Алан касается моих волос, крепче прижимает к груди. Чувствую его дыхание у затылка, от этого по коже бегут мурашки.

— Я замужем, — всхлипываю, надеясь, что он всё поймет без пояснений. Весь мой страх: за себя, за Лесандра. Страх расставания с ним и при этом боязнь остаться рядом.

— Я знаю, — горячее дыхание на шее. Алан чуть наклонился, не переставая меня обнимать. — Но здесь нечего бояться. Рив всё поймет. Истинность крепка и священна для драконов. Он не станет препятствовать. Я просто увезу тебя и…

— Нет! — от этих слов становится еще страшнее. — Я должна быть с ним!

«С ним» — с Лесандром, разумеется. Пусть Риввард и отпустит меня, хотя это и кажется безумием (вот так отдать свою жену другому? Не может быть!), но он никогда не отдаст своего сына. Моего внука. А я ни за что не должна бросать его одного в чужом мире. Этот долг важнее любых моих чувств! Я сдохну от тоски, но не оставлю его.

— Что? — Алан чуть отстраняется и смотрит на меня прожигающе-черными глазами. — Я тебя не понимаю. Ты чувствуешь, что ты моя истинная?

— Да…

— Но при этом хочешь остаться с ним?

Черт, ему ведь вот так сходу не объяснить… Не говорить же, что я из другого мира, что мы с Лесандром связаны гораздо сильнее, чем всем кажется? А может, и сказать… Что такого? Если всё, о чем я читала в книгах, правда, я могу признаться хоть в уничтожении целой расы, истинная любовь всё простит. Но это в теории. На практике — я ничего не знаю об Алане. Иррациональная любовь, в которой я совсем не разбираюсь, а потому не могу рисковать.

— Я должна оставаться здесь, — говорю так твердо, как только могу, хотя голос дрожит. — Здесь мое место. Я не могу этого объяснить, просто… поверь мне. Я не могу улететь, сбежать. И даже с разрешения Ривварда я не оставлю этого дворца. Никогда.

— Какая чушь, — не понимает Алан и еще сильнее прижимает мою ладонь к своей грудь. — Теперь оно бьется для тебя. Я не смогу этого изменить, драконы сильны, но не всесильны.

— Я понимаю… И чувствую то же самое.

Он обнимает меня крепче. Я чувствую, как напрягается его мощное тело, как он прижимает меня, будто хочет срастись полностью. Щека касается его щеки, губы оказываются над ухом. Мурашки по телу бегают не переставая, ноги начинают дрожать. Что я делаю? Отказываюсь от своего счастья?

Легкое касание в висок. Его губы. Голова разрывается даже от этого короткого, невинного поцелуя. Ноги обмякают, и я на секунду повисаю в руках Алана. Он подхватывает меня и прижимает к стене, не давая упасть. Черт, если нас кто-то увидит в такой позе…

— Теперь я не смогу тебя оставить, — говорить он мне. Я чувствую его слова на своих губах, так он близко. — Просто скажи, что сделать. Все что угодно. Хочешь, я перетащу весь дворец, кирпичик за кирпичиком, в свое графство. Если всё дело в нем…

— Не в нем.

«Я подарю тебе звезду…» Вспоминается советский мультик, где мужчины обещают достать звезду с небес, но это лишь слова. Насколько сильное недоверие сидит во мне, что даже чувства не могут его пересилить? Гребаная рациональность, опыт, так часто я видела обманы. Возраст мешает поверить в чудо.

— Что. Мне. Сделать. Одно твое слово, — требует Алан.

— Вернись, — тихо прошу я. — Как можно скорее.

Он кивает и из-за этого легонько касается лбом моего лба. Я не выдерживаю и подаюсь вперед, впиваюсь в его губы. Что я делаю, чер-рт…

Дальше — нега, блаженство, восторг. Самый лучший поцелуй, от которого по каждому сантиметру моей кожи проходит ток. С мужчиной, которого я едва знаю? Леотта, да заткни ты куда-нибудь свой скепсис, просто насладись…

Рука Алана обхватывает мою голову, задавая нужный градус, вторая ложится на талию и прижимает к себе. Я бедрами чувствую его тело… В какой мы части дворца? Далеко ли моя спальня? Хочется утащить его туда, у нас же есть еще время, хотя бы несколько минут…

— Мя-ау! — будто предупреждающе кричит кошка за углом.

Мы отстраняемся, как будто нас окатили водой. Следом за убегающей кошкой летит кто-то из слуг. За ним — наш знахарь, я узнаю его в темноте по специфичной мантии. Нас не заметили, но это лишь вопрос времени. Перевожу взгляд на Алана — он все понимает, кивает.

