Леотта! Смотрит ли она за нами? Или наоборот, закрылась в комнате, не желая знать исхода? Когда я вернусь к ней, она, конечно, будет в печали. Сложно будет остановить ее рыдания, но я буду рядом, подставлю ей свое плечо. Пусть плачет и гневается сколько угодно, однажды это пройдет. И тогда она точно будет моей…

Удар. Замечтавшись, пропускаю удар, похожий на пощечину. Выпускаю синий огонь на зарвавшегося Алана. Тот взлетает, но, к моему удивлению, не набрасывается на меня, а отлетает дальше.

Что он задумал? Почему не продолжает бой?

Алан с высоты полета изрыгает черное пламя, как бы очерчивая вокруг нас поле. Все заволакивает густым, почти непроглядным туманом. Это что-то новенькое! Я понимаю, почему раньше, в крупных сражениях он не использовал этот прием — так воины не смогут ориентироваться в пространстве, могут задеть своих. Но в схватке один на один — прекрасно! Надо отдать ему должное, Ал дает мне отпор.

Но есть одна проблема. Я на свое земле. Нет места в мире, где я был бы сильнее, крепче, быстрее. Вокруг так темно из-за густого тумана, словно наступила ночь. И через эту мглу, как летучая мышь, врывается Алан. Я успеваю сориентироваться, бодаю его снизу башкой. Черный дракон переворачивается в воздухе и падает с грохотом, словно случилось землетрясение. А я взлетаю вверх, над туманом, чтобы больше не допустить атаки исподтишка.

Оглядываюсь на дворец. От него движется всадник… нет, всадница. Леотта. Все-таки не выдержала, не смогла усидеть дома. Что ж, пусть видит, как падет ее возлюбленный!

Пф-ф-ф… Воздух выходит из груди одним рывком, когда Алан вылетает из тумана прямо подо мной, в слепой зоне. Я не успеваю задеть его, и он бьет меня в грудь, из-за чего я на несколько секунд теряюсь, в глазах темнеет. Его когти впиваются в ребра, и я чувствую это… Острый конец у своего сердца. Не физическое ощущение, а, скорее, просто понимание: еще несколько сантиметров — и он доберется до сердца. Мой крылья взмахивают, позволяя оставаться в воздухе, но я едва могу сопротивляться зову смерти.

Алан не спешит убивать меня, хотя он как никогда близок. Так мы и зависли в воздухе.

Победа. Его безоговорочная победа. На моей земле! Просто невероятно, что это случилось, так не могло быть. На глазах у моей жены!

— Ты… р-р… — пытается сказать он драконьим ртом, но это не самое простое действие. — Р-р-рив… Я тебя… от… пускаю. По… милован.

Что? Помилован?

Коготь Алана вырывается у меня из груди, не задев сердца. Я в непонимании смотрю на него…

Помилован… Так на тренировках милостиво отпускают самых слабых учеников-воинов, когда те повержены и беспомощно валяются на земле. Так преступников, которым грозила казнь, милуют и щадят по воле повелителя.

Снисхождение. Жалость? Ко мне!!! Словно это я — неудачливый мальчишка, который не смог победить в поединке. Или преступник, у которого не хватает смелости принять справедливую участь. Алан что, решил показать свое превосходство надо мной? Бесполезным мужчиной, который еще недавно валялся пластом и не мог даже вздохнуть без боли?

Я не позволю испытывать ко мне жалость! Я никогда не позволял!

С новой силой я влетаю в Алана. Он не ожидал этого, поэтому не успевает ответить, а мои когти рвут его плоть, крошат его крылья на кусочки. Мы уже не держимся в воздухе, а падаем, несемся к земле, уже в стороне от тумана. От ярости я и сам забываю про свои крылья, в голове лишь одна мысль: отомстить, убить! Не позволить кому-то надсмехаться над моей слабостью, проявлять ко мне снисхождение. Я силен! Я способен уничтожить кого угодно, я не слаб!!!

— Р-р-рив! — рычит Алан, но это больше похоже на крик умирающего.

Черные чешуйки проносятся мимо, мы летим к земле. Бах! Громкое падение, я приземляюсь на Алана, вдавливаю его в сырую почву. Он не может сопротивляться, лишь пытается лапами прикрыть грудь, где спрятано сердце… Я вырву его!

Зубами впиваюсь в его лапу, рывком убираю ее.

