Сосредоточься, Фрея!

Всю дорогу Тристан смотрел в окно нашей кареты, разглядывая природу. Сани мчались быстро, и всё сливалось в одну зелёно-бело-коричневую полосу. Мы ехали в тишине, каждый думал о своём. Точнее, Тристан думал, а я просто смотрела на редкие домики и торговые лавки, которые мелькали перед глазами.

Чем ближе мы подъезжали к площади, тем больше домов и закусочных появлялось на пути. Люди стремились к центру. Дети играли и задорно смеялись. Когда карета приблизилась к площади, всё внимание сосредоточилось на нашей процессии. Жители показывали на нас пальцами и восхищённо переговаривались. Старики, молодые женщины и мужчины, дети — все приветствовали нас.

Огромное пространство городской площади было расчищено от снега. У магазинов были разведены небольшие костры, и в воздухе витали приятные запахи готовящейся еды. У магазинчика сладостей полноватая румяная женщина вылавливала половником из кипящего масла завитушки из теста. Чуть поодаль усатый мужчина резал мясо и бросал его в бульон, обильно добавляя специи. Тут же щербатый мальчишка зазывал отведать «дедовское варево».

Чуть поодаль шумные дети бегали с цветными лентами, а влюблённые парочки катались на коньках по круглому блюдцу замёрзшего пруда. Уютная атмосфера веселья и жизнерадостности окружала всё вокруг. Так и хотелось скорее добраться до катка и вспомнить, каково это — ни о чём не думать и просто кататься, наслаждаясь моментом. А ещё хотелось попробовать сладости в меду и орехах, выпить по кружке горячего напитка и делиться радостью с другими.

— Фрея? — позвал меня Тристан, когда я почти сорвалась к торговым рядам, чтобы выбрать свистульки в виде соловьёв. — Думаю, сначала нужно дождаться объявления.

Я вопросительно посмотрела на него. И в этот момент церемониймейстер, который ещё недавно надрывал горло в бальном зале, сейчас на холоде проделывал то же самое. Он так широко открывал рот, что я начала переживать, как бы ему не надуло сугроб.

Когда наши имена объявили, народ расступился, громко хлопая в ладоши, улюлюкая и свистя на все лады. Они кричали какие-то благодарности, желали счастья и процветания нашей паре. Да, этот горластый парень напомнил и о нашем союзе. Нам под ноги бросали цветы из лент, какие-то цветные камешки и крупы.

Принц поправил своё пальто и тёплую шапку, а затем взял меня за руку. Мы шагнули вперёд, а за нами увязались стражники. Некоторые из Скандарии, некоторые из Мэйнфилда, показывая, что теперь страны вместе и людям ничего не угрожает.

Я махала рукой, плавно двигая ею, как в фильмах из моего детства. Надеюсь, это было красиво и грациозно. Маленькие девочки, не больше десяти лет от роду, кричали, что я очень красивая, а мальчишки кричали, что хотят быть такими же умными и храбрыми, как принц Тристан. Это было очень мило, волны любви и обожания просто накатывали, словно тёплое южное море. Эмоции были заразительны, так и хотелось отплатить этим людям тем же. Я наконец-то почувствовала себя дома.

— Мы должны побаловать этих детишек, — хотелось шепнуть принцу на ухо, но мой рост не позволял это сделать. Тристан был выше меня.

— Мы для этого и приехали, — ответил мой спутник, — люди должны понимать, что мы заботимся и думаем о них.

Он сказал это с такой интонацией, словно волны любви здесь чувствовала только я. А ведь за завтраком мы обмолвились парой фраз, из которых было ясно, что скандарцы привезли в нашу страну запас провизии для жителей города.

— Ты так сказал, будто тебе плевать на горожан, — моя улыбка перестала быть такой же искренней, но я держала лицо, продолжая махать людям.

— Фрея, ты слишком наивна и миролюбива, если считаешь, что их любовь и возгласы — признак большой любви к моему или твоему роду. Нет, это для них не больше, чем представление.

— Ты действительно так считаешь?

— Да.

Мне было обидно, что Тристан решил поступить так. Но в его словах был резон. В моём мире любой знаменитости приходилось сталкиваться с подобным. Плакаты, слёзы счастья, просьбы взять в жёны, подарки и бесконечное обсуждение личной и публичной жизни — всё это было частью моей жизни. Здесь я тоже знаменитость, но от этого мне не легче. Я хочу искренней любви и признания.

