— Именно поэтому я знаю, о чём говорю, — хохотнул друг и протянул мне бокал шампанского. Сам он уже осушил два и пребывал в приподнятом положении духа.

— На-ка, выпей.

Я знал, что шампанское не поможет, но ради конспирации опрокинул в себя бокал. Зато помогало веселье и шутки Дэйва. Один бы я тут с ума сошёл.

Какая ирония, не правда ли? Пройти всё, через что я прошёл ради одной хорошенькой вампирессы, и сломаться на собственной свадьбе.

Ну нет, если уж я пережил пытки в другом мире и фотосессию с фотографом-конкурентом в родном, то торжественную церемонию точно переживу.

— Не налегай, — хмыкнул яфреец, забрав пустой бокал. — А то шлепнешься во время обмена кольцами, вот будет номер!

— И не надейся, — ответил с усмешкой, чувствуя, что скоро реально кого-нибудь пришлёпну, если испытание ожиданием не закончится.

— Да, мы готовы, — сказал агент, коснувшись козелка уха и активируя крошечный наушник-каплю, способный и принимать, и передавать сигнал. Повернулся ко мне с заговорщицким видом и по-отечески поправил шёлковый галстук. — Пора.

— Наконец-то, — сорвался с места, на ходу накидывая тёмно-синий пиджак, из которого чудом не вылетела бутоньерка.

Дэйв поймал меня за запястье у самой двери.

— Серьёзно, Марк, — сказал совсем другим голосом. — Хватит всё контролировать, ты же творческая личность. Расслабься и насладись вечером.

— Спасибо, дружище, — похлопал Барнса по плечу, не без удивления отметив характерный блеск в глазах друга. С возрастом становится сентиментальным.

Не знаю, кто все эти ревущие у алтаря женихи, если не актёры для красивой постановки, но мне реветь нехарактерно. Я вообще не умею лить слёзы, негатив во мне трансформируется в злость — мощную движущую силу, а позитив — в смех.

Зато улыбаться при виде невесты, как влюбленный идиот — это пожалуйста, без ограничения. При виде Николь в элегантном и женственном белоснежном платье с холодным голубым отливом, подчёркивавшим красоту её глаз, дыхание перехватило.

Плотный ажурный лиф переходил в полупрозрачный корсет со смелыми вырезами по бокам и украшенную поверху цветочным кружевом пышную юбку с откровенным разрезом до середины бедра.

Могла бы хоть притвориться, что девственница!

Хотя притворяться — не по её части.

Смягчали провокационный наряд объёмные полупрозрачные рукава ниже локтя и мягкий шифон многослойной юбки.

Сглотнув, ощутил, как потяжелел низ живота при мысли, что платье держится на честном слове и женской магии. Изящные плечи и ключицы притягивали взор, а золотой овальный медальон спускал его в соблазнительную ложбинку груди.

Н-да, вечер будет долгим.

Вопреки ожиданиям, вечер долгим не стал.

Пронёсся перед глазами, как сладкий сон — желанный и неуловимый — и отложился в памяти образами: мягко колеблющиеся свечи во множестве стеклянных ваз, выставленных на полу, журчание воды, розовые и голубые лепестки гортензии.

Развевающаяся на ветру белая ткань, счастливые улыбки, самые любимые и желанные губы, в плену которых, казалось, я провёл половину времени.

Тихие клятвы, в которых мы не нуждались, поскольку уже не раз доказали преданность друг другу. Тонкие золотые ободки колец. Аплодисменты, смешавшиеся с шелестом листвы. Поздравления, тосты и шампанское, льющееся рекой.

Сияющие от счастья тёплые голубые глаза вампирессы. Не знаю, как Николь, а я не видел ничего и никого, кроме своей невесты и молодой жены.

Искры фейерверка и наш «первый» танец, во время которого я шептал на ухо возлюбленной, что у неё не платье, а настоящая изощрённая пытка, а Николь смеялась и целовала меня в шею, заставляя сбиваться с шага.

Букет из нежно-розовых роз и белых калл, который поймала Дженна. Я и без него знал, что подруге со дня на день сделают предложение — видел по глазам её спутника.

