— Николь! — бросился к возлюбленной и поймал в объятия до того, как она упала бы на колени.

Глаза бессмертной закатились, голова бессильно откинулась, а тело затрясло, словно в припадке эпилепсии. С уголка губ потекла кровь — то ли выпитая, то ли её собственная.

— Что происходит?!

— Маркизу Бертье отравили кровью вампира! — воскликнул Элиот, вцепившись в светлые волосы, как будто это могло помочь. — Я заподозрил неладное, найдя Нору без сознания, и бежал со всех ног. Но не успел! Не успел… Мрак и милостивая тьма, сколько госпожа успела выпить?!

Короткое понимание того, что, если бы слуга действительно не успел, меня постигла бы та же участь, выбила почву из-под ног, из груди — воздух. На мгновение замер, прижимая мечущуюся в агонии девушку к груди.

Мозг отказывался осознать, что происходило и могло произойти.

— Да очнитесь же, милорд, пока не стало поздно! — слуга тряхнул меня за плечи с силой, какую не ожидаешь от паренька его комплекции, и это привело меня в чувство.

— Помоги мне, Элиот, — попросил не своим голосом и поднялся на ноги вместе с Николь, стараясь не позволить ей причинить себе вред.

Времени разбираться в причинах и следствиях не было, решение пришлось принимать быстро. Рассудив, что яд — он и в Дракарде яд, и действовать должен примерно одинаково, перенёс вампирессу в ванную. Уловив ход моих мыслей, Элиот включил воду, закрыл дверь и помог перекинуть обессиленное тело маркизы через бортик ванны.

— Николь, — позвал находившуюся в полубессознательном состоянии подругу, похлопав по щекам. — Приди в себя, ты мне очень нужна сейчас!

Бессмертная выдохнула нечто бессвязное, но, по крайней мере, приоткрыла глаза.

— Извини, приятно не будет.

Пока Элиот придерживал волосы и плечи маркизы, я заставил её вывернуться наизнанку. У человека, вращавшегося в обществе моделей и элитных проституток с их бесконечными диетами из синтетических наркотиков и крепкого алкоголя, печальный опыт вытаскивания с того света имелся.

К счастью, вампиры не принимали пищу в привычном человеку понимании, а вот то, что не пили воду, оказалось очень некстати. Процессу избавления от яда помогло бы.

Николь давилась чужой кровью и очень страдала. Когда несчастная вампиресса смогла давиться уже только воздухом, мы с Элиотом умыли её и усадили, бережно прислонив спиной к ванной, чтобы дать точку опоры.

Маркиза сидела, как сломанная кукла, раскинув в стороны руки и ноги, глядя перед собой отсутствующим взглядом. К счастью, от крови вампира сосуды не чернели, как при контакте с серебром, но выглядела бессмертная очень болезненно, хоть и перестала биться в конвульсиях.

Мы с Элиотом перевели дух и во все глаза глядели друг на друга не в силах поверить, что за фокус провернули. И особенно в то, что, благодаря дьявольскому везению, он, кажется, сработал.

Хотелось верить, что смертельная угроза миновала, но апатичное состояние девушки смахивало на начало летаргии, а значит, расслабляться не стоило.

— Элиот… — запнулся, подбирая слова. — Ты ведь догадываешься, о чем я вынужден тебя просить?

Юноша сглотнул и кивнул.

Я мог бы внушить или приказать ему, но слуга спас мою жизнь, а затем жизнь моей любимой женщины, и я ощущал себя в неоплатном долгу.

Тем паршивее чувствовал себя, когда самоотверженный блондин расстегнул манжет, оголяя запястье, взял с тумбы бритву и, зажмурившись, сделал надрез.

Поскольку Николь норовила сорваться в беспамятство, отпаивать её кровью тоже пришлось вдвоём, как маленького ребёнка. Я придерживал голову пострадавшей маркизы, а слуга вливал в посиневшие губы свою кровь, дорожкой бежавшую по руке.

— Граф?.. — протянул Элиот, и я не сразу понял, что тяжело дышу, борясь с усиливающейся жаждой.

Выцепил в гладком лезвии бритвенного станка отражение горящих потусторонним светом синих глаз. Вот опять! Выглядит жутко даже по меркам вампиров, а ведь они, вернее, мы умеем нагонять страх.

— Я справлюсь, — кивнул другу, чтобы продолжал.

