— Николь уехала с Орэ, чтобы расторгнуть помолвку. Но, судя по тому, что после их видели держащимися за руки возле особняка де Эвилей, что-то заставило её передумать, — безжалостно припечатала Шарлотта.

Не сразу понял, что приглушённый грудной рык принадлежит мне. Вернее, моему внутреннему зверю — я понятия не имел, что вообще умею такие звуки издавать.

Что там вдох, последние новости ранили куда глубже. Я попытался приподняться на локтях, но торс прострелило болью, вынудив со стоном упасть на подушки.

— Безумец, — со вздохом заметила графиня. — Мои лекари и слуги не для того бились над не прекращавшимся после серебра кровотечением, чтобы ты одним глупым импульсивным порывом открыл свои раны! Ты понимаешь, Марк, что получил дозу яда, какой хватит, чтобы убить среднестатистического аристократа?

— Почему же я жив? — спросил, чтобы прервать поток нотаций испуганной вампирессы. Красавица раскрыла рот, однако в покои постучалась Равия, и Шарлотта позвала её помочь с перевязками, поэтому откровенного разговора не случилось.

Не стал смотреть на пересекающие тело разрезы, когда представилась возможность, поскольку понимал уже по ощущениям, что дело дрянь. Серебро не позволяло краям сходиться и заживать, и так будет ещё долго, пока кровь, которую я заимствую у смертных, не даст восстановиться моей собственной.

При мысли, сколько времени Николь проведёт с искромсавшим меня де Эвилем, опять захотелось зарычать, но я сдержался, чтобы не пугать служанку. Поморщился, когда та случайно задела одно из повреждений.

— Простите меня, милорд, — смутилась девушка, заметив проявление слабости. — Скорейшего выздоровления, граф Кросс!

— Ты не болтай, а делом занимайся, да поаккуратнее, — отчитала Равию графиня Сен Клэр, и та замолкла.

Кажется, леди Шарлотту бесило, что служанки смели мне сочувствовать и симпатизировать. А может, впрочем, госпожа предпочитала держать подчинённых в строгости: в конце концов, они смертные, а я аристократ, пусть и фальшивый.

Закончив с перевязками, Равия покинула спальню, а бессмертная вздохнула и с сестринской нежностью погладила меня по щеке.

— Я не стану отговаривать тебя бегать за Николь, которая разобьет тебе сердце, поскольку знаю, что ты не послушаешь, — покачала головой Шарлотта. — Но заклинаю, Марк, прояви хоть каплю благоразумия и дай организму время на восстановление. Ты уже умер, как честолюбивый дурак, одного раза достаточно.

— Постараюсь, — графиня не сумела скрыть горькой усмешки на губах.

Сжав мои пальцы на прощание, вышла и прикрыла за собой дверь.

Зря подруга мне не поверила: я не смог бы выкинуть глупость при всём желании.

Мало того, что измученное тело отказывалось повиноваться, так ещё и ясное сознание в скором времени изменило мне. В итоге я провалился в мучительную лихорадку и тягучие кошмары, в которых Орэ делал с моей любимой вампирессой то, что я сам мечтал с ней сделать.

Пять долгих дней я провёл в бреду, выхватывая обрывки воспоминаний. Иногда приходили лекари, иногда леди Шарлотта, Элиот, Равия, Нора, даже Лиам заскочил выяснить, почему прервались наши занятия, но желанная женщина — ни разу.

С Николь я встречался только в сюрреалистичных снах, где белокурая вампиресса всё время ускользала от меня в объятия ненавистного герцога. Просыпался в холодном поту, сжимая побелевшими костяшками пальцев одеяло, с зашкаливающим сердцебиением, как после пробежки без разогрева.

В общем, мотивация у меня нарисовалась сильная: либо выздоровею в кратчайшие сроки, либо свихнусь.

На шестую ночь полегчало.

Раны наконец-то зарубцевались, и лекари начали позволять мне двигаться, садиться в кровати, затем медленно вставать. Повреждённая связка под коленом ныла как сущий дьявол, так что я хромал и передвигался по покоям с помощью Элиота или трости.

Ни то, ни другое радости не прибавляло.

