С такими друзьями не нужно врагов!

И самое страшное, что обоих она создала своими руками.

С другой стороны, её тёмная сторона убила Камиллу и за меньшее. Без сомнения она оступилась, доведя внутреннего зверя до затравленного состояния, из-за чего утратила над ним контроль, но всё же.

Лемейн, по крайней мере, никогда не притворялась ей другом и не скрывала своих намерений, чем не могла похвастаться ни Николь из прошлого, ни Шарлотта из настоящего.

В общем, они с графиней стоили друг друга, и разговор их ожидал нелёгкий.

Вздохнув, Николь прижалась щекой к мускулистой спине отвернувшегося Кросса, обняла его за пояс и прикрыла глаза. В мыслях она примеряла на себя образ маркизы Бертье из прошлого, словно платье, из которого выросла.

Сколько им с Шарлоттой и Орэ тогда исполнилось полных лет? Двадцать, может быть, двадцать пять? Скромный срок для вампира. Сколько ошибок они совершили из-за неуверенности, недомолвок, гордости, хотя на самом деле искали простого понимания.

И какую цену им троим пришлось заплатить из-за своих заблуждений.

Орэ из амбициозного и одарённого молодого наследника превратился в монстра, сметающего всё на своём пути. Казалось, герцог де Эвиль не нуждался во внутреннем звере, поскольку сам стал им.

В погоне за властью и влиянием он утратил последнюю человечность, и в пугающей реальности Дракарда вполне мог бы стать правителем Полночной империи.

Если бы на его пути не встал Марк.

Шарлотта выросла во владелицу крупнейших месторождений ардания в государстве, которые ненавидела, так как те отняли у неё отца, и, немного погодя, стала влиятельной леди и светской львицей.

Ей восхищались многие достойные молодые вампиры, Николь заметила ещё с бала дебютанток, но графиня продолжала искать любви у тех, кто отвергал её чувства, и в итоге погрязла в ненависти и отчаянии.

А маркизе Бертье… Нет, уже просто Николь пришлось потерять всё, что она любила и чем дорожила, чтобы поумнеть и вернуть себе себя.

Ослепнуть, чтобы прозреть; обжечься, чтобы испытать, понять и прожить чужую боль. Отобрав одну жизнь, насмешница-судьба показала ей другую и дала выбор, который вампиресса сделала давно: в Дракарде её больше ничто не держало.

Вернув воспоминания, белокурая вампиресса загадочным образом освободилась от своего прошлого. В Манополисе её ждали друзья, новые возможности и жизнь с любимым мужчиной, которому она мечтала подарить семью.

Создать с ним свою семью вместо утраченной и будущее, в котором не найдётся места былым ошибкам.

На закате меня разбудил Элиот.

Оказалось, что герцог Фредерик Эрген проявлял свойственную Старейшинам настойчивость и добивался встречи со мной.

Пока возлюбленная пребывала в летаргии, я готов был послать к дьяволу целый свет, не только Дракард, но раз уж она вернулась к жизни, придётся и мне.

С трудом разодрав глаза, приподнялся на локтях и сонно огляделся.

Николь сидела в кресле у зеркала в мятно-голубом атласном платье, подчёркивавшем её холодную красоту. Глубокий «V»-образный вырез на спине приковывал взгляд, но пока терялся под распущенными волосами, которые локон за локоном прочёсывала Нора.

Нелегко ей придётся после бурной ночи.

Откровенные воспоминания разлились по телу теплом и заставили улыбнуться.

— Так вы примете его, милорд? — с надеждой спросил Элиот, по-своему истрактовав довольное выражение лица. Похоже, слугу тяготило выдумывать для влиятельного лорда бесконечные отговорки и оправдания.

— Да. Помоги мне собраться, — заметил, как напряглась и выпрямилась вампиресса.

Как и она, я ожидал от Совета подвоха.

Впрочем, если бы убийство герцога де Эвиля открылось и меня хотели арестовать, никто не стал бы дожидаться, пока я соглашусь на аудиенцию. И уж тем более один из Старейшин. Раз Древний проявлял смирение и понимание, значит, правила игры изменились.

— Можно мне пойти с тобой? — спросила Николь, когда я вернулся из ванной, где Элиот сделал из заспанного чудища приличного вампира. Правда, стальной цвет костюма вызывал у меня неприятные ассоциации, но спорить и переодеваться не осталось времени.