— Нас не должны видеть, — на всякий случай предупреждаю я. — И не говори ничего Ривварду. Не отпрашивай меня. Я все объясню позже, возможно…

Когда лучше тебя узнаю. Когда пойму, что могу доверять. Когда поверю, что ради меня ты готов пойти наперекор своему долгу, служебным и дружеским чувствам. Пока что я в этом не уверена, и потому не собираюсь рисковать нашим с Лесандром будущим.

— Мне нужно вернуться в зал, — говорю.

— Хорошо. — Алан напоследок берет мою руку в свою. — Я вернусь как только смогу. Обещаю. Возьмешь это?

У меня в ладони оказывается какой-то пузырек. Я узнаю его: похожий мне давал местный колдун, чтобы связаться с Риввардом. «Средневековый скайп». Возможность увидеться с Аланом, когда я только захочу. Лучший подарок, который я только могла представить!

— Я улечу утром. Но я буду ждать встречи с тобой. Каждый вечер, в десять часов. Здесь хватит на четыре или пять раз. — Алан кивает на пузырек, и я сильнее сжимаю его. Хоть я и графиня, сейчас у меня во владении нет ничего важнее. — А теперь возвращайся. Риввард, должно быть, уже приходит в себя.

Риввард

Вновь эта боль в груди! Последнее, что я помню — как повисаю на руках Леотты, она не удерживает мой вес и лишь помогает опуститься на пол.

После этого… зрение восстанавливается не сразу. Поначалу всё как в тумане, но с каждой секундой я всё четче вижу. Лесандр с безумным испуганным видом. Маррион, слишком неторопливо для знахаря, проводит у меня перед носом ткань, воняющую какой-то дрянью. Кажется, от этого запаха я и очнулся. Слуги крутятся вокруг, бегают, паникуют. От них только шум в голове.

Леотта… Стоит возле выхода из зала. Застыла, смотрит на меня издалека. Пришлось даже сощуриться, чтобы убедиться — это точно она, а не какая-нибудь служанка со светлыми волосами, которой до меня дела нет. Почему так далеко? Почему не стоит рядом, как мой сын?

— Как ты, отец? — спрашивает Лесандр.

Я взмахиваю рукой, показывая, что слышу его.

— Жив.

— Почему ты упал? Уже второй раз! — бросает Лес, словно я в этом виноват. Что ж, сын мой, не буду тебе объяснять, что драконы куда уязвимее, чем тебе кажется.

Молча поднимаюсь на локтях. Маррион предупреждает, что мне лучше еще полежать, но после моего взгляда смолкает.

Что подумают обо мне слуги? Что граф Флориен совсем размяк, уже второй раз за день теряет сознание. Решат, небось, что я слишком слаб, чтобы быть господином. Я не должен этого допустить.

— Что вы тут устроили? — громко говорю я. Слуги, до того перешептывающиеся, мгновенно смолкают. — Балаган. Если бы я умер, то и с того света слышал бы ваши бесконечные крики. Стол — убрать. Ужин закончен.

Наконец эти бездельники занялись работой, и наступила почти тишина, только тарелки звенят.

А где Алан? Ушел? Интересно почему. Бросаю взгляд на Леотту — она так и не подошла ко мне, но когда видит взгляд, делает несколько шагов навстречу. Замечаю, что Лесандр смотрит на нее со странным выражением, словно обижен на что-то.

— Ты, кажется, собиралась отходить ко сну? — спрашиваю жену. Она кивает. Ее взгляд блуждает, словно она совсем меня не слышит. — Значит, идем.

Беру ее под руку. Наконец Леотта приходит в себя, удивленно на меня смотрит.

— Куда мы?

— В нашу спальню, разумеется. Как и собирались.

— Но тебе только что было так плохо…

— И я рассчитываю, что теперь будет очень хорошо. Давай, поторапливайся.

Зря я на ней срываюсь. Но как же бесит, когда другие тычут в мое бессилие, о котором я и так знаю! Да, рана не дает мне покоя. Да, она не заживает, хотя должна была бы. Да, так бывает только со старыми драконами, которым уже за сотню лет, у которых тело уже не способно поддерживать распирающую изнутри энергию, стремящуюся вырваться на свободу. Я не молод, но мне до такого далеко… так казалось раньше. А теперь, оказывается, я в любую секунду могу упасть и не очнуться. Они думают, я сам этого не понимают? Почему что Лесандр, что Леотта спрашивают меня о причинах?