— Ты меня не узнаёшь?.. — прошептала леди, прикрыв дрогнувшие губы кончиками пальцев. — Меня, ближайшую подругу детства?

— Мне жаль, миледи, я лишилась памяти и не помню никого из своего прошлого, — смягчилась Николь, всматриваясь в лицо собеседницы, точно надеясь что-то вспомнить.

Не хотелось нарушать момент, но навалившаяся на тело слабость вынудила опереться ладонями о чужую коляску, чтобы удержаться на ногах. Кучер попытался шикнуть на меня, однако уничтожающий взгляд поумерил пыл слуги.

— Но если вы и правда друг мне, — опомнилась бессмертная, — то не откажете в помощи мне и моему спасителю. Он очень…

Конец фразы растворился в густом тумане. Кажется, я снова отключился и перешёл в свободное падение, потому что в следующий раз очнулся, когда повозка подскочила на ухабе, и голову прострелило болью.

Слабо застонав, я открыл глаза и первым, что увидел, был подол бархатного синего платья, расшитого золотой нитью. Не успел сообразить, где нахожусь и что происходит, когда услышал озабоченное:

— Мрак моих глаз, ты уверена, что это верное решение — привести в Дракард обращённого мальчишку? Ты подвергаешь опасности и его, и себя. А теперь и меня, — вздохнула владелица экипажа, которая, видно, сменила гнев на милость и поддалась уговорам Николь.

Подруга сидела напротив приютившей нас госпожи. Я не видел её, поскольку полулежал у вампирессы на коленях, и непривычно тёплые ладони придерживали мою настрадавшуюся голову, чтобы смягчить тряску экипажа. В тот миг, несмотря ни на что, я преисполнился к ней благодарности.

— Тем, что до сих пор жива, я обязана ему, — повторила Николь.

Я ощутил болезненный укол между рёбер: выходит, дело ограничивалось благодарностью? Знаю, меня должны волновать другие вопросы, но сердце не желало подчиниться трезвому рассудку.

— Марк мог бросить меня в беде, но не стал. Я поступлю так же.

— Ничуточки не изменилась, — улыбнулась незнакомка. — Ты вся в отца. Сколько я помню, лорд Бернард никогда не шёл против своей совести.

Стоило головной боли поуняться, во мне зашевелился скептик. Могло ли случиться настолько счастливое совпадение, чтобы в первый же час своего пребывания в Дракарде мы столкнулись с другом, а не с врагом, да ещё каким! Кем-то, кто знал о Николь намного больше, нежели она сама.

Там, на опушке, в том плачевном состоянии, в каком мы оказались, выбирать не приходилось. Каждый, кто не пытался нас убить подобно Ханту, автоматически становился союзником. И всё же мне не верилось в поразительное везение. К милостивой богатейке стоило присмотреться, в моём случае — прислушаться.

— Импульсивное решение нам аукнется, запомни мои слова, — не унималась она.

Я испытал смутное желание треснуть спасительницу чем-нибудь тяжёлым. Если уж решила оказать услугу, то не причитай!

— Но раз ты так дорожишь своей игрушкой… — хмыкнула леди. — Надеюсь, выживет — слишком сильно горит.

— Марк справится, — в голосе вампирессы угадывалась улыбка.

Нежные пальчики прошлись по моим волосам, убирая их с лица. Я не спешил размыкать веки: во-первых, перед глазами двоилось, а во-вторых, хотелось узнать, чем закончится разговор двух подруг.

Подруг ли?

В Николь чувствовалось напряжение, и я знал, что она тоже не до конца доверяет светской леди. Расслабиться и бездумно отдаться в чужую власть, зная, что некто в Дракарде желает ей смерти, было бы опрометчивым решением.

Оставалось использовать шанс, предоставленный судьбой, и подняться на ноги как можно скорее, но не терять бдительность. Я обрадовался бы влиятельному другу в незнакомом мире, но и врагу найду чем ответить. Лишь бы пережить чёртово обращение.

На этой позитивной ноте, убаюканный приглушённым шумом экипажа, я и сам не заметил, как провалился в беспамятство.

День прошёл, как в бреду. Вернее, в бреду он и прошёл.

Помню, как метался в постели, то дрожа от холода, то изнывая от жара. Перед глазами проносились самые яркие картины недавнего прошлого, перемежаясь с незнакомыми фрагментами — новыми лицами, местами, голосами.

