Осмотрев его, я обратил внимание на небольшие ножны для кинжала, которые были закреплены у него на поясе, и осторожно вытащил на свет кинжал. Тот самый, который мы видели у прошлых сектантов: лезвие с замысловатыми узорами и символ солнца с пентаграммами на навершии.

Поочерёдно я проверил все пятнадцать тел, пока Зигфрид не стёр рисунок.

— Это было слишком просто, — произнёс он, отбросив окровавленный плащ.

Да, именно это и настораживает.

— Здесь что-то не то, — пробормотал я в ответ.

— Потому что они не сопротивлялись?

— И по этой причине тоже.

— Узнаёшь кого-нибудь? — пробежался он взглядом по трупам

— Да, это, — я указал на одно из тел, — глава дома Марко. А это его жена. Это глава дома Эрнтруд, который владел тем самым заводом с подземной базой. Это глава дома Синци, они владели фармацевтической компанией «Вита-Инманибус»…

Если немного напрячь память, то практически всех, кто здесь был, я или знал, или хоть раз в жизни видел. Главы видных домов, их количество говорило лишь о том, насколько жадны аристократы и как много из них поддалось на уговоры хаоса.

Но что меня действительно заботило…

— Но здесь нет Ристингаузера, — огляделся я. — И нет той суки Минали Льюцин. Знаешь, что меня смущает?

— Они не пытались убежать или сопротивляться. Будто специально ждали нас.

— Да. Будто знали, что мы придём, и просто ждали, — я переключился на другой канал. — Группа два, что у вас?

— Всё чисто, — через помехи раздался голос командира.

И никто не спешит на подмогу, чтобы убить нас.

— Группа два, уберите водителей, подготовьте место для посадки борта, — приказал я, после чего обратился уже к Зигфриду. — Стащим их тела в кучу.

— Что с тем телом? — кивнул он на ребёнка на алтаре.

— Туда же. Отчистим место от скверны.

Но всё это время, что мы перетаскивали тела, меня не покидало ощущение, что за нами наблюдают. Внимательным взглядом, способным остановить сердце и свернуть в трубочку сознание, следят за нашими действиями, изучают, как насекомых. Я чувствовал чей-то взгляд, но, оборачиваясь, никого не видел.

Потому что он следит за вами.

Кто, он?

Хозяин этого места. Вы ему интересны. А если прислушаешься, то можешь услышать его голос, но я бы не стал этого делать, так как, скорее всего, ты свихнёшься.

И что он говорит?

Шепчет, пытается привлечь ваше внимание и говорит, что если присягнёте ему, то всё, что вам дорого, останется живым и невредимым.

Но даже без Тени я чувствовал, буквально чувствовал через толщу брони этот едва заметный лёгкий ветерок, который гулял по залу, пробирая нас насквозь. А вместе с ним, если действительно прислушаться, помимо тысяч голосов, был тот самый, не похожий ни на какой другой, особенный…

Но я не обращал на него внимания. Не обращал внимания на то, как в замкнутом пространстве волнуются свечи, и комната, если ты на неё не смотришь, меняется, искривляется, то увеличивается до размеров вселенных, то уменьшается едва ли не с напёрсток. Иной раз казалось, что стены превращаются в глаза, которые следят за нами, или искажённые гримасы людей. Но обернёшься, и комната вновь нормальная.

— Группа два, борт сел?

— Да, у главного входа. Все ликвидированы. У нас чисто.

— Грог, поднимись, принеси сюда вещи.

— Принял.

Пора похоронить это место. Место, где раньше жила семья, что стояла на страже этого мира, а теперь на её костях устроили грязное место для своих мерзких еретических ритуалов, будто в насмешку и издёвку тем, кто здесь жил. Думаю, прошлые хозяева бы тоже хотели, чтобы мы так сделали.

Вскоре Грог стащил сюда ящики со взрывчаткой, и мы принялись минировать место, раскладывая заряды по комнатам, чтобы обвалить весь бункер и не оставить ни единого места, которое может уцелеть.

Когда всё было закончено, я отдал приказ покинуть место и сам напоследок бросил взгляд на зал, где мы похороним всех предателей. И последнее дуновение ветра принесло голос, который пробрал меня насквозь. Пробрал настолько, что у меня потемнело в глазах, а уши пробрал крик миллиардов глоток.