Каждая болевая точка напоминала о высокомерном блондинистом засранце, исполосовавшем меня, не вспотев. Герцог, в свою очередь, стал неразрывно связан с Николь, не покидавшей мои мысли ни ночью, ни днём.

Где она, что с ней, осталась ли маркиза с женихом по своей воле или попала в беду — вопросы грозили разорвать голову и довести меня до ручки. В лучшем случае, превращусь в невротика с дёргающимся веком, в худшем — пополню ряды городских сумасшедших.

Думаю, самозванец-граф прекрасно впишется в их весёлую компанию!

К десятой ночи — огромный, по меркам вампиров, срок на восстановление — я научился передвигаться без посторонней помощи. Всё ещё берег повреждённое колено, но уже почти не хромал. О том, чтобы скакать на веррале, речи не шло, так что пришлось идти на поклон к графине и просить её одолжить экипаж.

Леди Шарлотта от нотаций воздержалась, но и составить компанию отказалась. У меня сложилось впечатление, что красавица то ли злилась, то ли обиделась на Николь, по крайней мере, она больше не пыталась отправить кого-то из слуг в резиденцию де Эвилей или передать подруге весточку иным способом.

Судьба маркизы Бертье как будто перестала её интересовать.

В чём-то я понимал графиню Сен Клэр: не задавая лишних вопросов, она предоставила нам с Николь кров и убежище, когда мы в них нуждались, всегда принимала нашу сторону, учила, помогала, защищала, а чем мы отплатили ей за доброту и гостеприимство?

Я чуть не загрыз её служанку в первый же вечер пребывания.

Николь уехала в дом жениха, не размениваясь на благодарности и прощания.

Я ввязался в незаконную авантюру, в ходе которой едва не погиб. Николь сбросила мою истекающую кровью тушку на руки леди Шарлотты и отправилась разрывать помолвку, исчезнув где-то в процессе.

Признаться, есть, за что рассердиться.

А теперь я делаю ровно то, что графиня Сен Клэр просила не делать, и еду в особняк де Эвилей, потому что не могу поступить иначе. Я должен объясниться с маркизой по поводу фарса с дуэлью, да и ей придётся немало мне объяснить.

И пусть только кто-нибудь попробует нам помешать.

Пока трясся в чужом экипаже — скучаю по э-мобилям, даже несмотря на жуткие пробки Манополиса — в мыслях готовился к битве. Не физической, разумеется, ещё одну схватку я пока не потяну, но к словесной так уж точно.

Вряд ли поместье де Эвилей встретит меня с распростёртыми объятиями, в особенности если хозяин не в отъезде.

Реальность удивила: ворота распахнулись, чего я меньше всего ожидал, карета прокатилась по аллее и остановилась у парадного крыльца, к которому полукругом с разных сторон вели две мраморные лестницы.

Спрыгнув на землю, поморщился, поскольку забыл про колено, но по ступеням поднялся с легкостью, наслаждаясь тем, что тело вновь принадлежало мне.

В дверях меня встречал вышколенный лакей средних лет с очень холодными колючими глазами под стать господину. Мужчина поклонился и проводил меня в холл, где попросил подождать несколько минут.

Орэ не было видно, но напряжение ощущалось в воздухе.

— Тёмной ночи, милорд, — на широкой центральной лестнице тёмного дерева показалась служанка с аккуратно зачёсанными под чепец русыми волосами. — Госпожа сейчас к вам спустится.

Госпожа?

Что могло произойти за полторы недели, чтобы Николь превратилась в чужом поместье в госпожу? Словно в реалистичном сне, становилось всё страннее, поэтому я не мог отделаться от ощущения ирреальности происходящего.

Когда вампиресса принялась спускаться по широким, застеленным тёмно-синим ковром ступеням, улыбаясь и придерживая длинный подол, я не сразу узнал её.

Льдисто-голубое платье из тяжёлого бархата переливалось при каждом шаге, локоны убраны в высокую причёску, придавая строгость благородному лицу, на шее крупное колье из сияющих, как льдинки, топазов, в тон ему серьги и диадема.

Маркизу Бертье — а назвать её Николь и тем более Ник язык не поворачивался — сопровождала личная охрана из двух вампиров с непроницаемыми лицами. Тоже под стать господину.