— Что они делают в полях? — оборачиваюсь я к Даниру. — В городе понятно, питаются помоями и выживают. А здесь? Вы же всегда отгоняли их метлами.

— Господин, недавно я заходил к портному, чтобы обновить износившиеся вещи. И там увидел кошку. Мастер сказал, что это графиня подарила ему животное, чтобы оно берегло от мышей.

— Одно другого не лучше, — ворчу я.

— Разрешите не согласиться, Ваша милость. Я выбрал себе в городе самого приличного кота и, следуя инструкции, приручил его. Точнее, процесс еще идет… Не важно. Важно то, что кот приносит до десяти мышей-полевок в день, а сам, как вы понимаете, не очень-то интересуется нашими растениями. Мне пришлось повозиться, чтобы отучить своих людей гонять кота куда подальше, но постепенно они свыкаются.

— Забыли, сколько городов отправили на тот свет эти разносчики заразы?

— Некоторые люди болеют лепрой. Это же не повод истреблять всех людей, — замечает Алан.

— Графиня пообещала провести отбор кошек, излечить их и стере… стелириз… В общем, сделать так, чтобы они не плодились как кролики, — добавляет Данир.

— Графиня то, графиня сё… Постройте в ее честь храм, — не выдерживаю я и возвращаюсь к лошади.

Хотя, надо признать, Леотта постаралась за эти недели. Отчего же меня это так раздражает? Уж не потому ли, что я столько лет рисковал жизнью, чтобы прокормить свое графство, а это можно было сделать, не выезжая дальше города? Рано об этом говорить. Пока что попытки Леотты — не более чем случайные движения. Совпадения. Едва ли та глупышка, которую я подобрал на дороге, действительно что-то смыслит в ведении хозяйства целого графства.

— Возвращаемся, Ал. Хочу поговорить со своей женой.

— Возьмешь меня с собой? Или у вас намечается супружеская встреча? — подмигивает он, но как-то без улыбки.

— Мне сейчас не до плотских утех, Ал. Особенно с той, к кому ничего не чувствую…

…кроме досады.

Я испугалась за Леса, словно это меня чуть не проткнули мечом! Бросаюсь к нему сразу же, подбегаю и встаю на колени, склоняясь на внуком. Поначалу он лежит так же неподвижно, как тогда, в пожаре…

Но потом резко садится, чуть не ударив меня лбом.

— Блин! Не получилось! — В его голосе ни капли испуга, только досада.

— Как ты? — Я подаю руку, чтобы помочь ему подняться, но Лесандр не принимает ее, встает сам.

Он с печалью смотрит на удаляющихся Ривварда и Алана.

— Я правда думал, что сработает, — бормочет себе под нос.

— Они тебя чуть не убили!

— Да нет, ба… Леотта, ты правда не понимаешь? — Лес поворачивается ко мне, и в его глазах я вижу ярость. — Я должен стать драконом! Любым способом! Иначе что мне еще делать в этом мире? Это же моя цель… наверное.

Бедный мой внук. Подростковые гормоны, поиск смысла жизни. Всё это я проходила будто бы вечность назад, но опыт учителя в школе подсказывает: все через это проходят. Я думала, моего внука минует эта участь. Он всегда просто исполнял то, что я ему говорила. Надо учится? Учится. Надо походить на дополнительные занятия? Идет. Своего интереса у него не то чтобы не было, но он никогда не показывал его так явно. Даже, кажется, смирился с тем, что поступать будет в медицинский, как я ему советовала.

И вот сейчас, оказавшись в другом мире, Лесандр чувствует свободу. И необходимость самому принимать решения, раз уж все цели, которые я давала ему раньше, уже бесполезны. Выбрал вот такую задачу — стать драконом. И сейчас злится, потому что не получается! Но как можно мечтать об этом, если тебе постоянно будет угрожать опасность? Если даже для обретения формы дракона Лесандру приходится рисковать жизнью? Мне этого не понять.

Или Риввард прав, я слишком о нем забочусь? Но иначе и быть не может.

Лесандр осматривает рубашку, на которой остались следы крови. Приподнимает ее, проводит пальцем по коже. Там ни намека на царапину или шрам. Всё затянулось в считанные минуты.

— Тебе лучше отдохнуть, Лес, — беспомощно блею я, словно овца.

