Вздох. Заложить крюк или искать способ перебраться? Вздох, куда тяжелее первого. Конечно, крюк. Умный в гору не пойдёт, умный дома останется.

Подцепил из-под ног пластинку чёрного металла и без замаха швырнул, как в детстве плоский камень. Пластинка пролетела добрый десяток метров, ударилась о воду, отскочила, порождая круги. Ударилась снова, понеслась теряя скорость и сокращая размеры «прыжков», пока не скрылась под водой.

Ноль встал рядом, взял такую же пластину и швырнул. Я молча наблюдал, за «прыжками», затем повторил бросок.

Вот, мы, двое мужчин. Военные до мозга костей, в отчаянном положении, на грани смерти. Стоим и швыряем «камни» в воду. Без слов, без плана. Пластинка за пластинкой, шлепки по воде, всплески и концентрические круги, добегающие до берега.

Бросок, с отдачей, всем корпусом. Пластинка рассекает воздух, плеск, я скривился. Ошибся, задавая угол. Замер, ожидая немедленной кары за такую оплошность. Со дна болота должно подняться огромное нечто, что незамедлительно сожрёт. Но нет, болото осталось безучастным. Молчит и Верп.

Внутри меня что-то ломается, уставшее от бесконечных неудач. Броски же снимают напряжение, мысли складываются ровными блоками, укрепляя ментальные колонны, что удерживают самообладание.

Последняя пластинка исчезла под водой, и я сел, вытянул ноги. Рассеянный свет играет бликами на поверхности болота и обломках звездолёта. Кажется, что он идёт и снизу, но я уже ни в чём не уверен. Ноль, не получив указаний, принялся обустраивать укрытие. Стаскивает обломки корпуса, организуя подобие блиндажа.

Болото, как камень на распутье. Налево пойдёшь — застрелят. Направо — сожрут. Прямо — утонешь. А если назад?

Я оглянулся. Вдали поднимается чадное зарево горящего города. Там нас и застрелят, и ограбят, и сожрут. Пайки кончаются, патронов тоже не раздолье. Только энергии в ячейке Нуля хватит на пару месяцев.

По поверхности болота расходятся круги от упавших пластинок. Ударяются о берег с удручающим плеском. Ноль с грохотом выдрал кусок обшивки размером с самого себя, поставил набок, утрамбовав в обломки. Сверху уложил куски поменьше. Высокочастотным ножом вырезал отверстия для обзора… вырезал. Я коснулся клинка на груди и задумчиво осмотрел пустошь вокруг. Вырезал.

— Ноль, найди мне листы примерно в пару метров длиной и не уже метра.

Биоробот замер на мгновение и принялся за работу, методично, как муравей. Уж не знаю, как здесь с плавучестью материалов, но раз нас не разорвало, значит, давление приемлемо, а значит, может получиться. Космические корабли могут быть разными, даже на войне я видел самые причудливые конструкции. Как по виду, так и по назначению, но всегда их роднит одно. Лёгкость материалов. Конструкторы просто обязаны соблюдать баланс прочности и веса, чтобы корабль мог взлетать и его ускорение не сжирало топливо, как голодная свинья.

Высокочастотный нож режет обшивку на ровные листы, нагревается до красноты. Верп мигает зелёным и жёлтым, но молчит, наблюдая, как мы складываем из них подобие лодки. Переплетая слои и загибая. Получается подобие славянского лукошка, но только из сверхпрочных и гибких материалов. Первая космическая корзинка!

Спустя время я с некоторой гордостью воззрился на неё, покачивающуюся на воде у берега. Прямоугольная, довольно узкая, но плавучая! На дне лежат два «весла», крепления под них сделать не смогли, так что наша лодка скорее каноэ.

— Должен признать. — Сказал Верп. — Это довольно интересное применение местному мусору. Ну и… самый странный гроб на моей памяти.

— А то, — с кривой улыбкой ответил я, — похоронимся как викинги.

— Как кто?

— Неважно.

Я забрался в лодку, та заметно просела, под ногами проступила вода. Не критично. Следом залез Ноль. Воды прибавилось, но выше она не поднимается. В груди заметно потеплело, я взял весло и, шумно выдохнув, оттолкнулся от берега.

