Во сне мне явилась покойная Урсула ван Дьен. Я никогда не видела ее изображений и не сохранила детских воспоминаний Драгомилы о матери, но узнала охотницу на вампиров практически сразу – возможно, потому, что мы с ней были чертовски похожи. В этом сне она стояла у входа в какое-то мрачное каменное сооружение, напоминающее старинный склеп и утопающее в клубах плотного белесого тумана, и смотрела на меня вполоборота. Волосы ее были распущены и тяжелой золотой волной ниспадали на тонкое белое платье, словно сотканное из невесомой паутины.
Подойдя ближе, я увидела, что Урсула указывает рукой на стену у входа, на которой вдруг проступили будто высеченные в камне строки:
Врага всех людей заточив под землею,
Я в хладной могиле недвижно лежу.
Покуда он спит, мне не будет покоя:
И в жизни, и в смерти я зло сторожу.
Стоило мне дочитать странное четверостишие до конца, как буквы поблекли и исчезли, словно наведенный туманом морок. Задержав на моем лице печальный и нежный взгляд, Урсула кивнула и все так же молча шагнула в темноту склепа, и я проснулась прежде, чем успела ее окликнуть или двинуться следом.
Комнату заливал яркий солнечный свет, в котором плясали мельчайшие золотистые пылинки, и Лия, тихо ворча, разглядывала мои сапоги, сплошь облепленные влажной землей и травинками.
– Доброе утро, госпожа, – поприветствовала она меня, заметив, что я высунула нос из-под покрывала. – Вижу, вы ночью куда-то отлучались?
– Это большой секрет, – приняв как можно более строгий вид, отрезала я. В конце концов, эронесса не обязана отчитываться перед служанкой, объясняя, каким образом испачкала свою одежду. И знать про мои ночные приключения впечатлительной Лии ни к чему – крепче спать будет.
Сев в постели, я бросила взгляд себе в ноги и усмехнулась, увидев позевывающую и сонно отряхивающуюся собачонку. Та в ответ зыркнула недружелюбно, но, к моему облегчению, лаять и кусаться больше не пыталась – видимо, поняла, что это бесполезно.
– Лия, позаботься, пожалуйста, о внешнем виде Облачка, – попросила я, откидывая в сторону покрывало. – Кажется, ей полегчало; хочу, чтобы она составила мне компанию за завтраком.
– Конечно, госпожа.
Итак, в трапезный зал я явилась, сопровождаемая семенящей с важным видом собачкой, тщательно расчесанная и надушенная шерстка которой блестела, как белый шелк. Кроме того, Лия прицепила на мохнатые уши Облачка маленькие голубые бантики, придавшие моей любимице невероятно умильный вид. Глядя на нее, так и не скажешь, что еще недавно она с диким рычанием гналась за мной по коридорам замка, пытаясь вцепиться своими кривыми зубками в мой зад.
Конечно, Драгомила наверняка носила свою любимицу на руках, как какую-нибудь левретку, но я на такой смелый шаг пока не отважилась. Хватит и того, что Облачко согласилась терпеть мое общество.
Пожелав отцу и всем собравшимся за столом доброго утра, я почти сразу поняла, что для них это утро не такое уж и доброе. Драгош был бледен и казался растерянным, Йон хмурился, а Милош налегал на вино (это спозаранку-то!) и избегал встречаться со мной взглядом. Шандор и Флориан молча ковырялись в своих тарелках, Дорина нигде не было видно – позже я узнала, что он остался у себя в комнате, сославшись на то, что ему нездоровится. Очевидно, страдал похмельем после коварного вина айнаров. Один лишь Корвин ел с аппетитом, выглядел подозрительно бодрым и смотрел на меня открыто и с едва уловимой добродушной насмешкой в ясных серых глазах.
– Что-то случилось, отец? – поинтересовалась я, заняв свое место рядом с Марко. Облачко, сопя, устроилась у моих ног, и бесшумно подскочивший слуга тут же поставил перед ее мордочкой миску с угощением.
– Да, Мила. Сегодня утром Корвин принес мне голову вампира, бродившего ночью у стен замка. Со слов деймора, вампиров было трое, но он захватил голову лишь одного из них в качестве... доказательства. Более отвратительного существа я в жизни не видел, – добавил, содрогнувшись, эрон.
Ага, значит, Корвин решил не говорить ему о похищении менестреля буквально из-под носа у стражи. О моем участии в ночной охоте на вампиров, разумеется, тоже никто не знал – иначе Марко бы точно удар хватил.
