Она разительно отличалась даже от той же Марианетты, которая предпочла облегающее кремовое платье, чётко подчёркивающее то, что могло привлечь внимание любого мужчины, но недостаточно откровенно, чтобы считаться пошлым. И первая ассоциация, которая у меня была с ней — дот.

Всё из-за юбки. Огромной пышной юбки идеально круглой формы, которая опоясывала Катэрию. Она отходила от её талии куполом, полностью закрывая ноги вплоть до пола. По сути, Катэрия попросту торчала из неё. Поверх этой юбки была ещё какая-то прозрачная белая ткань, которая придавала определённую воздушность, украшенная какими-то серебряными цепочками, которые лишь подчёркивали объём и богатство.

Верх был скромнее, если это так можно было назвать, сравнивая с низом. Её опоясывала гладкая, слегка поблескивающая на свету ткань, которая полностью закрывала собой тело, оставляя открытым всё выше груди. На чём это держится, одной Катэрии и известно. И словно на бис, с головы свисала огромная фата, скрывающая спереди только её лицо, словно дым от дымовой гранаты, а позади спускающаяся по спине до самого пола и ещё на метр от самой Катэрии по полу.

Соберёт всю пыль, не иначе.

Было ещё разная мелочь, как венок из белых цветов на голове и какие-то серебряные украшения, чтобы быть в тон платью.

Увидев меня, она скромно улыбнулась, совсем не похожая на себя под макияжем, который толстым слоем покрывал её лицо. Явно ожидала реакции от меня. Я её и дал, ни на секунду не задумавшись.

— Ты стало худее в талии, если я не ошибаюсь.

— Это корсет, — окинула она себя взглядом.

— Не задохнёшься? — спросил я.

— Дышать тяжело, но терпимо. А в общем, как я тебе?

В общем?

Я ещё раз окинул её взглядом, внимательно и критично. Пышно, очень пышно, но при этом утончённо, без лишней ерунды, которая могла бы нарушить образ. Она будто помолодела, стала юнее и телом, и душой. Приемлемо, думаю, хорошая оценка…

Ты совсем конченный? Скажешь ей приемлемо, и она тебя самого в корсет оденет.

— Обворожительно, — произнёс я. — Ты обворожительно выглядишь, Катэрия.

— Спасибо, — потупила она взгляд.

— Не за что.

— Так, — хлопнула в ладоши Марианетта. — Скоро начнут приезжать гости, поэтому ждите здесь, хорошо?

— А отец Катэрии отозвался на приглашение? — сразу спросил я.

— Да, он тоже будет на свадьбе.

Я цыкнул, Катэрия вздохнула, но Марианетта решила немного нас успокоить.

— Не беспокойтесь, он будет вести себя на людях хорошо. К тому же, будет сам Вальцелав Максидос, будущий наследник престола, и он тем более будет пытаться показать себя с лучшей стороны. Поэтому и вы ведите себя с ним почтительно, будто ничего не произошло.

— Все знают, что произошло, — заметила Катэрия.

— Но не всем нужно видеть ваши разборки, дорогая, — ответила она тепло.

— Это обязательно?

— Обязательно, Грант, обязательно, — положила на моё плечо руку и улыбнулась Марианетта. — Вижу уже твоё лицо и предвкушаю недовольство, но ради меня, хорошо?

— Как скажете, Марианетта, — пожал я плечами.

Я не маленький. Если надо потерпеть, то я потерплю, пусть у меня и состоялось определённое мнение о Джеферсоне, как о человеке, который думает исключительно о себе, будь то речь о дочерях или своих людях. Но меня это не касается.

После того, как Катэрия закончила приготовления, мы остались в комнате под работающим кондиционером, без которого, наверное, просто бы уже сжарились внутри одежды. Сидели, молчали, думали о своём. До тех пор, пока Катэрии не захотелось поговорить.

— Ты когда-нибудь думал, что будешь жениться? — негромко спросила она.

— Нет. У таких, как я, не может быть личной жизни обычно.

— Почему?

— Потому что война — это наша жизнь.

— А с Зигфридом и Грогом так же? — спросила Катэрия. — Кстати, у них тоже другие имена?

— У Зигфрида — да. У Грога такое же. И да, у них так же.

— Ужасно всегда жить войной и ничем, кроме войны, — выдохнула она.

