Маркиза надеялась вернуться в поместье Сен Клэр и смыть неудавшееся свидание и чужие прикосновения в тёплой ванной, однако герцог преподнёс ей ещё один сюрприз. Скрипнув рессорами, карета остановилась через две улицы от центрального парка. Серьёзный и предусмотрительный жених подал руку, предлагая спуститься.

«Закончится ли когда-нибудь это бесконечное свидание?» — с раздражением подумала Николь и, вздохнув, протянула кавалеру тонкую кисть.

Ничто не предвещало беды, но стоило вампирессе выбраться из экипажа, как она застыла, выронив веер. Так же упало её сердце.

Она узнала родное поместье — безмолвное, вымершее, заброшенное. С тёмными провалами лопнувших от жара окон. Наполовину сожжённое, с обвалившейся в некоторых местах крышей, заросшее диким виноградом и терновником.

— Зачем мы здесь? — произнесла одними губами, холодея от ужаса и горя.

Одно дело слышать о произошедшем, другое — увидеть жалкое запустение собственными глазами. Маркиза не сразу поняла, что вцепилась в запястье Орэ ногтями, возможно, причиняя мужчине боль.

— Чтобы ты вспомнила, — прошептал герцог, согревая кожу дыханием, и увлёк её за кованные ворота, когда-то величественные, а ныне проржавевшие и покосившиеся.

Время, казалось, остановилось в зловещем саду, утратившем былое великолепие. У осыпавшихся ступеней, ведущих на парадное крыльцо, девушка очнулась и упёрлась ногами в землю.

— Я не хочу, — всхлипнула Николь, прикрыв ладонью трясущиеся губы. Глаза наполнились слезами, мешая смотреть, и бессмертная опустила ресницы. — Пожалуйста, не заставляй меня.

— Я буду рядом, — нужные слова в устах не того мужчины теряли живительную силу.

Маркиза поёжилась, и, высвободив кисть, обняла себя за плечи. Ей захотелось сбежать в объятия Марка, спрятаться в них от пугающих образов прошлого.

Увы, Кросс остался в недосягаемости, уступив её же желаниям, а Орэ, хоть и отличался мягкостью манер, внутри имел стальной стержень. Если герцог считал, что ей требуется пройти через боль и скорбь ради достижения цели, условностей вроде чувств и слабостей для него не существовало.

Поколебавшись, Николь поняла, что вампир не отступит, и нехотя поплелась к входным дверям. Если существовала расплата за ошибки и прегрешения, то для неё она выглядела именно так: ходить с нелюбимым женихом по тёмному мрачному поместью, где с пылью и пеплом смешался прах тех, кто она когда-то любила.

Слёзы бежали по щекам, заставляя шмыгать носом не как леди, но вампиресса не обращала внимания и следовала за Орэ, дожидаясь окончания жуткого посещения дома с призраками её прошлого.

Может быть, намерения поклонника не так уж благородны, и он мстил ей за холодность и отстранённость? За то, что не приняла его предложение с радостью и благодарностью? За то, что…

Мысль оборвалась на полуслове, когда они вошли в главную гостиную. Вернее, её блёклое подобие. На миг Николь перенеслась в мягкие ранние сумерки, под покровом которых на следующую ночь после ужасного несчастья в поместье Бертье приехал герцог Орэ де Эвиль в сопровождении двух Старейшин.

Ощутила всю боль и смятение, как будто трагедия и правда произошла вчера.

Как подкошенная, маркиза упала на колени и взвыла раненым зверем, забыв о присутствии высокородного жениха. Она словно снова потеряла единственное, чем по-настоящему дорожила: свой дом и семью. Брат по приказу императора много месяцев назад уехал в Кармию, и она оказалась одна со своей скорбью.

Убитая горем, равнодушная к собственной судьбе, она дала Орэ, приехавшему, чтобы забрать её из родного поместья, своё согласие. Не потому, что любила или симпатизировала герцогу, просто у неё никого не осталось. Чистокровный жених оказался единственным, кому она была нужна, кто мог позаботиться о ней.

— Зачем? — спросила Николь срывающимся голосом. — Зачем мне знать, что я согласилась от безысходности?

— Вспомнила, значит, — с горечью усмехнулся бессмертный. — Я не хочу обманывать тебя, Николь. Никогда не хотел. Да, ты согласилась на помолвку в отчаянии. Но я выбрал тебя по зову сердца, — жених обхватил ладонями её талию и помог подняться на ноги.