Разобрать, что в пёстрой круговерти является реальным, а что — домыслами воспалённого воображения, не представлялось возможным.

А после обрывки воспоминаний сменились кошмарами.

Обычно я забываю их сразу после пробуждения, но один засел в голове: тот, в котором сильный незнакомец удерживал меня без движения, а другой постарше выламывал неправильно сросшееся запястье и вправлял нос. Я же выл загнанным зверем, вынужденный выносить нечеловеческую боль.

Приснится же такое.

К закату лихорадка и бред отступили, и я провалился в глубокий сон без образов и видений. Проснулся по ощущениям ближе к следующей ночи, с трудом разлепив глаза.

Я лежал в просторной комнате, освещённой тёплыми огоньками свечей и алым зевом камина. Удивившись, приподнялся на локтях. Должно быть, меня отнесли в гостевую спальню, обставленную со сдержанной роскошью.

Дорогое тёмное дерево контрастировало со светлой шёлковой тканью, которой были затянуты стены. Высокие арочные окна в пол походили на мечту фотографа, если только он не новообращённый вампир, которого может убить случайный луч солнца.

Видимо, из тех же соображений их занавесили плотными бордовыми портьерами, собранными золотым шнуром. Ироничная мысль заставила улыбнуться.

В комнату заглядывали далёкие чужие светила, наречённые мною Альфа и Омега до тех пор, пока не разберусь в местных названиях. Не зная, как отзовётся тело, осторожно сел в кровати, помедлив, поднялся на ноги.

Меня больше не мутило, мир перестал кружиться подобно обезумевшей карусели, но в конечностях ещё ощущалась лёгкая слабость.

Не успел я сделать и пары шагов по спальне, словно сошедшей со страниц книг старого мира, как дверь отворилась, впуская тоненького белокурого паренька.

Одет он был скромно, но со вкусом: строгие кремовые брюки и жилет им под стать, кипенно-белая рубашка с закатанными рукавами да шейный платок, повязанный на манер галстука и сбившийся набок, как если бы его хозяин очень торопился.

— Вы уже очнулись, милорд, — важный юнец стушевался под пристальным взглядом. Подозреваю, вид у меня не самый дружелюбный.

«Милорд?» — удивился я, а незнакомец продолжал:

— Тёмной ночи! — непринуждённый поклон, не лишённый грации. — Моё имя Э́лиот. Леди Сен Клэр приставила меня к вам, чтобы помочь освоиться в Дракарде.

Что он несёт? Леди Сен Клэр? Тёмной ночи?..

Ладно, Марк, включайся.

Видимо, такое у вампиров своеобразное приветствие. А леди Сен Клэр, наверное, та хара́ктерная рыжая вампиресска. Выходит, я её гость. Раз мне необходимо освоиться в Дракарде, значит, подноготная ей известна. Не уверен, к добру ли. Но если она в курсе…

— Где Николь? — выдохнул хрипло, осознав, до чего пересохло в горле.

Казалось, каждое слово царапает не хуже кошки. Они же заскреблись на душе.

— Маркиза Бертье́ отдыхает в своих покоях, — пояснил собеседник, не сводя с меня честных голубых глаз.

И снова на минуту я выпал в осадок: маркиза Бертье? Маркиза?..

Чувствую, мне ещё не раз придётся пожалеть о том, что я не интересовался историей. С другой стороны, если мир другой, то и история у него другая. Отчего же титулы и названия кажутся знакомыми и понятными?

Может, я, сам того не замечая, перестроился на чужой язык, как когда-то Николь?

— Я хочу видеть её, — попытался придать голосу твёрдости, но получилось вяло.

Решительный шаг в сторону, как если бы собеседник пытался меня удержать, отозвался сильным головокружением, вынуждая опереться о камин.

— Леди ждут вас к ужину, граф Маркус, — оторопев от нового титула, я не успел огрызнуться по поводу полного имени, которое никогда не считал своим. — Не хотите же вы показаться им в подобном виде?

Элиот окинул меня с головы до ног многозначительным взглядом.

Пришлось признать, выглядел я не лучшим образом: лохматый, помятый и злой, не говоря о том, когда в последний раз ходил в душ. Словно прочитав мысли, слуга жестом пригласил меня в смежное помещение, на которое я не обратил внимания.