– Так вы в курсе?

– А как иначе? Мы же друзья и соратники. Не бойся, Кор хороший и не причинит тебе вреда.

– Да я и не боюсь.

– Верю, – Мала лукаво блеснула зеленющими глазами. – Пришла узнать о себе побольше, Мила?

– И кое-что рассказать о себе, – добавил, опередив меня, Корвин.

Я наградила его хмурым взглядом, но возражать не стала: надо, так надо. Интересный, однако, обмен информацией у нас состоится...

– Мар! – оглянувшись, окликнула брата айнарка. А в том, что эти двое – брат и сестра, сомнений у меня больше не возникало – сейчас, когда я увидела их вместе, фамильное сходство не заметил бы только слепой. – Проводи нашу гостью к бабушке!

Подошедший Мариан кивнул деймору в знак приветствия, а меня одарил широкой белозубой улыбкой и чуть поклонился.

– Рад вас снова видеть, прекрасная Драгомила! Пришли узнать свою судьбу?

– Вроде того, – я с вызовом подбоченилась, заметив, с каким удивлением он разглядывает мою одежду. Ну, вышла эронесса прогуляться в мужских штанах, эка невидаль! И даже накидку запахивать не буду – пусть смотрит.

– Смелый наряд, – подмигнул мне этот засранец. – Но вам идет. Такие ножки грех прятать под платьем...

– Мариан, – негромко, но с угрозой уронил Корвин за моей спиной, и айнар тут же примирительно вскинул руки.

– Ладно, ладно, пойдем, провожу вас к ба. Она будет рада – поди уснула там уже со скуки.

– Останься, Кор, – остановила Мала двинувшегося было вслед за мной деймора. – Пусть идет одна.

Я в нерешительности оглянулась на Корвина, и он, чуть поколебавшись, кивнул. Что ж, одна так одна. Не съест же меня эта гадалка...

Мариан торжественно сопроводил меня к синему, украшенному золотыми звездами и луной шатру и, откинув полог на входе, сунул лохматую голову внутрь.

– Ба! Тут к тебе гости. Драгомила Марко, дочь эрона.

– Знаю. Я ее ждала. Пусть не стоит на пороге.

Голос, сильный, звонкий и глубокий, был совсем не похож на старческий. Мариан посторонился, придерживая полог рукой, но я отчего-то замешкалась, словно перед невидимой чертой, за которой моя жизнь изменится навсегда. По крайней мере, именно такое чувство у меня неожиданно возникло.

– Наследница рода ван Дьенов испугалась старую айнарку или что? – ехидно осведомился все тот же женский голос, и, сжав кулаки, я шагнула внутрь – как в омут с головой нырнула.

Полог тут же опустился за моей спиной, погружая помещение шатра в таинственный полумрак. Вопреки моим ожиданиям, внутри не были расстелены яркие ковры с разбросанными поверх подушечками, а на маленьком столике напротив входа не стоял круглый хрустальный шар, какой положено иметь всем порядочным гадалкам. Вместо этого на черной бархатной скатерти лежала рассыпавшаяся колода карт, напоминающих карты Таро, и стояла глиняная плошка с толстой свечой – единственным источником света в шатре, не считая робких лучиков солнца, пробивающихся сквозь прорехи в «стенах».

А за столиком, откинувшись на спинку грубо сколоченного стула, сидела худощавая айнарка лет шестидесяти с трубкой во рту и смотрела на меня мягко мерцающими в неровном свете свечи глазами. В ее темных пышных волосах, собранных в узел на затылке, серебрилась седина, лицо кое-где прочертили морщины, но взгляд был цепким и острым, как у начальника отдела кадров.

Пока она рассматривала меня, попыхивая трубкой, я так же внимательно изучала ее. Скользнула взглядом по свободной, украшенной яркой вышивкой рубашке, цветастой бахромчатой шали на угловатых плечах, длинной, винного цвета юбке, отметила целую кучу блестящих побрякушек на морщинистой, но все еще изящной шее. Амулеты? Украшения?

– Насмотрелась? Садись, – Луладжа приглашающе указала на свободный стул перед собой, и я послушно опустилась на заскрипевшее деревянное сиденье.

Вблизи стало ясно, что глаза у гадалки зеленые, как у кошки – понятно, от кого они передались Малу и Мару.