— Я не мог видеть, как ты страдаешь, хотел вытравить боль из твоего сердца и заменить любовью. Стоило мне завоевать твоё расположение, как тебя попытались убить. Злая насмешка судьбы, — поморщившись, мужчина сжал руки в кулаки.

— Отпусти меня, Орэ, — прошептала Николь чуть слышно и сама испугалась искренней просьбы, сорвавшейся с губ.

Вампир нахмурился, серые глаза заледенели.

— Не отпущу, Николь, — отрезал он. — Я надеялся, что ты вспомнишь вечер помолвки: теперь ты знаешь, что дала согласие в присутствии свидетелей. Тебя никто не принуждал. Ты станешь моей женой, матерью моих детей и императрицей Полночной империи. Ты для этого рождена.

— Я не готова, — могильный холод пробежал по позвоночнику, девушка с трудом сдержалась, чтобы не отпрянуть. Спрятала руки за спину, выпрямившись до боли.

— Я дам тебе время, — проникая взглядом в душу, пообещал де Эвиль.

Смягчившись, отступил на шаг и протянул руку. Сдерживая дрожь, вампиресса подала ладонь, лишь бы скорей убраться с кладбища воспоминаний, которое язык не поворачивался назвать домом.

Возвращение прошло, как в тумане.

Николь чувствовала себя настолько подавленной, что не запомнила, как вышла из кареты, как герцог проводил её до дверей резиденции Сен Клэр и запечатлел на губах прощальный поцелуй, который ровным счётом ничего для неё не значил.

Как выяснилось, я успел позабыть, каково это — сходить с ума от беспокойства за одну своенравную вампирессу. Сгорать от ревности при мысли, что она проводит ночь с другим мужчиной. Что он, в отличие от меня, имеет право коснуться её и не рискует лишиться рассудка.

Лишиться рассудка рисковал я.

Если продолжу заниматься самоистязанием и представлять любимую женщину в объятиях герцога.

Время растянулось в вечность, кровь кипела и жгла вены, голова гудела. Чем я ни занимал вечер, чтобы перестать думать о свидании Николь: обучением, и чтением, и рисованием, и верховой ездой, и фехтованием.

Алкоголь в Дракарде по-прежнему отсутствовал, да и вряд ли я сумел бы опьянеть, без плотного рабочего графика я дурел от безделья, а значит, физические нагрузки оставались единственным спасительным средством, за которое я ухватился.

К несчастью, Аскерт как глава охраны загородных владений графини не мог их покинуть без особого распоряжения, поэтому пришлось привыкать к новому наставнику.

В отличие от него, по темпераменту и методам очень похожего на Рэкса — моего тренера по кикбоксингу из Манополиса — Лиам оказался воплощением вампирского хладнокровия. Закрытый, сдержанный, просчитывавший каждый свой и мой шаг задолго до его осуществления, учитель в два счёта довёл меня до ручки.

Не сорвался на противнике, поскольку внутренний прагматик подсказывал: Лиам знает, что делает, и учит меня тому, чего моей порывистой творческой натуре не хватало.

Выяснил, что обуздать эмоции — дьявольски непростая задача. Под конец занятия, претерпев неудачу за неудачей, я чувствовал себя выжатым до капли, но зато не осталось сил на нежелательные мысли.

Как старый дед, а не вечно молодой вампир, я дополз до спальни и рухнул на кровать. Ставить занятия по верховой езде и фехтованию одно за другим оказалось очень опрометчивой идеей. Тело ныло и требовало крови, чтобы восстановить силы.

Решил сначала дать уставшим мышцам отдых и полежать в горячей воде. Леди Сен Клэр проводила ночь в городе, встречая и развлекая потенциальных торговых партнёров из Кармии, так что никто не мог нарушить моего блаженства.

Из ванной вышел другим человеком, точнее вампиром — привыкну ли я когда-нибудь? — и вместо простой тренировочной одежды надел более формальную, соответствующую статусу.

Несмотря на то, что скучал по джинсам, толстовкам и рюкзакам, я начинал привыкать к брюкам, ботинкам из мягкой кожи и рубашкам со свободными рукавами, сужавшимися к манжетам на запястьях. Последние мне понравились, было в них нечто романтическо-пиратское.