Я убью его за всё. За презрение к моей слабости. За то, что попытался быть благородным, унизив меня. За Леотту, которую он у меня отнял!

Ал уже не защищается. Его лапы с оборванными мышцами безвольно повисают, и теперь я могу добраться до груди. Заношу свою лапу для последнего удара…

— Риввард!

Что за?.. Голос моей любимой женщины. Он слышится где-то сбоку, несется к нам, продолжая звать меня. Поворачиваю голову. Леотта здесь! Так быстро добралась от дворца? Или мы так долго сражались?

— Рив! Отпусти его!

Она выпрыгивает из седла почти на ходу и бежит ко мне. Ал, тяжело дыша под моей хваткой, поворачивает голову в ее сторону.

— У… ходи… — просит он.

— Риввард, отпусти! — молит Леотта. Она совсем близко. Подбегает к моей лапе, смотрит снизу вверх. Маленькая, беззащитная. Не понимает, что мы можем случайно ее раздавить?

— Нет, — выдыхаю и не отпускаю лапы.

— Алан говорил, что дракон не может ослушаться просьбы истинной. Отпусти! — молит она.

Хм… Дракон не может ослушаться просьбы истинной. Это правда. Но я почему-то могу. Понимаю, что никакая неведомая сила не сдерживает меня, я без проблем могу ударить Ала. Вырвать его сердце.

— Я могу… — отвечаю.

— Значит, я не твоя истинная. Так зачем это все? — кричит Леотта.

Этого не может быть. Я знаю это чувство. Я уже испытывал его. Моя первая жена была моей истинной, и ради нее я точно так же мог убить любого. Леотта может говорить что угодно, но она не права.

Опускаю лапу на грудь Алана, впиваюсь когтями. Он рычит от боли, а Леотта взвизгивает.

— Риввард! — Ее голос вдруг меняется, становится грубее, более… приказным, что ли. — Посмотри на меня!

Я опускаю на жену взгляд. Что это у нее в руках? Сверкнуло сталью, прижатое к шее.

— Убьешь его — и я покончу с собой. Понял?! — кричит Леотта. Слезы застывают в ее глазах и блестят так же, как клинок.

— Не смей, — требую я.

— А я посмею! И ты не успеешь меня остановить. Что ты делаешь, Рив? Алан уже победил и дал тебе уйти. А ты напал на него опять! Он не ожидал этого, это нечестный бой! Хочешь выиграть противника, как трус?

Я не… Я не трус! Никто не смеет так говорить! Я вновь начинаю закипать.

— Что, злишься? — кричит Леотта снизу. — Злись на себя! Так вспылил, что даже о чести забыл? И как ты потом сможешь наслаждаться своей победой? Ты потеряешь с ней все, Риввард. Уважение к себе, честь, славу. И меня!

Ее слова бьют больнее меча, но достигают цели.

Честь, слава… возможно, без этого я как-нибудь смог бы прожить. Тяжело, но возможно. Но что мне делать, если Леотта умрет? Потерять вторую любимую за жизнь — невозможное испытание. Но ведь если пощажу Ала, он заберет ее, увезет… Они будут где-то далеко, счастливы…

Но живы.

Сложно, слишком сложно. Остался ли у меня выбор? Думаю, нет.

С рыком бессилия спрыгиваю с соперника и взмахиваю крыльями. Прочь отсюда! Подальше от этих двоих, взаимно влюбленных. Залижу раны подальше отсюда. Если вообще возможно излечиться от такого.

Пусть будут прокляты эти двое! Прокляты… и счастливы.

Я думала, что всё кончено. И я действительно направила клинок себе под ребра, прямо к сердцу. В тот момент я не думала ни о чем: ни о втором шансе, который дала мне жизнь, ни даже о внуке, которого не имела права оставлять одного. Просто понимала, что погибнет Алан — погибну и я. Рано или поздно.

Не знаю, что сильнее повлияло на Ривварда, мои обвинения в трусости, призыв к совести или угрозы покончить с собой. В любом случае, когда я думала, что все кончено, он улетел прочь, оставив Алана лежать без сил…

Я бросаюсь к нему, чтобы помочь, и Алан, видимо, больше не может поддерживать форму дракона. Он обращается в человека, и вот на земле уже лежит обнаженный, окровавленный мужчина. Я подзываю лошадь и снимаю с нее сумку с припасами — подготовилась заранее, хоть и не знала, кого придется спасать, Ала или Рива.