Лодка качнулась и будто нехотя поплыла! Напарник орудует веслом с левого борта, я с правого. Сначала вразнобой, отчего «корзинку» повело зигзагами, но постепенно подстраиваясь.

Вода плещет о плетёные борта, берег удаляется, а острова-обломки приближаются. В толще болота покачиваются ленты водорослей и кажется, что тянутся к нам… Проклятье, они и правда тянутся!

Бледная лента коснулась весла и отпрянула, на мгновение я увидел прилипшие к ней кости. Не человеческие, но крупные и почти белые. Остальные водоросли раскачиваются, сплетаются и расплетаются, взволнованные нашим присутствием. Некоторые тянутся, но коснувшись металла, возвращаются.

— М… — Протянул Верп. — Засадный хищник-растение, очень интересно. Откуда он берёт энергию на движение?

— Главное, что нас не трогает.

— Да, тут сложно возразить.

Лодка стукнулась о первый «остров», из которого торчит похожий на скалу обломок корпуса. Ноль выпрыгнул и затащил лодку. Вместе осмотрели клочок суши, на предмет полезного, но не нашли ничего. Я захотел нарезать запасных лент, но скривился, посмотрев на нож. Клинок частично оплавился у острия, а лезвие перестало быть даже похожим на острое. Теперь это скорее короткая дубинка.

Просушив лодку, направились к следующему островку, в этот раз вода поднялась почти до щиколоток. Всё-таки плетение не наша сильная сторона. Верп помигивает фиолетовым, что-то бормочет. Рассеянный свет озаряет путь, а противоположный берег скрывается в зыбкой дымке. Мы движемся от острова к острову, минуя огромные обломки-горы. Бледные хищники-водоросли преследуют нас, но быстро теряют интерес.

Ноль частенько откладывает весло и заглядывает в умный прицел, водит стволом из стороны в сторону.

— Опасность? — Спросил я, после очередной проверки, порядком уставший от постоянной гребли.

— Мало данных, но вроде… нет.

— Ну, должно же нам повезти разнообразия ради. — Вздохнул я.

Противоположный берег ударился о нос и дно лодки, переплетение металлических лент спружинило и… разошлось. Вода хлынула в лодку. Ноль выпрыгнул, протянул руку мне. Лодка предательски отходит от берега, погружается, задирая нос. Я спрыгнул и почти упал на колени от прострела в боку. Зарычал, сцепив зубы.

— Ты в порядке? — Спросил Верп.

— В полном… — Просипел я.

— Чудненько, осталось совсем немного.

Перед нами лежит бесконечная равнина, прочерченная высохшими руслами, пестрящая кратерами и разбитыми космолётами. На отдалении медленно движется нечто похожее на танк. Приглядевшись, осознал, что это он и есть. Приземистая боевая машина с широкой башней, украшенной массивным стволом. Гусеницы крошат ссохшуюся землю, у люка поник пулемёт. На вид примитивный, но даже такой способен очередью перерубить механоида.

Плечи осыпало морозом, сражаться против танка парой изношенных ножей и винтовкой, это даже не самоубийство. Форменное безумие, лишённое даже тени надежды на успех.

Танк, к моему облегчению, сместился в сторону, повернул, будто красуясь дыркой в боку. Размером чуть меньше кулака, она расположена ровно напротив места мехвода. Я вздохнул, глянул на Нуля и кивнул на технику. Биоробот качнул головой и поспешил за мной, держа винтовку наготове.

Экипаж, скорее всего, мёртв, а тело мехвода придавило приборы управления. Отчего машина ушла в вечный хоровод смерти. Ну как вечный, пока не кончится топливо.

По мере приближения становится различимо огромное кольцо взрыхлённой почвы. Сбитые и вмятые обломки. Танк кружит как минимум сутки, а как максимум бесконечность. С другой стороны, раз до него не добрались мусорщики, может статься, он «свежий».

Танк движется с величественной неспешностью. Механизмы гремят, лязгают гусеницы, а воздух вокруг пропитан дивным ароматом машинного масла. В среднем танк, без дозаправки может проехать до пяти сотен километров, это если не брать в расчёт модели на термоядерных батареях. Но они даже у ТИП-один встречались крайне редко.