По привычке зачесал отрастающие волосы на одну сторону. К счастью, они восстанавливались быстрее, чем кожа, но и об ожогах уже напоминали лишь белые полосы и пятна. А значит, со временем сойдут и шрамы.

Вернувшись в спальню, услышал голоса и выглянул посмотреть, что происходит. Лучше бы я этого не делал, право слово: окна моей спальни выходили на парадное крыльцо, куда герцог де Эвиль проводил свою невесту и по совместительству мою любимую женщину.

Которая даже не попыталась воспротивиться чувственному поцелую в губы.

Вдох-выдох, Марк, я не для того вкалывал до потери пульса, чтобы позволить какой-то досадной мелочи вновь выбить меня из равновесия. И кулаки тоже стоит разжать, а ногти вытащить из ладоней.

С белокурой предательницей разберусь позже.

Главное, что Орэ вернул её в поместье Сен Клэр целой и невредимой. Хоть какая-то польза от напыщенного павлина-альбиноса.

Увы, моим планам не суждено было сбыться.

Я почти достиг просветления и баланса, когда в дверь постучали и, не дожидаясь позволения войти, на пороге появилась маленькая изменница, которую я пытался выставить из мыслей. Я обернулся, сдерживая язвительные комментарии, жёгшие язык, и замер при виде её лица.

Не сдерживая слёз, Николь бросилась в мои объятия и заревела — так искренне и страстно, как может, разве что, обиженный ребёнок. Оторопев, я не нашёл в себе сил оттолкнуть её. Глупый прощальный поцелуй показался мелочью по сравнению с тем, как хрупкую фигурку трясло и штормило в моих руках.

— Что с тобой, Ник? — спросил севшим голосом.

Попытался отстранить её, чтобы заглянуть в глаза, но вампиресса крепче обняла меня за пояс и уткнулась носом в грудь.

— Герцог обидел тебя? Если он причинил тебе боль, я убью его!

Маркиза помотала головой, но всё ещё не могла связать двух слов, поэтому я подхватил её на руки и перенёс к огню, опустился в кресло и усадил возлюбленную к себе на колени. Она содрогалась в моих объятиях — увы, совсем не так, как хочется мужчине — затем, выплеснув боль, начала затихать.

Я молчал и гладил её по коротким белым волосам, со временем восстанавливающим густоту и красоту, пропускал шелковистые пряди между пальцами, дожидаясь, пока бессмертная придёт в себя.

Наконец, девушка успокоилась и согрелась. Вытерла пальцами мокрые дорожки с щёк и потянулась ко мне за поцелуем.

Мысль о том, что мгновения назад этих чувственных губ касался чужой, обожгла и заставила отвернуться. Николь смотрела с тревогой и непониманием, а у меня словно яд серебра разливался по сердцу. Ревность выжигала дотла, масла в огонь подливало жаркое желание и невозможность овладеть вампирессой.

— Марк, — тихим голосом позвала она, коснувшись щеки и обращая взор на себя. — Я люблю тебя. Всю эту бесконечную ночь я думала о тебе.

Воспользовавшись моим оцепенением — Николь в первый раз по-настоящему призналась в своих чувствах — вампиресса обвила руками шею и коснулась губ в мучительном дразнящем поцелуе, разжигавшем пламя, которое могло погубить меня.

Вопреки здравому смыслу положил ладонь между её лопаток и прижал красавицу к себе, ощутил, как тёплые пальчики скользнули в мои волосы и опустились на затылок. Несколько минут мы целовались не в силах насытиться друг другом и запретными ощущениями.

— Ты мне снишься, — прошептала искусительница, щекоча губы горячим дыханием, — особенно та ночь. Только в моих снах мы идём дальше, — вторая ладонь юркнула в вырез моей рубашки, обжигая, прошлась по груди и спустилась к прессу.

— Николь… — простонал, и без сладостных провокаций ощущая мучительное напряжение внизу живота.

Хотелось опрокинуть маркизу на мягкую шкуру у камина и утолить страсть в плену её жаркого стройного тела. Ситуацию усугубляло то, что бессмертная, похоже, желала того же и сама с трудом сдерживалась, но… Но.

— Как прошло свидание? — образ высокомерного соперника подействовал отрезвляюще и помог справиться с вожделением. — Что так расстроило тебя?