Распрощавшись с гостями из двух миров, мы с Николь спустились в люкс для новобрачных, куда курьер доставил коробку из чёрного картона, перевязанную белой атласной лентой.

Я едва успел перенести бессмертную через порог, когда она спрыгнула с моих рук и подскочила к кровати, на которой та лежала. Мысль, какая же у меня всё-таки нетерпеливая жена, заставила усмехнуться.

— Что это? — спросила Ник, обернувшись.

Глаза у неё горели, как у маленького ребёнка, которому не терпелось разорвать упаковку и узнать, что же там внутри.

— Подарок для тебя, — улыбнулся, приблизившись со спины и погладив ладонями обнажённые плечи девушки. Подумалось, что другие сколько угодно могли величать её своей невестой, если женой она стала только моей. — Открой.

Вампиресса провела кончиками пальцев по плотному, шероховатому картону и, потянув за ленту, развязала её и сняла крышку. В сложенной сломи бумаге тишью лежало то самое белое шёлково-кружевное платье, которое я однажды окрестил как эротическое произведение искусства.

Точнее, его полная копия, поскольку оригинал сгорел в лучах Сортры.

— Это же… — вздохнула Николь и в изумлении взметнула светлые ресницы.

— Оно не выходило у меня из головы, — прошептал, переложив длинные распущенные локоны на одно плечо. — Как и ночь после бала дебютанток. Наденешь его для меня?

Вампиресса повернула ко мне голову, улыбнулась и кивнула. В светлых глазах разгорался недвусмысленный лукавый огонёк, которым я любовался уже столько раз и не мог насытиться.

Бережно достав из коробки платье, возлюбленная попыталась скрыться в ванной, но я удержал её за талию, поскольку не мог отказать себе в удовольствии снять с неё дерзкий подвенечный наряд, о чём мечтал весь вечер.

Думаю, корсеты — мой личный сорт проклятия, но всё лучшее в жизни достаётся с трудом.

К счастью, в отличие от Дракарда модницы Манополиса додумались до атласных пуговичек, хотя и с ними намучаешься, если не втянуться в процесс и, чередуя дело с чувственными прикосновениями к спине, не обратить его в часть прелюдии.

Наконец, пуговицы сдались, платье соскользнуло к ногам вампирессы кружевным облаком, и, скинув туфли на шпильке, она переступила через него.

Хотел бы я знать, как в Полночной империи воспитывают юных аристократок, но явно не так, как в старом мире, поскольку Николь ничуть не стеснялась своей наготы и несла её с гордостью и достоинством, как настоящая императрица, которой отказалась стать.

Думаю, модельная школа и агентства — удивительно точный выбор с её необычной для Касии красотой.

Шёлковый подарок для первой брачной ночи подчеркивал каждый соблазнительный изгиб бессмертной, дразня воображение. Если можно выглядеть более голой в платье, чем без него, то ей удалось.

Многообещающе улыбнувшись, Николь взяла меня за руки и потянула к постели.

Гипнотизируя взглядом замутнённых желанием глаз, стянула с плеч пиджак и бросила в кресло у окна, за ним отправила жилет, расстегнула рубашку и прошлась тёплыми ладонями по плечам и груди.

Я любовался ей: тем, как она прикусывала нижнюю губу в предвкушении, как разгорались алым глаза при виде обнажённого торса, как дрожали от нетерпения руки, пока она сражалась с ремнём и избавляла меня от брюк.

Усадив на край кровати, вампиресса плавно, как в танце, опустилась на колени в мягкий ворс ковра, собрала волосы в хвост и устроилась между моих бёдер.

А потом началось самое интересное.

Если бы существовал рай на земле, он, пожалуй, выглядел бы именно так.

Находиться во власти умелых губ Николь было сродни падению с крутой вершины на роллер-коустере: дыхание перехватывает, сердце бьётся, как сумасшедшее, и хочется повторить.

Пикантность процессу придавал тот факт, что наряду с острым язычком у вампирессы имелись ещё и острые клыки, проскальзывавшие в опасной близости от самых чувствительных областей.

Откинув голову назад, одной рукой я упирался в постель, скомкав в пальцах ткань простыни, а другую запустил в мягкие белоснежные локоны, намотав их на кулак.