Его лицо теперь было похоже на череп с множеством трубок и проводов, входивших прямо в его голову и шею. Губы ссохлись, оголив звериный оскал, а глаза, пропитанные одной лишь ненавистью и алчностью, взирали на меня.

— Какая встреча на этом забытом корабле… — произнёс он, и всё вокруг завибрировало от одних его слов. — Это удивительно видеть здесь одновременно тебя, Умрай, предатель из предателей, и тебя, солдат… отпрыск этого предательского отродья…

— Странно слышать о предательстве от тебя, гнилой предатель, — прошипел я, выпустив ауру хаоса вокруг себя. Это произошло само собой, словно инстинктивно, как у животных встаёт шерсть дыбом.

— Гнилой предатель… — расхохотался он мне в лицо.

В этот момент из двух других порталов выпрыгнули двое других властителей. Я их знал. Все их знали, предателей человечества, что однажды повернули своё оружие и силу против тех, кого должны были защищать, включая собственного отца.

Тордарен и Крафтлар.

Огромные, подавляющие своей силой и мощью и неотвратимые, как сама смерть. Каждый из них был воплощением тех богов, чью силу они приняли. Тордарен был словно раздувшийся труп, чьё лицо было похоже скорее на шар с глазами, из которого торчали зубы. Его броня прогнила местами, показывая наружу органы, в которых копошились личинки. Крафтлар был скорее тенью, словно змея и похожий на неё даже лицом в броне, которая была как чешуя со множеством шипов, на которые были наколоты головы несчастных, что встретились на его пути.

Они обступили нас с трёх сторон, как задиры первоклашек, заставив нас встать в круг, даже Тень, который выпустил клинки.

— Гнилой предатель, — повторил Мамон со смехом, который заставлял трястись меня от страха и отвращения. — Знаешь, мальчик, я бы предпочёл, чтобы меня называли прозревшим. Тем, кто увидел всю грязь и гнилую суть империи и твоего императора, который давно предал нас всех. Я верно говорю, брат Тордарен?

— Б̭̤̹̋̋̏͜͜͠о̷̴̥͚̩ͫ́̒͟лͧ́̆͏͏͇̝͍͞е̷͉̼͎ͮͣ̂̕͡е̶̴̵͔̦̮͛̂͂ ̒̆ͩ͟ч̸ͯͪ͊͞͏̫͖̩е̷̇̇̿͏͙̹͕͢м̶͋̓̎͏̡̗̮̗,͊ͮͯ ̷̴̰͕̖̎ͬͬ͞б̭̻͔͂͋ͫ̀̕͜р̷̶̟̱̀ͭ̉͟ͅа̨̜̰̟̊ͫͭ́͢тͫ̋ͨ͘ ̨͕̺̰ͬ̋ͬ͟͟М̣͓͔́̂̔͘̕͘а͍͔͓̿̉ͪ́̀͢м̵͒̎ͪ͡͏͓̖̣о̷̵̘͓ͫ̐̊́ͅн̵̨̭̮͉̎̄́́, — пробулькал он, выпуская из рта слизь, что оставляла на его лице волдыри, разъедая кожу.

— И я вижу в тебе этот свет, мальчик. Свет понимания, что всё это чушь, которая не стоит даже того, чтобы пошевелить пальцем. Ты ненавидишь империю, пусть и пытаешься отрицать это. Этот гниющий труп, который оставил нам отец.

— Да ты и сам гниющий труп, Мамон, — оскалился Тень. — Особенно это видно по твоему брату-пузырю, который чёрт знает как ещё не лопнул, утопив половину подпространства в говне.

Тордарен зарычал, он сделал шаг вперёд, облизав бровь языком, который оставил на его лице ожоги.

— Фу, какая мерзость… — поморщился Тень. — Сейчас блевану.