— Хочу послушать, что скажет герцог.

— Конечно, — кивнул, скалывая непослушные длинные пряди на затылке.

Намекнул слуге, что не помешало бы совместить встречу незваного гостя с ранним ужином, и чтобы он лично проследил за процессом.

Из-за сильных эмоций и растраченной энергии меня одолевал дикий голод. Вцепиться в горло прислуге в присутствии Старейшины — перебор даже для Рубариса, так что в порядке исключения придётся потягивать кровь из чашечки, как приличный аристократ.

Рука об руку мы спустились в холл и вошли в малую гостиную, где высокопоставленного гостя развлекала радушная хозяйка.

При виде Шарлотты Николь запнулась, и мне пришлось поддержать её, а графиня в волнении поднялась со своего места. Герцог последовал её примеру и склонил голову в приветствии, хотя положение не обязывало.

Я ответил коротким поклоном, маркиза — небрежным реверансом.

С удивлением посмотрел на возлюбленную, ощущая, как она напряглась при виде высокородного. Тёплые голубые глаза заледенели и стали серыми, как ртуть, впору порезаться. Правда, я порезался не о них, а о болезненные воспоминания о сопернике.

Второй раз за ночь. Да что со мной такое?

— Оставлю вас, — первой отмерла леди Сен Клэр и, улыбнувшись сначала Старейшине, потом нам, покинула комнату.

В двери постучался Элиот: как я и просил, он принёс поднос с высоким фарфоровым кувшином и тремя тонкими чашками. Я бы предпочёл им кружки, а крови — кофе, но что имею, то имею. Кивнув другу, когда тот разлил алую жидкость и удалился, перевёл взгляд на вампира.

— Тёмной ночи, маркиза Бертье, граф Кросс, — поприветствовал лорд Фредерик без надменности и фальши, отчего я вновь удивился тому, как вампиресса сжала мою ладонь. — Могу я переговорить с вами наедине, милорд?

— У меня нет секретов от маркизы, ваша тёмность, — заметил ровным голосом и подтолкнул Николь к дивану, заставляя отмереть, а сам сел рядом.

В конце концов, мы вошли в гостиную, не разнимая рук, так что наши намерения вполне очевидны окружающим. Кивнув, герцог Эрген опустился в кресло напротив.

— Одна высокопоставленная особа, чьи слова я не подвергаю сомнению, донесла до моего сведения, что в ваших жилах течёт кровь первородных, — размеренный голос Старейшины дрогнул на последнем слове.

Кто, чёрт возьми, эти загадочные первородные, на которых свет клином сошёлся?

— Не исключаю, милорд, — ответил уклончиво, потому что понятия не имел, как такое возможно и что сулит для меня в будущем, но уже не мог игнорировать многочисленные странности моего становления вампиром.

Сдавалось мне, первородные — это какой-то фетиш Дракарда, поскольку Николь посмотрела на меня, словно видела в первый раз.

Любопытно, выходит, с возвратившимися воспоминаниями она тоже в курсе, что они из себя представляют. Один я пребываю в неведении и не могу спросить прямым текстом, чтобы не разрушить и без того хлипкую легенду.

— Если позволите, я хотел бы удостовериться, — герцог Эрген посмотрел на меня очень странными глазами, заставив прищуриться и гадать, что он задумал.

На внешнем облике, думаю, моё смятение не отразилось, я лишь дёрнул бровью и взял в руки чашку, забив на приличия, с наслаждением глотнул тёплой крови.

— Не позволяй ему, Марк, — вмешалась Николь, пожирая гневным взором лицо мужчины. Что-то я упускаю. — Герцог не заслуживает доверия. Он притворится твоим другом и продаст. Как вам спится после случившегося, ваша тёмность?

— Маркиза Бертье, мне искренне жаль… — начал вампир и потянулся к бессмертной в примиряющем жесте. Кажется, он хотел коснуться её ладони, но Николь ощетинилась, глаза полыхнули алым, и я понял, что она очень напугана.

Страх и смятение только пришедшей в себя возлюбленной полоснули по сердцу, заставили истинную суть выпустить когти, и я велел ледяным тоном: