Пробую пальцем воду. Вроде бы уже не так горячо. Хотя кого я обманываю. Дракон, изрыгающий пламя, может свободно пить кипяток. Просто я тяну время и ищу отговорки.

Солнце уже готово утонуть в море. Мне пора. Иначе придется возвращаться домой в потемках.

Со вздохом поднимаюсь, подхватываю котелок и иду в пещеру.

«Долго ты, — ворчит недовольно дракон. — Я уже думал, что ты ушла».

«Пей!» — ставлю перед ним котелок.

Он опускает язык в мое варево.

«Горько!» — возмущается.

«Пей!»

«Уговори меня!»

«Пей! А не то сдохнешь!»

Дракон вылакивает жидкость до дна.

«Раньше ты такой злой не была, — обиженно заключает он. — Добрая, нежная, невинная девочка».

«Скажи за это спасибо себе же!»

Собираюсь уходить, но то, что он транслирует, заставляет меня остановиться.

«Ясмина, в том, что случилось, не было моей вины. Тебе не понять, но я сам был не в лучшем положении, чем ты. Без права голоса. Без права принятия решений. Просто цепной пес, силу которого используют для устрашения врагов. Знаешь, как больно, все видеть и слышать, но не иметь ни малейшей возможности что-то изменить? Наконец мне это удалось».

— Что удалось?

«Эрнан с детства подавлял мою волю. Запирал на задворках сознания. Он очень боялся свою звериную сущность. Ему казалось, что причиной всего плохого, что делал его отец, была драконья кровь. Ни за что на свете он не хотел походить на отца. Потому пытался победить зверя в себе, а в итоге стал зверем сам. А теперь я свободен».

— А что с Эрнаном? — шепчу, осознавая весь ужас происходящего. Бриан предупреждал, что может быть расщепление сущности. Вот только причиной такого расщепления стала не наша истинная связь. Все случилось гораздо раньше.

«Зачем говорить о нем? Он был редкостной скотиной».

— И все же?

«Если тебя это порадует, могу сказать, что в последние минуты он раскаялся во всех своих поступках».

— Ты убил его? — мои руки холодеют от страха.

«Вряд ли это можно так назвать. Скажем так, я воспользовался его слабостью. И давай не будем о грустном».

— Почему ты не подумал о его матери?

«Это и моя мать тоже»

«Думаешь, она обрадуется, увидев тебя в таком виде?»

«А что с моим видом не так? На мне летать можно на дальние расстояния. В дом, где живет, дракон никто не залезет. А когда я полиняю, из моей шкуры можно нашить плащей. Знаешь, какие они дорогие? Сплошная выгода!»

— Она даже и поговорить с тобой не сможет! Или сможет?

«Люди не слышат мыслеречь. Но это даже плюс. Учитывая, что Эрнан всегда говорил ей только гадости, она будет рада, что я молчу. Молчаливый, беспроблемный сын. Что еще надо матери для счастья?»

— Издеваешься?

«Разве что совсем чуть-чуть».

В этот раз голос звучит ехидно. Никогда не замечала такого за Эрнаном. Будто и правда, разговариваю не с ним.

— А какие планы у тебя на меня?

«О нет! Ты тогда меня точно отравишь! Такие вещи нельзя говорить женщине, которая и так поит тебя непонятной бурдой».

— И все же, я имею право знать. Планы Эрнана уже осуществились, — горько усм

ехаюсь. — Я на острове Ветров и скоро рожу наследников.

«Это были его желания. Мои совсем другие».

— Какие же?

«Оберегать тебя как самое ценное сокровище».

— Очень по-драконьи. Но ты же прекрасно понимаешь, что дракон и человек — не пара. Если я вдруг встречу мужчину, который мне понравится…

«Я его сожру».

И сейчас я не понимаю, шутит он или говорит серьезно.

Я боюсь дракона. Я ведь совершенно его не знаю. Но его слова звучат так, будто я для этого опасного зверя что-то значу. Это пугает меня намного сильнее, чем равнодушие его человеческой сущности.

— Когда любят, отпускают, — говорю негромко.

«Вздор! Я сожру любого двуногого, который к тебе приблизится. Я не сторонник такой диеты, но если придется, то я ей не побрезгую, — дракон делает паузу, а мне становится страшно от того, что я могу услышать дальше. — Забавно, Эрнану нравилась Диана. И когда он думал, что умирает, пытался убедить Бриана жениться на тебе, чтобы тот о тебе позаботился. А я, даже если сдыхать буду, никому тебя не отдам. Буду цепляться за жизнь до последнего вздоха, чтобы заботиться о тебе самому».

Ясмина

Я покинула пещеру в глубоких раздумьях. Поверила ли я дракону? Даже не знаю. Меня не покидало ощущение, что это не Эрнан. Взгляды дракона на жизнь, его язвительность и своеобразный юмор совершенно не вписывались в характер Эрнана. Как могут такие разные личности уживаться в одном существе? Сама отвечаю на свой вопрос: они и не ужились. Сначала человек подавлял дракона, теперь дракон неизвестно что сделал с человеком.

Все так запутано.

По словам дракона выходило, что ему совершенно не нравилась Лилия, но он был вынужден терпеть близость с ней. Ему претило отношение Эрнана ко мне и к матери, но он ничего не мог поделать. Дракон негативно относился и к самому Эрнану и к образу его жизни.

Эрнан всегда боялся, что его звериная сущность возьмет над ним верх. И в итоге так и произошло.

Но это неправильно.

Если бы только знать, как восстановить целостность личности.

Я хотела сохранить появление Эрнана на острове втайне. Но теперь я не вправе так поступать. Возможно, Эйвери знает выход из положения.

Домой я возвращаюсь уже затемно.

Эйвери ожидаемо напускается на меня.

У меня нет сил перечить ей и придумывать что-то.

Поэтому я просто вываливаю ей все как на духу.

— Эрнан жив. Я нашла его.

На миг она замирает. Открывает рот как рыба на берегу и качает головой. Не верит.

— Это правда. Я обработала его раны и дала целебный отвар. Сейчас он спит.

Эйвери ведет в сторону, и она хватается за стену, чтобы не упасть.

Подскакиваю к ней, поддерживаю ее. Чувствую вину за то, что могла сообщить ей все в мягкой форме, убедившись, что она сидит и не упадет в обморок.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

— Тогда… Тогда надо сейчас же бежать к нему. Тера, — кричит она, — неси фонари. Надо найти кого-нибудь, чтобы помогли перенести моего сына в замок.

— Боюсь, что это невозможно, — вздыхаю я.

Эйвери с недоумением смотрит на меня.

— Эрнан в форме дракона. И перевоплотиться не может.

— Он без сознания?

— В сознании. Но дракон сказал мне, что теперь его сущность доминирует над человеческой, и он не горит желанием становиться человеком.

— Сказал? — в ее голосе сквозит недоверие. — Драконы не умеют разговаривать.

— Мыслеречь.

— Ты не можешь ее слышать.

— Я ведь его истинная пара, наверное, поэтому слышу его, — привожу разумный довод.

— Я тоже была истинной, не забывай. И я никогда не слышала мыслеречь. Такое общение доступно только драконам. А сейчас нужно скорее идти к сыну. Он замерзнет там. Сейчас уже прохладно.

— Вы не верите в то, что я слышу мыслеречь. Ладно. Но вы верите в то, что я дала ему отвар и он сейчас спит?

— Я все равно не усну спокойно.

— Дайте тогда хотя бы спокойно поспать вашему сыну, — мой ответ звучит жестче, чем мне хотелось бы. — Эрнан сильно изранен. Ему нужен покой.

После разговора с Эйвери у меня осталось чувство разочарования.

Она не подсказала мне, что можно сделать с расколом личности Эрнана, потому что просто не поверила мне. Завтра попытаюсь выведать у дракона, что произошло с человеческой сущностью и можно ли ее вернуть. На мое счастье, дракон очень болтлив. Мне показалось, что за то время, что я провела с ним в пещере, мы говорили гораздо больше, чем с его человеческой формой за месяцы моего пребывания в столичном поместье.

Просыпаюсь с рассветом. Эйвери уже на ногах. Черное платье сменила на коричневое. Еще не радость, но уже не траур.

— Ты так долго спишь! — выказывает мне свое нетерпение. — Нам уже пора идти.

— Не сейчас. Сначала я приготовлю мазь и отвар. Условия здесь для этого гораздо лучше, чем на берегу.