Я поклонился. За мной поклонились все мои родственники, после чего мы покинули комнату. Уже по пути к лифту со мной рядом поравнялась Катэрия.

— Ты скажешь, что сделал это не ради нас, но я всё равно скажу тебе спасибо. А ещё что ты редкостный засранец, Элиадирас Каллепер. Аж прямо зла не хватает.

— Его и не хватит.

— Знаю. И если тебе интересно, девушку откачали, — сказала она между делом, и мы вошли в лифт.

— Хильда, — Авриалинтий сел в одно из кресел, взмахом прогнав всю свою свиту, кроме жены и одинокой тени в углу.

— Да, мой достопочтенный господин.

— Поговори с ним.

— Слушаюсь, достопочтенный господин.

— И да, как тебе бой? — спросил он, взглянув на неё.

Перед глазами до сих пор была эта завораживающая картина их боя. Борьба льда и пламени. На эти долгие минуты вся арена погрузилась в нескончаемый бушующий океан техник и атак, окрасив стадион в белые и красные света. Оба попросту скрылись в этом кромешном хаосе, и Авриалинтий предполагал, что будь девушка более опытной, она бы смогла одержать верх.

Но… может — не может, а результат был один — парень победил. Победил так, что чуть не лишил государства перспективного человека. Конечно, такое случается, ему ничего не предъявишь, однако было бы всё равно обидно потерять такую находку. Ей найдётся отличное место сначала в охотниках, а потом и в секретной службе, которая всегда искала подобные дарования. К тому же, как сообщали, девушка была слишком наивна и немного глупа — идеальное сочетание для идеального солдата.

— Невообразимый, я бы сказала. Сложно представить, какой силой обладает Грант Барбинери, но предположу, что его силы могут быть даже немного больше, чем у многообещающей Тии Ло. Мне сложно представить, почему он их скрывает, однако это отвечает на многие вопросы, которые у нас были по поводу их побед над остальными домами.

— Кроме того, что он именно скрывает.

— Мы уже работаем над этим, однако есть подозрения, что семья Барбинери копает под дом Ристингаузеров.

— Война? — заинтересовался он.

— Не думаю, что они смогут потянуть войну, мой достопочтенный господин, однако, если судить по их тактике, прямого столкновения и не будет. Они попытаются просто ликвидировать всю верхушку.

— Даже так… и ты думаешь, что у него хватит на это сил?

— Я думаю, что у такого человека, как Грант Барбинери, после того, как я пообщалась с ним, на это хватит сил. И сил, и смелости, и дерзости.

— Враг моего врага мой друг… — протянул Авриалинтий, после чего кивнул. — Проследи за тем, чтобы у них не возникало проблем в их борьбе против Ристингаузеров.

— Слушаюсь, мой достопочтенный господин, но я вынуждена сообщить вам неприятную новость.

— Какую? — нахмурился он.

— Министр обороны и военного дела, он умер от сердечного приступа пять минут назад.

— От сердечного приступа? — нахмурился государь. — Я бы спросил, как, но… м-да… не вовремя он оставил меня.

— Я сожалею о плохой новости, мой достопочтенный господин, — склонилась Хильда в поклоне.

— Да, плохая… — протянул он. — Значит, нам нужен новый кандидат.

И желательно тот, кому он сможет доверить свою спину. История знала много примеров военных переворотов, когда голова правителя слетала с плеч, и ему никак не хотелось последовать их дурной участи.

Действительно, такая смерть на фоне возрастающих волнений среди домов была очень не вовремя.

Мы ехали в строну гостиного дома государственного дворца. Недолго нам осталось там гостевать, но вместе с тем слежка за мной тоже станет слабее. И тогда можно будет уже куда плотнее заняться сектой, которая слишком задержалась на этом свете.

— Что-то произошло между тобой и Катэрией? — привлекла моё внимание Марианетта вопросом.

— С чего вы решили? — спросил я, стараясь не смотреть ей в глаза.

— Ну… допустим, потому что ты едешь сейчас со мной в машине, а она едет с Финисией, — рассмеялась она. — Значит, я права, поругались?

