— Мне кажется, это что-то вроде сада. Точнее, когда-то было садом, слишком ровно высажены деревья. Может, не выдержал засухи. Там одинокий домик, может, несколько, но они на расстоянии друг от друга. Больше мне нечего рассказать… Они хотят убить Лесандра!

На этих словах Леотта по-настоящему срывается, и я крепче прижимаю ее к себе.

— И тебя, — напоминаю я.

— Да, но это ерунда… Ты должен защитить его! Я больше ни с кем не могу связаться. Может, у тебя есть кровь Рива? Ты успеешь ему сказать, он нам поможет?

— У меня ее нет, — отрезаю я. — Но я вылетаю обратно. Сейчас же. С попутным ветром доберусь часов за шесть. У вас есть столько времени?

В горле ком от мысли, что могу не успеть. Еще хуже от того, что я знаю Леотту: даже если времени нет, она вряд ли сознается. Просто понадеется, что я успею.

— Думаю, да, — кивает она, касаясь лбом моего живота. Я чувствую ее дыхание. Наклоняюсь, беру ее лицо в свои руки и, крепко прижав ко лбу, говорю:

— Я успею в любом случае. Держитесь.

Прощай, сон, мы не свидимся с тобой… Еще шесть часов на крыле. Шесть — если повезет, скорее всего, дольше. Как действовать потом? Предупреждать Рива, брать его как поддержку? Я совсем не знаю его край, могу летать там хоть со скоростью света и при этом не увидеть нужного места. Придумаю по пути, времени у меня полно.

Леотта успокаивается от моих слов. Или, возможно, от прикосновений. Ее губы так близко, что я не могу сдержаться и чуть прихватываю их. Она отвечает, и мое тело пронизывает нежностью. Я не смогу ее отпустить.

— Чувствую, что хочу уснуть, — признается Леотта.

— Время заканчивается. Не пей кровь, если не будет критического момента. Ее хватит лишь на несколько раз. И просто дождись меня…

***

Риввард

— Что значит вы слышали крики?! И не пришли на помощь?!

Я не могу сдержаться. Служанка, сообщившая страшную новость, падает на пол от моего удара и потирает пощечину.

— Что я могла сделать, господин…

— Защитить ее ценой своей жизни!

Ее нет, ее похитили… Руки трясутся от злости. Леотта с Лесандром вышли за пределы дворца — а ведь я столько раз говорил, что нельзя, что им грозит опасность! И их выкрали у меня под носом. Будто совершенно меня не боятся, будто в графстве нет хозяина. Вот к чему приводит слабость!

Бью — на этот раз просто стену. Кулак пронзает приятная боль, она помогает чуть сосредоточиться.

— Как давно это было?

— Несколько часов назад, господин.

— Несколько часов?! — Я поворачиваюсь к служанке. Она видит ярость в моих глазах и испуганно отползает на четвереньках. Еще несколько девушек стоят рядом. Видимо, именно они уговорили ее сознаться, иначе бы так и боялась сообщить новость. Идиотка, из-за ее малодушия мы потеряли столько времени!

— Позвать ко мне Нилла. Седлать лошадей, всех! Всех, кто умеет держать оружие — тоже собрать, через десять минут выдвигаемся на поиски.

Куда? Где искать? Понятия не имею.

Грудь чуть кольнуло, но я прогоняю боль силой воли и злостью. Если даже сейчас я упаду, то не смогу вернуть Леотту. Каждая секунда на счету. А еще ждать, пока Нилл прибежит ко мне…

Падаю на кресло.

Я не мог перестать думать о ней всю ночь. Желание обладать ей появилось вчера внезапно, будто бы из-за алкоголя. Но потом эта странная девушка выдала очередную свою теорию — откуда они только берутся в ее голове? Как спасти графство. Как спасти меня. Подвиг разума во имя мужа. Желание не пропало, но к нему присоединилось нечто еще — восхищение? Благодарность? Любовью же это быть не может, Леотта мне не истинная… Или может? Могла ли она быть настолько упертой и сообразительной, что смогла обойти даже древнейший драконий закон, непреложную истину о том, что истинная любовь рождается в один миг, при первой встрече?

Боль в груди… Кажется, я начинаю понимать. Это не последствия раны, а кое-что другое. Давно позабытое чувство…

— Господин, мне рассказали обо всем по пути, — врывается ко мне Нилл. — Ребята собираются и скоро будут готовы. Куда мы отправимся? Где держат молодого господина и госпожу?