— У̶̡̊̍͛͏̗̭͍м̷̢̝͖̺ͬͬ̆͞р̧̱̠͙̽͆ͦ͟͢а̵̨̗̮̮͐͂̃͟й̴̨̺͉̺ͩ͌́́,̡̡̱̩̣͂̈́̓͝ ̛̱͎̲̀̏̓͘͢з̵͔̼͇ͯ̌͂̕̕а̢̪̜̬̔̀ͤ́͡ ̶̯͈̗͆͐̎͢͝т̨́̓̂͠͏̻͕͖е̴̛̝͈̩̒ͧ͊̕б̸̨͖̤͚̈̔ͯ͡яͣ͋̏͏͙̫̣͢͟ ̛̦̰̗ͣ̈́ͬ͞͠б̸ͫ͐̓͏о̶̨̨̳̦̪ͨ̄͋г̸̯͕ͬ̽ͮ͟͠ͅи̷͔͈̥̔ͦ̃͜͡ ̧̾̑͋х̨̄ͣ̔͡аͬ̑̎͏̷̰̻̗̕о̸ͬ̄̌͜с̢̨̛͙̥̩̐͛ͯа̸̛̹̹̼͑̓̽̀ ̷̳͓͚̄̔̓́̕б̧̟̗͓̏ͫ̽͠͡о̢ͧͥ̐г̣̺̞̅ͫͭ̕͞͡а̛̛̫͖̖̂̀ͮ͡т͒͂ͦ͝͝͏̹̻̞о̧̡̘͕̯̇ͣ͊͡ ̨̥̊̊̍͜͡о̴́̄ͬд̢̛̤̯̲͐ͣͭ͢а̨ͨ̑͗͢͏͙̻̜р̏̿ͨя̛̝̜̹̃̑͆͟͠т̧ͧ̓̿͟,̸̵͎͇͎̎͒̄̀ ̶̺̠̝ͥͤͩ͜͡к̧̗͕͌̆̐͝͝ͅо̛ͨ̑̃͏͕͍̫͞г̢̛͔̜̻ͯ̈̈́͘д̭̼̭́ͭ͑̕͝͞ӓ̴̬̫̝́͛̓́͢ ̵̡͕̟͊ͣ̔͠ͅя̲̱̫ͣ̒ͭ́́͢ ̶̨͈͈̣ͭ̉̄͝о̢̢̻̟̗ͫͬ̚͘т̧̠̪͇ͭ̊ͧ͡͡п̵̤͉̥̋́͆̕͘р̷̧̩̤̱̋̈́̾͝а̶͙͕͈̓͂̈͞͠в̶͉̗̫̓́ͩ͜͠л̴̨̛̝̺̘͋͐͗ю̨͎̼̀̒̆͜͢ͅ ̪̗͉͒͐̐͘͡͞т̵̨̖̜̺̒̈̽̀е̡̧͎̯̟̋̋͆͟б̶͖͎̹̏̐ͧ́͟я̧̺̫̠ͤͭ͋͟͝ ̡͇̰̙ͦͪ̽̀͟к̡̛͈̯̜͛̇ͮ͢ ̸͖̞͎͌̇̽̀̕н̢̩̯̎̊́̚̕ͅи̸ͤͯ͊͢м̶̶̢̬̯̼̐̂̑, — его голос было даже сложно расслышать из-за бульканья, на что Тень лишь рассмеялся.

— Ты даже жопу подтереть не можешь, куда тебе до моей головы? Да и разве я тебе уже не надирал задницу? Вроде целых два раза, да?

— Рͬ̈́ͬ́ӑ̴̙͚̼̉͑́͠с̢̻̦̩̽ͥ̚̕͜к͊̈̉͝л̴̨̢̟͔̩̈́ͪ͌а͉̭̱͛̈̑̀͜͡д̢̂̎͑͝͏͚͓̝ ̷̄͌̍͜с̶̡̖̤̭̔̒̔̀и̛̝̺͈̏̎ͮ͘͜лͥ̂̚ ̢̧̯̰͕̉̔ͩ͡пͣ̆ͣ͢͏̬̟͙́о͖̘̩̇̍̽̕̕͠м̧̞̼̹͋ͮͯ́͢ё̴̡̼̞̘́͒̆͟н̴̳̳̠͂̃̈͠͝я͙̙̱̏ͩ͒̀͘͝л̡͎̝̩̅̉͒̀͡с̧̡͙̙̙́̈͂͠я̨̣͍̫̓̂̍͟͠,͎̻̩̽̋̂̀͟͜ ̷̵̣̟̫̉̔̀̀У̶̴͓͈͈̔̃͐͘м̒̂ͦ͏̲̦̳́͟р̨̑̾ͤа̟̣̙̿͛̀̚͘͠й̶̢̺̹̹̋͋́͡…̷̵̛͕̙̤̔̇̏ — ответил он, выдавив усмешку, что порвало ему края рта.