Пока я нахожусь в состоянии эйфории, я буду развлекаться, как и советовала королева-мать. В это время мы добрались до лавок со сладостями. Каждый торговец приглашал нас отведать лакомства и оценить качество своей продукции, поднося огромные подносы с едой. Я вежливо пробовала каждую предложенную еду, отдавая приказы сопровождающим, чтобы они оплатили товары и раздали их детям. Малыши были счастливы. А кто не любит сладости?

Ребятня обступила охрану, генерала Ханта и нас с принцем, получая в свои маленькие ладошки столько сладостей, сколько вмещалось в их руках. Я чувствовала себя комфортно.

Когда со сладостями было покончено, я решила прогуляться вдоль лавок с украшениями. Простые грубые камни, нанизанные на нити, не шли ни в какое сравнение с теми, что делали при дворце. Но мне нравилось. Я выбрала милые бусы из бирюзы. А торговец подарил мне ещё жемчужную нить. От моих благодарностей мужчина расплылся в довольной улыбке.

— Не стоило принимать подарки, ваша светлость, — равнодушно заметил генерал. — Теперь, оказав королевскую милость одному торговцу, вы навлекли на него гнев остальных, и они могут угробят его дело. Или, что ещё хуже, лишат жизни.

— Всего лишь от того, что я приняла подарок? — Я удивилась. Тон Ханта не имел и намёка на иронию.

— Вы выделили его среди других, — ответил мужчина. — А это много значит для простонародья.

— И что теперь делать?

— Бродите по лавкам, скупайте всё.

— Мне столько не нужно.

— Можете раздать девицам. Вряд ли их женихи могут позволить себе такие подарки, — предложил генерал и отвернулся к витрине. На ней красовался ювелирный набор из огранённых белых камней.

Мы не оставили без внимания ни одну лавку, в каждой выбирая что-то милое и дорогое. Если дворец оплачивал каждую покупку, то почему бы и не побаловать народ?

Тристан подарил мне милый браслет из розовых полудрагоценных камней с чёрными вкраплениями. Он надел его мне на запястье, а затем поцеловал руку на глазах у публики. Что ж, в этом забеге по привлечению внимания он выбился вперёд.

— Я хочу прокатиться там, на коньках.

День близился к завершению. Красное солнечное зарево освещало горизонт, отражаясь на ледяной глади прудика. Так романтично. Где-то в груди стало тепло и почему-то волнительно. Словно что-то случилось или должно случиться. Огляделась. Охрана рядом, Тристан просит одолжить две пары лезвий на завязках, чтобы прокатиться. Неподалёку генерал Хант просит торговца упаковать небольшую коробку. Всё хорошо и спокойно.

Откуда тогда волнение, что даже кулон, который весь день не давал о себе знать, сейчас стал горячее?

Принц помог мне завязать покрепче лезвия. Я вышла на прудик, не дождавшись его.

Смеясь от восторга, я стала перебирать ногами по льду, набирая скорость. Моя коса давно растрепалась, и теперь ветер играл с лёгкими прядями. Вода была настолько чистая, что на местах, не оцарапанных коньками, я видела своё отражение, мои волосы напоминали дымку. Справа от меня появился принц, неловко перебирая ногами. Конечно, откуда южному красавцу уметь кататься на коньках, когда он лёд только на рисунках видел?

Я поддержала его за локоть и поделилась опытом в фигурном катании. Вскоре у принца получилось выполнять простейшие движения, и мы под руку сделали пару кругов. Когда уже собирались вернуть лезвия, принц запнулся о собственную ногу и, падая, потянул меня за собой. Я уткнулась носом в меха его воротника. Он крепко схватился за меня и рассмеялся, заливисто и звонко. Я не смогла не поддержать его смех. Ситуация казалась комичной и милой.

Стража начала приближаться к нам, но принц остановил их взмахом руки. Ослабив захват, он помог подняться мне и сам поднялся.

— Я такой неуклюжий, — стряхивая с пальто снег и всё ещё смеясь, проговорил принц. — Хотя мне говорили, что по танцам я превосхожу брата.