— Немного.

— Удивительно. Такая радостная новость, а ты поругался с ней, — покачала Марианетта головой.

— Вы действительно считаете, что это радостная новость? — взглянул я ей в глаза.

Марианетта лишь вздохнула, мягко мне улыбнувшись. Обычно от этой улыбки на душе становилось немного теплее, и в этот раз было так же.

— Иногда некоторые вещи могут потрясти нас, Элиадирас. Это приходит спонтанно, на какое-нибудь событие, которое раньше мы проходили много раз и даже его не замечали. Как щелчок, — она щёлкнула пальцами. — Словно на голову вылили холодную воду. Это как идти и видеть, как в луже тонет котёнок. Много раз ты проходил мимо, но именно в этот раз ты не смог. Что-то щёлкнуло. Что-то тронуло тебя до глубины души, воззвав к тому, что мы называем совестью. И ты даже не мог подумать за собой такое.

— Со мной такого не бывает, — буркнул я.

— Узнаю тон упёртого ребёнка, — тихо хихикнула Марианетта. — Со всеми бывает. Ты можешь быть стойким и сильным, но потом вдруг хочется плакать и кричать, и становится противно от самого себя. Это нормально, такое бывает. Но знаешь, что самое главное в этом?

— Что же? — взглянул я на неё.

— То, что в такие моменты ты можешь всё исправить.

— Ничего нельзя исправить, Марианетта.

— Можно. Всё можно исправить. Это не загладит твою вину и не облегчит совесть, но это позволит тебе выбрать другой путь. Поверь мне.

— Тоже через подобное проходили?

— Ага. Я не хотела детей. Конечно, глупый пример, и вряд ли его можно сравнить с твоим, но я не хотела детей. Думала, что, если заведу, никогда их не полюблю. А как родила, сразу осознала, что это самое дорогое, что есть в моей жизни. И я люблю своих детей. Никогда не поздно выбрать другой путь, если ты ещё не дошёл до цели.

— А если дошёл? — спросил я.

— А ты до чего-то дошёл?

Я промолчал, отвернувшись к стеклу, и включил телефон, который был для скрытой связи с другими. Сейчас, на дороге в пробке, его сигнал затеряется среди остальных. Не буду лгать сам себе, что так я пытался сбежать от гнетущих мыслей.

— С девушкой всё будет хорошо, — произнесла Марианетта, отвернувшись к окну. — А ты не такой уж и плохой человек. Просто не можешь решить, каким путём идти, вот и всё.

Возможно, Марианетта и права. Иногда я вообще удивлялся её способности чувствовать то, чего другие не замечают. Материнский инстинкт или просто очень чуткая? Не знаю, но рядом с ней всегда было как-то спокойно и комфортно.

А что касается моего пути, то в ближайшее время я точно знаю, чем займусь.

В сообщениях на телефоне для связи была одна очень простая и понятная фраза от ублюдка Бопковски, которого я недавно прижал в ресторане. Я бы даже сказал, долгожданная.

«Будет встреча».

Я всегда предпочитал прямое столкновение долгому ожиданию неизвестного. Потому что в первом случае ты точно знаешь, кто твой враг, и, исходя из этого, предпринимаешь определённые действия, а во втором случае тебе ничего не остаётся, кроме как просто ждать, мучаясь в ожидании неизбежного.

Именно это и можно было сказать сейчас о наших отношениях с Катэрией. После нашей ссоры она упорно делала вид, что ничего не произошло, однако продолжала меня сторониться. Будто она до сих пор держала на меня обиду, — а я уверен, что она обижена, так как было за что, — и старалась это неудачно скрыть. В любой иной ситуации я бы отмахнулся, однако отсутствие полной взаимосвязи между нами вызывало у меня некоторый дискомфорт.

Особенно это раздражало на фоне происходящего.

Будет встреча — это написал Бопковски, подразумевая, что секта готовится встретиться и обсудить последние новости, уточнить планы или что они там ещё собираются сделать. Это шанс срезать верхушку, после чего спокойно добивать всех тех, кто остался. Однако уже на первом этапе возникли трудности.