— Не спеши, брат Тордарен, — властитель Крафтлар остановил его, положив руку ему на плечо. Его голос был тихим, шипящим, и словно тьма, обволакивал словами тело, заставляя тебя сжаться.

— Да, не спеши, Тордарен, а то лопнешь раньше, чем Мамон закончит свою пламенную речь задвигать моему сыну.

— Ты глуп, Умрай, бросил вызов богам, которые тебя одарили силами. Предал их всех, постоянно вмешивался туда, куда тебя не звали. Но возможно твой сын окажется куда более разумным, чем ты.

Он вновь обратил свой взор на меня, но кроме ненависти я к этому существу больше ничего не испытывал. Сейчас все мои мысли занимал меч, что лежал вдалеке. Он был единственным способом остановить их. Остановить хаос, который навис над нами всеми.

И от меня не уходит то, что линкор инквизиции медленно направляется прямо в туннель, в объятия мира хаоса. Этот корабль для них — ключ к тому, чтобы поглотить всю галактику. И можно быть уверенным, боги хаоса будут держать этот ключ там, где его уже никто не достанет, а значит его надо было уничтожить сейчас.

— Ведь ты понимает всё так же кристально чисто, как и мы, солдат, верно? Империя изжила себя. Она живёт теперь за счёт миллионов душ, кои сжигает в топке ради собственной жизни. Разве не так, Элиадирас? Разве ты не углядел истину, когда впустил в себя силы хаоса? Не возненавидел империю, понимая, что у неё нет будущего? Но человечество, людей ещё можно спасти. Спасти, направив их на истинный путь. И это можешь сделать ты, если не отвернёшься от света богов, что протягивают тебе руку помощи. Что скажешь мне, м? — шагнул он ко мне.

— Ты прав, Мамон, я углядел истину, — ответил я, смотря ему прямо в глаза, не смотря на всё желание отвести взгляд. — Империя прогнила, она давно изжила себя, и живёт лишь за счёт того, что сжирает миллионы людей каждый день. Она стала злом, которое не отличается от хаоса, с которым борется. Но в кое-чём ты ошибаешься очень сильно. Я ненавижу вас всех одинаково…

Взмах руками заставил Мамона вспыхнуть ярким пламенем хаоса, после чего вспышка, и я ныряю в туннель переплетающихся ручьёв из энергии хаоса, где тело разрывает и сдавливает одновременно, чтобы выскочить прямо у меча.

Но едва вытягиваю руку, чтобы схватить его, как получаю удар и отлетаю обратно к своим товарищам. А Мамон небрежным пинком отправляет меч вниз во тьму, куда однажды мы свалились с капитаном.

— Что ж, это глупый выбор, Элиадирас, но я приветствую его. Было бы обременительно… — моя и очередь ему прямо в лицо натыкается на щит, — … с тобой потом возиться. Хочешь сразиться? Так давай сразимся. Я получу несказанное удовольствие, размазав тебя на глазах твоего отца.

И все трое властителей бросаются на нас, чтобы схлестнуться в решающем сражении за человечество.

Я срываюсь одновременно с остальными, но лишь для того, чтобы защитить своих товарищей.

Это властители, сильнейшие представители человечества после императора. Их удары смертельны, сила безумна, а возможности попросту неизвестны. И если Тень, если верить ему, в прошлом один из любимчиков хаоса, отчего один из сильнейших демонов, который может им противостоять, когда рядом подпространство и энергия хаоса, то нас сметут одним ударом.

Быть может я не Тень, но я его сын и чувствую сейчас небывалый прилив. Я чувствую, как энергия распирает меня, как разрывает изнутри, пытаясь вырваться через каждую пору, чтобы излиться болью и ужасом на остальных.

И у меня нет причин сдерживаться.

Шаг вперёд прыжок, и я приземляюсь прямо перед Мамоном, ударяя кулаком по земле, и в его сторону отправляется смертоносная волна, сметая всё на своём пути, срывая аппаратуру, корёжа металл и сжигая воздух.

Но он выходит из этого адского пламени. В его руках вспыхивает проклятый клинок миллиардов отнятых душ, что кричат и извиваются на его лезвии. Он делает ленивый вальяжный взмах, словно отмахивается от мухи и вспышка — мои демонические клинки и его меч сталкиваются.