Вездесущая Дина — наше справочное бюро — выяснила, что владелец холдинга разорвал контракт с прежней охранной фирмой и заключил договор с компанией Льва, которая устанавливала систему защиты двух министерствах в столице. Дина сказала, что они нам здесь все сделают по-новому и поменяют пропуски, как в сами кабинеты, так и в студии и аппаратные. Что ж, вижу, что мечта Захарова осуществилась. Большая компания — большие заказы.

В обеденный перерыв сталкиваюсь в столовой с главным оператором Ринатом, который подбивает ко мне клинья с Дня журналистики. Мы с ним несколько лет работаем на одном канале, а он тут вдруг меня разглядел. Но я думаю, все дело в том, что он недавно развелся и решил, будто я только этого ждала. А еще он после пары бутылок пива мне сказал: "Я — татарин, ты — хоть и православная, но воспитывалась в мусульманской семье. Мы можем быть идеальной парой". Когда я ему это сказала на трезвую голову, он покраснел от стыда. А вообще Ринат симпатичный мужчина сорока лет. Высокий, широкоплечий, черноволосый. И оператор хороший. Не зря ведь главный.

— Сонь, привет! — стоит с подносом у нашего с Мартой столика и улыбается, коротко кивнув моей подруге. — Марта.

— И тебе не хворать, — забавляется коварная женщина.

— Сонь, я не нашел твоей машины на парковке.

— А-а-а, да, она у меня не завелась и я сегодня на такси.

— Могу тебя подвезти после эфира. Я тоже буду допоздна.

— Я, наверное, также на такси.

— А ты подвези, — Марта многозначительно на меня смотрит и пинает под столом. — Чего этой красоте ехать ночью с незнакомцем, да?

— Марта как всегда права, — лыбится Ринат. — Ну тогда я позвоню, как закончится выпуск.

— Позвони-позвони, — кивает подруга, не давая мне и рта раскрыть.

Когда довольный Ринат уходит, я бросаю гневный взгляд на Марту и спрашиваю:

— Это что за сводничество?

— А что? Клин клином вышибают, ты не слышала? Появился твой львеночек и ты потекла? Пусть знает, что ты не страдаешь.

— Но Ринат же в разводе! — протестую я.

— И? Мы в таком возрасте, что выбирать не приходится: либо разведенный, либо вдовец. Поверь мне, одинокий сорокалетний мужик в 90 случаев из 100 живет с мамой. А эти хуже разведенных и вдовцов.

Марта старше меня на десять лет. Она красивая восточная женщина с густыми кудрявыми волосами и выдающимся носом с горбинкой. Марта — своенравная и свободолюбивая курдянка, которая когда-то пошла против правил и законов, и не пожалела. В 18 лет ее украл соседский парень, а в 19 она от него ушла с новорожденной дочкой на руках. Благо, родители ее приняли обратно и помогли. С тех пор Марта воспитывает дочь одна и не теряет надежды найти настоящую любовь. Подруга в курсе нашей со Львом непростой истории любви и расставания. Восемь лет назад я, Вадик и она работали на другом канале. Еще тогда Марта сказала, что красивый мужик — бедовый мужик. Но я была так сильно влюблена, что не придала значения ее словам. А потом они с Вадиком и мои подруги детства — Айлин и Диана — вытаскивали меня из депрессии. Жить после расставания со Львом мне просто не хотелось.

В новостной аппаратной обычная суета перед большим эфиром. На часах без десяти девять, времени до старта все меньше и меньше. Надеваю наушник с микрофоном и смотрю на мониторы, где мелькают кадры с места крушения самолета, фотографии погибших, лица репортеров, повторяющих текст перед прямым включением. Перевожу взгляд на картинку со студии: ведущая Карлыгаш (каз. — ласточка), которую мы все зовем Карлой, просматривает подводки к сюжетам на планшете, встроенном в стол. Присматриваюсь к ней и замечаю выбившуюся прядь из прически.

— Девочки, — сообщаю в микрофон, — кто сегодня в студии? Подойдите к Карле, поправьте волосы, пожалуйста.

Через считанные секунды рядом с диктором появляется наш гример Айя, которая быстро все исправляет и фиксирует волосы лаком.

— Айечка, еще лоб припудри. Мне кажется, он блестит, — прошу я.