— Будем искать. Перевернем весь город, но найдем их. И начнем — с того ублюдка, который в прошлый раз пытался совершить покушение. Он может что-то знать.

***

Два часа спустя.

Кровь капает с рук. Чужая кровь. Кажется, его зовут Джорн. Тупой торгаш, который уже пытался убить Леотту и Лесандра. Он плакал и умолял отпустить его. А я всего лишь просил сказать правду, и тогда его настигнет легкая смерть. Он не соглашался, уверял, что ничего не знает. Лишился одного пальца, двух, трех… После потери руки, издох за несколько минут от кровопотери.

На меня смотрят как на сумасшедшего. Даже начальник городской охраны, который, казалось бы, видел много жестоких вещей. У меня раскалывается голова, я касаюсь виска пальцами и чувствую, как по щеке стекает капля крови. Я действительно схожу с ума. За несколько часов, как я узнал, что мою жену похитили, чуть не лишился рассудка от собственной беспомощности. Меня самого это пугает — то, насколько страшно ее потерять. Вчера ведь не было этих чувств, не было! Откуда взялись сегодня? Почему боюсь за нее больше, чем за родного сына, наследника?

— Что дальше, господин? — спрашивает Нилл. Мой старый боевой товарищ. На его лице шрам, напоминающий о наших общих сражениях, он тоже много чего повидал. И все равно смотрит на меня не с почтением, а с ужасом. Что, не понравилось, как я пытал торгаша? А ты видишь другой способ добыть информацию?

Касаюсь пояса, вытаскиваю меч из ножен.

— Флакон с собой?

— Есть. — Нилл достает небольшую флягу, явно предназначенную не для крови. Но разницы нет, ее можно залить хоть в кастрюлю.

Надрезаю запястье. Кровь — на этот раз уже моя — струйкой стекает во флягу. Когда понимаю, что достаточно, обтираю руку о штаны.

— Продолжайте поиски. Как только что-то узнаете, сообщи мне.

— А вы, господин?..

— И еще, — не слыша вопроса, продолжаю я. — Разнесите по городу весть, что все, что будет происходить дальше — их вина. Я прекращу, как только узнаю, где Леотта.

— А что будет происходить? — не понимает Нилл.

Я молча выхожу из темницы, поднимаюсь по лестнице, выхожу на улицу. По пути снимаю с пояса ножны, расстегиваю рубашку. Впрочем, не буду тратить на это время — пусть остальное порвется от превращения.

Я истосковался по драконьему телу. Оно сильное, крепкое. В драконьем теле не падаешь от уколов в груди, ты можешь только рухнуть от смертельного удара — остальное и не заметишь. Руки покрываются чешуей и становятся больше, расползаются, обращаясь крыльями. Сердце, которое не прекращало ныть все эти недели, разрывает грудную клетку, ноги превращаются в мощные лапы.

Обращение проходит быстро и легко. Я едва помещаюсь на улице, хотя дома и строились таким образом, чтобы граф, мой пра-пра…дед, мог легко принимать нужную форму. Поворачиваю голову назад, взмахиваю хвостом вверх… И обрушиваю его на ближайший деревянный дом. Тот ломается, словно игрушечный, слышатся крики.

Выпускаю в воздух струю ледяного, синего пламени. Оно способно заморозить даже кипяток и расплавить металл. Удивительная сила ледяных драконов. Люди обратили ее против себя же, украв ее… Украв МОЮ жену.

Я буду искать ее сверху. И временами уничтожая дома этих никчемных идиотов, решивших, что они смеют поднимать руку на графскую собственность.

Я уничтожу здесь все, но заставлю вернуть ее!

Как и после прошлого сеанса связи, я не сразу понимаю, где я и сколько меня не было. Будто выныриваю из странного сна. Лесандр не стоял без дела, перетащил все ледяные кристаллы в один угол и сидит, периодически грея один за другим руками.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, приподнимаясь на локтях. Изо рта идет пар. В подвале настолько холодно, что я уже перестаю чувствовать, что замерзла. Плохой знак.

— О, ты вернулась! — радуется внук. — Да вот. Обнаружил, что если подержать эту штуку в руках, она перестает быть такой уж холодной. Может, мой драконий жар так действует?