть счастливой…хотела любить и быть любимой.

Они ничего не ответили, потому что плакали вместе со мной.

Ближе к вечеру меня отпустили домой. Еще было светло, когда Айлин заехала на машине в мой двор и припарковалась. Девочки помогли мне выйти на улицу и под руки повели к подъезду. Все вокруг было таким девственно-чистым и белым после выпавшего снега, что слепило глаза. А может, всему виной слезы.

— Соня! — услышала я взволнованный голос любимого человека и остановилась как вкопанная. — Сонь, прошу, поговори со мной.

— Уходи, Лев! — сказала, не оборачиваясь. — Я не хочу тебя видеть.

— Я не уйду, пока мы не поговорим, — стоял на своем Лев.

Девочки крепко держали меня под руки и ждут решения. Я посмотрела сначала на Айлин, потом на Диану и закрыла глаза и набрала воздуха в легкие.

— Девочки, подождите меня у подъезда. Я на минуту., - попросила их и они меня поняли и встали чуть поодаль.

А я стояла посреди двора, не шелохнувшись. Лев обошел меня и оказался прямо напротив.

— Ты бледная. Белая, как бумага, — он попытался прикоснуться к моему лицу, но я лишь с отвращением повернула голову, увернувшись от его руки.

— Говори что хотел и исчезни, — цежу сквозь зубы.

— Соня, любимая моя, прости. Я очень виноват. За день до нашей встречи мы действительно подали заявление на развод. У нас был месяц, чтобы утрясти вопросы с квартирой, совместной опекой и алиментами. Мы обо всем договорились. Но перед финальным слушанием Ника сказала, что ждет еще одного ребенка. Срок 3 месяца. Говорит, не почувствовала. Суд не разводит в этом случае.