— Иди отдыхай, если тебе хочется. А я лучше потренируюсь, — отвечает Лесандр и идет к Ниллу за заданием.

А я ухожу прочь.

Как может быть, чтобы всего одно занятие с неродным отцом так переменило моего внука? Я ведь всегда заботилась о нем, оберегала. И вдруг оказывается, что ему нужно было совсем не это. Мальчик хочет играть в войнушки, рассекать небо… Хотя какой уж это мальчик. Взрослый парень. Просто я никак не могу смириться, что он не навсегда останется ребенком.

В расстроенных чувствах я иду в единственное место, которое здесь могу назвать уютным, — в библиотеку. Спрятаться в книгах, поискать ответы на беспокоящие меня вопросы — это всегда успокаивало меня, но не сейчас. Мне бы выход в интернет, с доступом к современным книгам. Я бы почитала, что советуют психологи во время кризиса подросткового возраста. А в этом мире поди и не знают, что бывают какие-то кризисы. Как мои сверстницы любили говорить: если мучает депрессия — иди в огород, и всё пройдет. Старые курицы!

***

Я зарываюсь в книги, и беспокойство потихоньку отступает. Больше читаю о драконах: мне уже известно, что их можно убить, только попав в сердце. По сути, это значит, что на остальные места дракону плевать: ему хоть голову могут отрубить, и это его не убьет. Но почему же во всех этих трактатах нет ни слова о защите, о каком-нибудь средневековом бронежилете?

Спустя несколько часов поиска я наконец нахожу коротенькое примечание в военной книге о том, что попытки создать такую броню были. Но местным не пришло в голову ничего лучше, чем просто нацепить на дракона такую громоздкую конструкцию, что «первоиспытатель» даже взлетал с трудом. Если я правильно понимаю, та броня была сделана сплошь из металла и весила слишком много даже для дракона. Можно было бы сделать броню и полегче, но тогда баллисты легко их пробивали. Значит, у нас есть две задачи: уменьшить вес и укрепить место для удара…

Я возвращаюсь к пергаменту и начинаю рисовать…

***

Вечер наступает незаметно. Голова болит. Весь день я либо читала, либо пыталась вспомнить всё, что мне известно о свойствах материалов и военных действиях. Увы, если про материалы я хоть что-то помнила, то вот с военными делами близко не знакома. Слишком уж болезненная для меня тема: родители прошли войну, и во мне вся эта тематика всегда отзывалась болью. Сейчас даже те крупицы знаний, которые у меня были, пригодились.

Я вздрагиваю, когда со скрипом открывается дверь и входят Риввард и Алан. Пора бы уже привыкнуть, что от присутствия второго у меня перехватывает дыхание, но я не могу.

— Мне сказали, что ты здесь, — вместо приветствия говорит мой муж. — Не замечал, что тебе нравится читать.

— Я… — стараюсь взять себя в руки и продолжаю уже тверже: — Прости. Просто меня беспокоило то, в каком состоянии ты вернулся домой. Захотелось найти что-нибудь, что бы тебе помогло.

Кстати говоря, хотя прошло меньше суток, Риввард выглядит уже не так плохо. Он подходит ко мне слегка прихрамывая, но уже без трости. Алан следует за ним и смотрит на друга с беспокойством, будто в любой миг готов подхватить его. Вместе они похожи на отца и сына. Оба с черными, угольными длинными волосами, стройные и высокие. Только лицо Ривварда искажено морщинами, хоть и не глубокими, а Алан сияет молодостью и силой.

— Над этим вопросом бьются лучшие умы, госпожа, — говорит Алан с легкой улыбкой. — Вы же не думаете, что пара часов в библиотеке помогут вам придумать то, до чего не додумались наши генералы?

Пара часов в библиотеке — вряд ли. А вот современные, пусть и поверхностные, знания — вполне. Но вам об этом знать не обязательно.

— Тогда расскажите мне вы, — прошу я. — Почему драконы вступают в бой без единой защиты, в то время как обычные солдаты облачены в латы?

Риввард садится за стол напротив меня, Алан встает у него за спиной. Мой муж объясняет:

— До недавнего времени вообще не нужно было никакой брони. Мы правили на любом поле боя, не было никаких угроз. Победа зависела лишь от того, если ли у сражающихся драконы, насколько они умелы, у кого их больше. Только недавно появились баллисты, из-за которых наличие драконов перестает быть преимуществом.