– Знаю, зачем ты пришла. Но и ты мне кое-что должна рассказать, не так ли? – продолжила она, выдохнув в сторону облачко горького табачного дыма. Я согласно кашлянула.

– Наконец-то я чувствую силу ван Дьенов, – удовлетворенно добавила айнарка. – И она вот-вот проснется. Увы, прежняя владелица этого тела была девочкой хоть и доброй, но простодушной и недалекой. Ни капли боевого духа ее предков...

– Вы знаете, кто я? – кажется, я уже утратила способность удивляться.

– Я вижу душу, запертую в чужом теле. Дай угадаю – там, в твоем мире, с тобой приключилось несчастье, и очнулась ты уже Драгомилой Марко. Так случается... очень редко, но случается. Видимо, сама судьба привела тебя сюда.

– Нет судьбы кроме той, что мы творим сами, – машинально процитировала я Джона Коннора из «Терминатора».

– И это тоже правда, – усмехнулась Луладжа. – Расскажи о себе, деточка. Или дай свою руку, и я узнаю все, что мне нужно знать.

Все? Ну уж нет. Лучше сама расскажу то, что посчитаю необходимым.

Гадалка слушала меня с таким невозмутимым выражением лица, словно на жителей Валарии каждый день с неба сыпались попаданки. Я невольно задалась вопросом, что успела повидать за свою жизнь эта женщина, во взгляде которой читались несгибаемая воля, острый ум и внутренняя сила. Впрочем, не стоило забывать о том, в какой мир меня занесло – если магия и нечисть здесь были практически в порядке вещей, то моя история не выглядела столь уж невероятной.

– А скажи-ка мне, Мила, почему тебе так хочется помочь жителям Жадницы и уничтожить вампиров? – дослушав мой рассказ, спросила Луладжа.

Я озадаченно пожала плечами.

– Это естественное желание, нет?

– Естественным желанием любого человека, тем более, человека, попавшего в чужой мир и в чужое тело, является держаться подальше от смертельной опасности. Особенно если этот человек – женщина. Тебя же так и тянет поохотиться на вампиров, правда?

– Ну... не то, чтобы сильно тянет... Что вы хотите сказать?

– То, что в тебе просыпается кровь ван Дьенов. Как раз и возраст подходящий. Может, тебе суждено было попасть в тело юной Драгомилы, чтобы пробудить эту силу. Правда, пока она еще не проявилась... но, думаю, это случится совсем скоро, когда ты сама столкнешься с вампирами. Нужно сильное потрясение, угроза жизни, близость исконного врага...

– Исконного? – переспросила я.

– Да, деточка. Слушай.

И я слушала, забывая дышать и уже не обращая внимания на забивающийся в ноздри противный табачный дым.

С древних времен среди людей, прячась в тенях, живут вампиры, и столь же долго существует род избранных, тех, кто способен противостоять этим созданиям ночи. Говорят, что они появились в мире одновременно и неотделимы друг от друга, как свет и тьма; говорят, что и сами ван Дьены – не совсем люди. Достоверно известно одно: лишь носители крови ван Дьенов способны одолеть даже самых сильных и опасных высших. Таких, как Кромулус Ригор, называющий себя Владыкой Тьмы – один из древнейших вампиров, наделенный поистине ужасающей мощью.

Правда, сила Кромулуса была столь велика, что убить его не удалось ни одному из ван Дьенов – сожженное, расчлененное или обезглавленное, его тело неизменно восстанавливалось и оживало. К счастью для людей, существовал ритуал на крови ван Дьенов, позволявший пленить Кромулуса и погрузить его в беспробудный сон на долгие годы, до тех пор, пока его верные слуги не находили способ пробудить своего повелителя. И тогда сражение между светом и тьмой начиналось снова.

– Урсула, твоя мать, была последней из рода ван Дьенов, – ненадолго замолчав, продолжила Луладжа. В ее голосе мне на мгновение почудилась печаль. – Владыка Тьмы в очередной раз проснулся, когда она вышла замуж за Марко, приехала в Жадницу и родила здесь дочь. И он нашел Урсулу... Нашел, чтобы раз и навсегда покончить со своим непримиримым врагом.

– Это он ее убил? – с сожалением спросила я.

– Его свита, после того, как Урсула силой того самого заклятья заточила Кромулуса в тайном месте и обрекла его на бесконечный сон, который способна оборвать лишь кровь истинного ван Дьена. Твоя кровь, Мила.