Жизнь и благополучие возлюбленной для меня важнее голода.

Не то чтобы Элиот мне не доверял, но после произошедшего с Равией всё поглядывал краем глаза, не потеряю ли контроль, не наброшусь ли.

Чтобы не нервировать и без того слабеющего парня, подложил под голову вампирессы стопку полотенец и отошёл к противоположной стене. Вообще говоря, для вампира это не преграда, но смертные мыслят другими категориями, помню по себе.

К счастью, Николь вернулась в сознание и отвлекла внимание на себя, вцепившись в запястье юноши клыками. Донор вскрикнул, но руки не отнял, а когда маркиза нехотя отпустила беднягу, державшегося на ватных ногах и чистом упрямстве, зажал рану тканью, которую я протянул ему.

Поблагодарив друга за помощь, отпустил его к лекарям, велев никому не рассказывать о произошедшем. Враги подобрались вплотную, так что никому в особняке Сен Клэр больше нельзя доверять.

Подняв слабо протестующую вампирессу на руки, перенёс в кровать и уложил под одеяло, возблагодарив всех богов Дракарда, что по воле случая мне достался честный и преданный слуга.

На рассвете Николь сморил сон.

Стараясь не разбудить, снял с бессмертной платье, оставив её в нижней сорочке, и сложил его в кресло. Смерть как не хотелось оставлять её одну после второго покушения подряд, но голод становился навязчивым, и я боялся того, что мог натворить на поводу у зверя.

Первым делом вспомнил о незнакомке, которая принесла в спальню злосчастный поднос. Так уж вышло, что я фотограф и не забываю лица, поэтому отправился на поиски темноволосой девчонки с родинкой над уголком губ.

В её интересах, чтобы я никогда её не нашёл.

Увы, служанку уже ничто не способно было заинтересовать, поскольку я обнаружил её на пустующей кухне с перерезанным горлом.

Не удивился мгновенной расплате — участники и свидетели опасных заговоров долго не живут — однако испытал разочарование при виде залитого алой жидкостью пола. Пустая трата ресурса, мёртвая кровь теряла свою ценность.

Тело требовало горячей, бьющейся в каждой жилке молодой крови. После случившегося в спальне церемониал с чашками и бокалами я предаю анафеме. Отныне моим сосудом будут только живые люди.

Задержавшийся по незаконченным делам крепкий мужчина встретился за поворотом коридора. Он так боялся меня, что зверю захотелось поиграть, загнать жертву в угол, напиться ужасом раньше, чем чужой жизнью.

Урезонив истинную суть, внушил слуге безразличие и спокойствие и впился в шею. Кровь хлынула в рот, и я с трудом сдержался, чтобы не застонать от удовольствия.

Как мне этого не хватало!

Мысли прояснились, в тело вернулись тепло и силы, но я ощущал моральную усталость и желал вернуться к Николь, которую боялся оставлять без присмотра.

Проверив, что леди Шарлотта вернулась в поместье и мирно спит в своих покоях, заглянул к Элиоту, чтобы убедиться, что он восстанавливается, а не бегает по поручениям, затем к Норе.

Кто бы ни вывел служанку маркизы Бертье из игры минувшей ночью, он лишь убрал преграду с пути. Нора осталась жива, значит, ничего об отравлении не знала. Я мог бы обратить внимание, что её нет за дверью, что поздний ужин принесла незнакомка.

Мог бы, наверное, но в городской резиденции Сен Клэр служило столько слуг, что запомнить их по лицам и именам не представлялось возможным. Я забросил бесполезную затею ещё в загородном особняке.

Вернувшись в спальню, повернул ключ в замке.

От таинственного убийцы не спасёт, зато задержит вездесущую графиню и прислугу. Возлюбленная улыбалась во сне уголками губ, к её лицу возвращались краски, к телу — жизнь. Раздевшись и наплевав на условности, я забрался под одеяло и обнял вампирессу.

— Марк… — вздохнула она сквозь сон и уткнулась носом мне в грудь.

Моё имя на её устах звучало, как музыка, ласкавшая слух и эго.

Притянул к себе девушку, одинаково боясь причинить боль и потерять её. Стресс и осознание обрушились на меня с опозданием, придавили к кровати. Ощутив вселенское истощение, я на минуту прикрыл глаза, вдохнул тонкий цветочный аромат белокурых волос и провалился в сон.