— Сонь, люблю, когда твоя смена, — подмигивает мне Карла, — перфекционизм в его лучшем виде.

— Только сменщице моей не говори, — шучу я, и вся команда в аппаратной тихонько посмеиваются, потому что знают о наших высоких отношениях с Алиной — еще одним выпускающим редактором. В прошлом году она по-крупному меня подставила, когда я пыталась скрыть, что моя подруга Диана — жена любовника известной актрисы Альбины Арман.

— Здравствуйте! — слышу за спиной голос самого главного шефа — да что ж такое, утро с него началось вечер, похоже им закончится.

— Здравствуйте! — команда переполошилась, увидев Данияра Булатовича во плоти.

— Не обращайте на нас внимания. Мы немного понаблюдаем за процессом. Вот, Лев, сюда тоже нужны электронные ключи и в студию.

Услышав знакомое имя, я остолбенела. Он зашел следом за гендиректором, когда я как раз сверяла верстку со списком поступивших сюжетов. Бросаю на него быстрый взгляд через плечо и понимаю, что он смотрит на меня. Сдалась ему наша новостная? Все это, я уверена, он смотрел еще днем. Стараюсь вернуться к работе и связываюсь по телефону с монтажкой, откуда до сих пор не прилетел третий по очереди сюжет.

— Ребят, что у вас? — спрашиваю видеоинженера. — Отправляете? Хорошо, проверьте и сразу скидывайте. Три минуты до эфира.

Когда на циферблате высвечивается 20:58 встаю из-за стола и мысленно готовлю себя к хорошему эфиру. Люблю свою работу, чувствую себя на своем месте, и даже присутствие бывшего не собьет меня с толку.

— Дети мои, всем удачи! — говорю я стандартную фразу, к которой все уже привыкли.

— К черту! — звучит традиционный ответ моей команды.

Слышу за спиной перешептывания руководителя с незваным гостем. Хочется врезать обоим за то, что отвлекают. Но…один меня уволит, другой подумает, что я одичала и превратилась в истеричку.

— Минута до эфира, — предупреждает режиссер и в аппаратной все замирает. — Пять, четыре, три, два, один! Мотор!

Звучит тревожная музыка, идут анонсы главных репортажей, заставка Вечерних новостей, после чего появляется ведущая со словам:

“Вас приветствует информационная служба “Пятого канала”. Наши корреспонденты и я, Карлыгаш Жусупова готовы представить вам картину дня. Здравствуйте. Начнем выпуск с трагедии под Алматы, где сегодня утром разбился частный самолет”.

В целом эфир прошел хорошо, без эксцессов. Я хоть и бывалый журналист, но тоже не могла сдержать слез, когда увидела родителей молодой стюардессы, погибшей в авиакатастрофе. “Она мечтала летать”, - все, что смог сказать убитый горем отец.

Выхожу на крыльцо телецентра ближе к десяти. Делаю глубокий вдох и поднимаю голову к черному небу. Какой теплый и уютный нынче сентябрь. Завтра у меня выходной и надо хотя бы погулять с подружками, которые на пороге сорока лет успели развестись, снова выскочить замуж и родить детей. А у меня кот. И тот приходит только пожрать, поспать и посрать. Ну а чем не мужик?

— Мышка, — от его голоса хрустальное сердце, склеенное вдоль и поперек дребезжит. Называть меня детским прозвищем — запрещенный прием.

Он встает рядом со мной плечом к плечу и я знаю, что это нарочно.

— Господи, ну что еще? Оставь меня в покое. Христом Богом прошу, — молю я, бросая на него гневно-измученный взгляд.

— Ты же агностик? — от его чуть кривой, но сексуальной улыбки слабеют колени.

— За восемь лет взгляды поменялись. Сначала хотела подстричься в монахини, потом решила — нет, в мире столько соблазнов, надо попробовать все, — безбожно вру и ехидничаю.

— Поэтому так быстро выскочила замуж?

— Конечно, — продолжаю играть на его нервах, — надо же было на практике применять все, чему ты меня научил. Чего добру пропадать?

— Софья, — хрипит он, потому что мои слова его задели. Он же был у меня первым. — Шутки у тебя стали ниже пояса.

— Не нравится? — вскидываю подбородок и хочу добить его окончательно, но не успеваю.