— Не так уж и ужасно, — не согласился я. — Как ваша жизнь — это постоянная гонка с другими домами и риском быть убитыми, наша — бесконечная война и новые вызовы.

— Но разве это не угнетает? Постоянно сражаться, постоянно жить под свистом пуль, зная, что рано или поздно враг не промахнётся.

— Я… я даже не задумывался над этим, над смертью. Мы живём верой в правое дело, ненавистью к врагам и удовлетворением, когда эти враги побеждены. Для нас это такая же жизнь, как и для вас ваша. Насыщенная и интересная.

Она посмотрела взглядом в никуда в сторону стены.

— Я знала, что выйду замуж. Знала, что такова моя цель, да и, собственно, жених у меня уже был. И если бы не тот инцидент… я бы уже была с фамилией Лорье. Всё сложилось бы иначе.

— Жалеешь?

— Что не получилось? Не знаю, — пожала она плечами. — С какой-то стороны, может и да. Спокойная жизнь, всё понятно, всё ясно. А с другой — я поняла, что все слова отца про всё, стой за семью, и она постоит за тебя, что бы ни произошло, никогда не отвернётся, оказались чушью. Я облажалась по-крупному, да, но меня даже слушать не стали, тут же вычеркнуть из семьи, чтобы не позорила…

Катэрия вздохнула, после чего поморщилась.

— Ладно, не будем о грустном. Всё к лучшему. Сегодня у нас свадьба, наш день, надо радоваться, а не обсуждать такие темы.

Мы ждали долго, скрашивая ожидание разговорами ни о чём. Тем временем снаружи собирались гости, и через окно я наблюдал за тем, как друг за другом на посадочную площадку садятся челноки, каждый из которых был помечен своим символом дома.

Среди них был и корабль будущего правителя государства Тринианского. Он был крупнее нашего тяжёлого разведывательно-десантного корабля и так же обладал оборонительным вооружением, но выглядел так же зализанно и статусно, как и челноки. Наверняка такой корабль обладал и соответствующей защитой, которую даже ПЗРК «Клюв» не возьмёт. И будто этого было мало, его сопровождало чуть ли не с десяток военных кораблей, среди которых и подавно не было простых кораблей класса «Патруль».

Такой бы нам пригодился.

— А вот и челнок твоего отца, — опознал я его по эмблеме.

— Ага… — вздохнула она.

— Думаю, он будет вести себя как положено.

— Я знаю. Что-что, а показывать с нужной стороны отец себя всегда умел.

Вскоре челноки сошли на нет, и двор наполнился гулом голосов, которые пробивались даже через закрытые окна. Сейчас люди занимали свои места, готовясь к главному моменту — церемонии бракосочетания, которая будет проходить на заднем дворе, где было достаточно места.

И первой забрали Катэрию.

В комнату заглянуло несколько служанок, которые с порога поклонились.

— Госпожа Голд, мы просим вас последовать за нами, — смиренно попросили они.

— Удачи нам, — тихо произнесла Катэрия, будто мы собирались на войну, и еле протиснулась в дверной проём не без помощи девушек.

Если я не ошибаюсь, сейчас она встретится с отцом, который проводит её ко мне, тем самым символизируя передачу дочери в новую семью. А что касается меня…

— Господин Барбинери, — ещё одна партия служанок заглянула в комнату. — Мы просим вас следовать за нами.

— Да… — выдохнул я, встал, поправил на себе одежду и направился за ними.

Меня повели в противоположную сторону и вывели через чёрный ход поместья на улицу, после чего повели в сторону алтаря.

Марианетта подготовилась на свадьбу. Место бракосочетания выглядело действительно по-королевски и заняло половину обширного заднего двора с идеально выстриженным газоном.

Там, над местами для гостей, висели на нитях белые розы, образуя собой потолок. Из скрытых от глаз колонок доносилась очень тихая и лёгкая, как ветер, мелодия. Настраивающая на нужный лад.

Стулья для гостей, стоившие едва ли не зарплату среднестатистического человека государства, выстроились рядами, образовав коридор между собой, который подчеркнул красный ковёр от небольшой палатки до свадебного алтаря. Им было белоснежное строение с лёгким кремовым оттенком, которое больше походило на большую круглую беседку с крышей, поддерживаемой шестью колоннами.