Задвинув деликатность, спихнул совратительницу с колен, вынуждая переместиться в соседнее кресло.

Вот ни капельки не хочет мне помочь!

— Орэ привёз меня в поместье Бертье, — мысли о женихе, похоже, и Николь возвращали здравомыслие. По крайней мере, игривый огонёк в светло-голубых глазах погас, а взгляд похолодел.

— Это было ужасно, Марк. Я вспомнила и во второй раз пережила боль и отчаяние из-за гибели родителей и исчезновения брата. Раздавленная, я согласилась на помолвку с герцогом, потому что мне стала безразлична моя судьба.

Николь зажмурилась и отвернулась, точно слова причиняли ей страдания.

— В ту ночь жених забрал меня в свой особняк и с тех пор я ни разу не возвращалась в отчий дом. Он превратился в фантом, в жуткое напоминание о том, чего не изменить и не исправить.

Николь шмыгнула носом, силясь не заплакать снова. Я наклонился к ней и взял за руку, накрыл дрожащую ладонь своей. Короткий жест мог сказать куда больше, чем любые слова.

Каково это, когда твоё первое сознательное воспоминание — смерть, утрата и оплакивание родителей?

— Зачем он так с тобой?..

Сдаётся мне, аллергия на чистокровного грозит перерасти в острую непереносимость. Чувствовал же, что не надо отпускать её к ненавистному жениху! Боюсь представить, что она пережила в заброшенном особняке.

— Хотел, чтобы я вспомнила нашу помолвку, — с потаённой злостью произнесла вампиресса. — Чтобы знала, что согласилась без принуждения и как многим ему обязана.

— Многим — это потерей памяти и едва ли не жизни? — маркиза не ответила, схватила губами воздух. Видя, как разговор расстраивает её, решил не бередить прошлое, а задуматься о настоящем: — Ты попросила об отсрочке?

— Орэ пообещал, что даст мне время, — ну хоть что-то в нём сохранилось человеческое, — если я перееду погостить в его владения до назначения даты свадьбы.

— Только через мой труп! — не знал, что умею рычать.

Внутренний зверь, с которым мы пока неплохо уживались, по ощущениям напружинился и ощетинился, готовый разорвать всякого, кто посмеет разлучить нас.

— Я тоже чувствую себя загнанной в угол, Марк, — Николь сжала мою ладонь. — Герцог сказал, что не отпустит, собирается сделать меня императрицей, — горько усмехнулась маркиза, укореняя желание порвать конкурента на заплатки. — Как будто меня интересует власть!

— Потянем время, — протянуть и правда осталось всего ничего. Потом сделаем наследнику ручкой и пусть расхлёбывает последствия. — Что-нибудь придумаем. Всегда придумывали.

Николь улыбнулась и кивнула, хотела что-то добавить, но в дверь постучали, и в спальню заглянула темноволосая служанка с подносом в руках. Мы по привычке расцепили ладони.

При виде графина с кровью усталость и жажда вернулись, так что я решил не отказываться от поздней трапезы. Дождался, пока незнакомка поставит широкое блюдо на невысокий деревянный столик между креслами, разольёт бордовую жидкость по бокалам и, поклонившись, удалится.

— Вы ужинали? — Николь качнула головой и потянулась за одним из них.

То же мне ухажёр, даже не удосужился угостить невесту кровью. Сразу потащил в сгоревшее поместье заявлять свои права на её душу и тело. Он бы ещё на кладбище ей свидание назначил!

Пока я сетовал на отсутствие у герцога де Эвиля представления о романтике, хотя мне его слабости на руку, вампиресса сделала пару жадных глотков.

Хотел последовать её примеру, но меня отвлек непонятный шум в коридоре. Прислушавшись, поднялся с места и направился к дверям, чтобы выяснить, что случилось, когда в покои ворвался Элиот — белый, как мел:

— Граф, маркиза, не пейте! — закричал он и выбил фужер из моей руки.

Обиженно звякнув, тот прокатился по дорогому светлому ковру, расплескав содержимое. Я обернулся к Николь, вставшей из кресла, и прочитал на её лице то же замешательство, что испытал сам.

— Элиот, ты с ума сошёл? — успел спросить прежде, чем вампиресса болезненно выгнулась и выронила бокал. Тот приземлился на мрамор и разлетелся в осколки.