– Какой ужас! – воскликнула я, схватившись за грудь. Сидящий напротив Корвин спрятал усмешку в своем кубке. Не переигрываю ли?
– Ничего, доченька, мы в безопасности. Троих кровососов уже нет, а от оставшихся наш доблестный деймор обещал нас вскорости избавить.
– Неужели? – ехидно спросила я.
– Не волнуйтесь, эронесса. Я приложу все усилия, чтобы вас защитить, – с самым серьезным выражением лица заверил меня «доблестный деймор».
– Признаться, до сегодняшнего утра все эти рассказы о вампирах казались мне не более, чем глупой выдумкой, – задумчиво подал голос Вардо-старший. – Однако теперь я несколько... обеспокоен. Друг мой, думаю, нам есть что обсудить с глазу на глаз.
При этих словах Йон так выразительно посмотрел в мою сторону, что сразу стало ясно, о чем именно он собирается говорить с Марко. Милош наверняка уже рассказал своему отцу о моем маленьком фамильном секрете, и после того, как деймор продемонстрировал всем свой устрашающий трофей, только дурак или благородный смельчак согласился бы иметь дело с девицей из рода ван Дьенов. А Йон Вардо, насколько я успела понять, ни глупостью, ни излишним благородством не страдал.
Что ж, хоть какая-то польза от вампиров.
– Как пожелаешь, Йон, – с кислым видом кивнул эрон, и все молча продолжили трапезу.
После завтрака я поспешила улизнуть на улицу, уверенная, что деймор последует за мной. Так и вышло: я едва успела дойти до конца садовой аллеи, наблюдая, как увязавшаяся за мной Облачко охотится на порхающих над клумбами бабочек, когда услышала позади негромкий знакомый голос.
– Что-то случилось, Мила?
Повернувшись, я потянула Корвина за руку и усадила рядом с собой на изящную скамейку с резной спинкой. Какое-то время мы глазели друг на друга, как два влюбленных дурака (по крайней мере, я себя чувствовала именно так), а затем я, кашлянув, спросила:
– Ты часом не знаешь, где похоронена Урсула?
– В фамильном склепе Марко, – не задумываясь, ответил он. – Он расположен на окраине Жадницы, за основным кладбищем. А что?
– Есть кое-какие соображения, – и я вкратце пересказала ему свой странный сон, не забыв упомянуть и врезавшийся мне в память стих.
– «И в жизни, и в смерти я зло сторожу», – задумчиво повторил Корвин, когда я закончила.
– Да еще и этот склеп.
– Думаешь, что...
– Кромулус Ригор заточен где-то там, – кивнула я. – Нужно в этом убедиться, а затем придумать, как убить его раз и навсегда. Пора заканчивать с этими пробуждениями и новыми жертвами.
– Многие пытались найти способ, – заметил деймор.
– Он есть, я уверена. И, возможно, подсказку мы найдем в склепе, где захоронены останки Урсулы. По крайней мере, так говорит мне интуиция.
– Или голос крови ван Дьенов.
– Значит, идем на кладбище? – я посмотрела прямо в завораживающие серые глаза.
– Значит, идем, – согласно склонил голову Корвин. – И лучше не медлить: мы должны успеть побывать там засветло. Солнце не гарантирует нам полной безопасности, но все же умаляет шансы наткнуться на бодрствующих вампиров... Тем более, высших среди них не так уж много.
Вокруг щебетали птицы, беззаботно жужжали пчелы, шелестела на теплом ветру изумрудная зелень листвы, и мысль о вампирах в такой чудесный весенний день казалась почти абсурдной. И, тем не менее, они существовали и представляли для нас вполне реальную – и даже смертельную – угрозу. Вот только, сидя рядом с Корвином, глядя в его такие близкие глаза и касаясь его плеча своим, я почему-то не испытывала страха. Глупое девичье сердце билось быстро-быстро, но виной тому было совершенно иное чувство...
Нарушая наше уединение, к ногам деймора пушистым шаром подкатилась Облачко, и тот, нагнувшись, легонько потрепал ее по холке. К моему удивлению, собака не только не попыталась отхватить наглецу пальцы, но и подставила под его ладонь голову, жмурясь от удовольствия и энергично виляя хвостом. Похоже, я была единственным человеком, повергавшим милого питомца Драгомилы в состояние исступленного бешенства. И невзирая на то, что мы уже сделали первые робкие шаги по тропе перемирия, погладить Облачко, следуя примеру Корвина, я не решилась.