— Этот мир падёт…

О, кое-кто передаёт тебе привет.

От такого привета у меня едва сердце не остановилось. И лишь собрав всю волю в кулак, я вернул себе самообладание, не поддавшись разрушительному шёпоту, который не имел ничего общего с человеческим.

— Это мы ещё увидим.

И мы поднялись наверх.

Здесь нас ждал гудящий двигателями корабль и наши люди, которые сбились в кучу, словно стадо испуганных овец. Я обернулся к поместью, после чего протянул руку. В ладонь лёг детонатор, и я без каких-либо сомнений нажал на кнопку.

В то же мгновение земля вздрогнула. Из-под поместья пробежалась небольшая волна, поднимая в воздух пыль, которая выглядела как круги на воде от брошенного камня. Стены поместья едва заметно покачнулись, после чего начали складываться внутрь, поднимая облако пыли в небо.

— Мы закончили, все на борт, — приказал я.

Казалось, что все с радостью бросились в отсек, несмотря на то, что со взрывом вся давящая атмосфера в одночасье исчезла. Ночь стала ночью, и мир вокруг успокоился, больше не пытаясь поглотить нас. От поместья осталась лишь куча строительного мусора.

И мне бы очень хотелось сказать, что всё кончено, однако в глубине души я понимал, что это не так.

Ристингаузер и Минали стояли на одном колене перед алтарём. Всё тот же вытянутый зал, всё те же факелы, единственные источники света, чьё пламя в жутком танце отбрасывало тени, похожие на лица кричащих в агонии людей. Их головы наклонены так низко, насколько это возможно, будто один-единственный взгляд на алтарь мог стоить им души.

— Мой хозяин, — тихо прошептал Ристингаузер. — Всё прошло точно так, как вы и сказали нам.

Он смолк, прислушиваясь к сквозняку, который гулял по залу, будто от этого зависела его жизнь. Пламя затрепетало, тени исказились в безумных зубастых ухмылках, и тьма стала такой, будто её можно было коснуться рукой.

Всё было известно и предрешено уже заранее, как в партии шахмат, когда опытный гроссмейстер с первых шагов загоняет тебя в ловушку, и никто из смертных не был способен выиграть в этой партии против самой судьбы. Даже враги становились не по своей воле союзниками, только приближая приход неизбежной судьбы, следуя уже по заранее выложенной для них тропе, сами того не понимая. И что считалось их победой, было лишь следующей ступенькой к неизбежному исходу.

Ристингаузер с трепетом наблюдал, как его повелитель медленно и верно приближает неизбежный конец. Даже то, что выглядело для него поражением, по итогу оказывалось лишь частью великого плана, их победой, которую другие пока не могли осознать.

— Я благодарю вас, мой хозяин, — тихо пролепетал Ристингаузер. — Я безмерно рад, что смог быть вам полезен. Могу заверить, что мы полностью готовы к следующей части нашего плана, едва вы велите начать.

Факелы вспыхнули ярче, и ветер пробежался по залу, неся в себе голос самого зла, которое ласково нашёптывало своему слуге лестные слова. От них Ристингаузер прослезился, как ребёнок, который получил желаемую игрушку.

— Я благодарю вас, хозяин. Я безмерно благодарен, не достоин этой почести… хозяин…

Он упал на оба колена, коснувшись лбом пола, когда тьма начала сгущаться вокруг него, стала осязаемой, медленно протягивая к мужчине свои щупальца.

Минали, в свою очередь, так и продолжала стоять на одном колене, опустив голову, будто не замечала того, что происходит. Компроматы, заводы… любая победа — это часть великого плана. Они уже знают, что произойдёт, и что предпримет их враг. Им лишь оставалось мягко подталкивать его в нужную сторону, и Ристингаузер сыграет в этом решающую роль.

Победа будет за ними.

Она не повернула головы, даже когда Ристингаузер неожиданно вскрикнул не своим голосом. Не подняла взгляда, когда человек рядом зашёлся нечеловеческим криком, принимая в себя дар её повелителя, её хозяина, её бога. Сейчас Минали получала свои указания, отличные от того, что было приказано человеку.