Вот так номер!

— Не твоё дело, — улыбнулся, обнажив клыки. — Как поступим, дражайший герцог? Я бы предпочёл оставить тебя под лучами Сортры, чтобы ты сгорел заживо. Но до рассвета остаётся время, стража придёт в себя, кто-нибудь да спасёт твою шкуру. Крысы вроде тебя всегда выживают.

— Будь ты проклят, — в исступлении выдохнул высокородный.

Должен признать, хотя силы покидали его тело, аристократ не терял лица.

Но я это исправлю.

— Взаимно, — ответил с усмешкой. — Знаю, Орэ. Ты ведь любишь внушение и насилие, правда? — прокусив клыками свою ладонь у основания большого пальца, уронил пару капель крови на лицо вампира.

— Пей.

Герцога де Эвиля перекосило то ли от ужаса, то ли от отвращения.

Собрав последние силы, он боролся с чужим внушением. Я с неприкрытой иронией наблюдал за его потугами. Пусть побудет в шкуре своих жертв, прочувствует «удовольствие» превратиться в безвольную игрушку в чужих руках.

— Что же ты, герцог? — поинтересовался я, приподняв бровь, поднёс раненую руку к тонким губам и приказал уже в полную силу:

— Я сказал, пей.

Давясь кровью вампира, герцог де Эвиль очень страдал.

Его кожа похолодела и посерела, трясущиеся губы посинели там, где не окрасились алым, вены вспухли и почернели, тело била крупная дрожь, и лишь распахнутые глаза сохраняли остатки жизни.

До последнего вздоха Орэ не мог поверить, что кто-то в Дракарде способен отдать ему ментальный приказ.

Тем более я, Марк Кросс.

Обращённый, которого он никогда не воспринимал всерьёз.

Не могу его упрекнуть: я и сам после обращения не воспринимал себя всерьёз. Цеплялся за прошлую жизнь и смертные воспоминания, не готовый принять свою истинную суть. Если бы мне хватило смелости слиться со зверем с самого начала, произошедшего можно было бы избежать.

Правда, не каждый решится на то, что ещё ни разу за минувшую сотню лет не заканчивалось в Дракарде благополучно.

Когда высокородный прекратил корчиться у моих ног и испустил дух, я опомнился и бросился в холл за кровью смертных, но опоздал. Николь не просыпалась и не реагировала на алую жидкость, а напоить бесчувственную вампирессу — задача невыполнимая.

Дрожа от злости и отчаяния, обернулся к ненавистному герцогу, из-за которого драгоценное время оказалось упущено, в надежде сорвать на нём гнев, но мёртвое тело ссохлось и через минуту рассыпалось прахом, оставив запачканную одежду и обувь.

Понял, что один не справлюсь, и мне чертовски нужна помощь.

Кровь прислуги не вернула в сознание Николь, но могла спасти Шарлотту. Несмотря на страшный удар головой, графиня пострадала меньше подруги, так что её истинная суть на запах крови откликнулась, приоткрыла горящие багряным глаза и разомкнула губы.

— Спасибо, что сохранил мне жизнь после всего, что я натворила, — прошептала леди Сен Клэр, когда я закончил отпаивать её кровью. Рана на лбу стянулась, и бессмертная смогла сесть, но не решалась поднять глаз.

— Я ослепла от горя и безысходности.

— Мне это знакомо, — помог Шарлотте подняться и вернулся к Николь, коснулся костяшками пальцев похолодевшей щеки. Небо у горизонта начинало светлеть, но меня волновало глубокое беспамятство возлюбленной, а не приближающийся восход.

— Что между вами произошло?

— Расскажу, но не сейчас, Марк, — покачала головой рыжеволосая вампиресса. — Николь нужен лекарь, а нам — замести следы. Лучше, если герцог канет в небытие.

Сдавалось мне, увидев истинное лицо Орэ де Эвиля и прочувствовав его пугающую жестокость на себе, леди Сен Клэр решила вырвать бывшего возлюбленного из сердца. Надеюсь, графиня пойдёт на поправку и научится ценить себя по достоинству.

Мы сожгли вещи высокородной сволочи в камине вместе с его останками, которые тщательно собрали с пола с помощью совка и метелки для пепла. Разница оказалась невелика.

Надеюсь, ублюдок будет продолжать гореть в аду — в порядке исключения я готов в него поверить. Особенно учитывая, через что мне пришлось пройти по его вине.

Верный Ренар, а с ним и экипаж Шарлотты дожидались за углом, в тёмном проулке, даже вопреки тому, что планы изменились и хозяйке пришлось задержаться в особняке де Эвилей.

Посадив подругу в карету, устроил Николь на её руках и велел беречь маркизу как зеницу ока. Почувствовав внушение, бессмертная сжала губы, обиженная недоверием, но учитывая, как она скомпрометировала себя, перестраховаться не повредило бы.

Как и обещал, я вернулся за Элиотом и забрал бессознательного паренька с собой. Если бы не он — не в первый раз, кстати — моя история обрела бы печальный конец.

В поместье Сен Клэр мы вернулись за полчаса до рассвета — разбитые и уставшие. Счастливца Элиота мы передали в руки Равии и Норы, его ждало восстановление и крепкий десятичасовой сон.

Нас с графиней тоже предательски склоняла слабость, но пришлось собрать волю и лекарей, чтобы они осмотрели маркизу. Вампиресса не реагировала на внешние раздражители и не просыпалась, и ещё до того, как подчиненные графини закончили совещаться, я знал, что они скажут.

Николь впала в летаргию.

Пользу лекари всё же принесли: обработали и перевязали раны нас троих, сделали Николь вливание крови. Не знал, что они умеют подобное, но, видимо, близость миров смертных и бессмертных не могла не оказать влияние хотя бы на развитие медицины.

Мы с Шарлоттой с утолением жажды справились без посторонней помощи. Если не считать «донорство» её прислуги, конечно.

Вопреки возражениям целителей, я унёс возлюбленную в свою спальню, велев им собрать всю имеющуюся в Рубарисе информацию по летаргии. Надо было наплевать на достоинство и, уподобившись Орэ, истерзать его перед внушением. Умудрился-таки подгадить напоследок и сделать так, чтобы вампиресса мне не досталась.

Но это мы ещё посмотрим.

Вздохнув, уложил девушку под одеяло. Из тесного платья её высвободили лекари, когда осматривали полученные повреждения, оставив в лёгкой нижней сорочке.

Подумав, распустил длинные волосы возлюбленной. Не хотелось, чтобы Николь что-то сковывало, слишком долго ей пришлось прожить в плену: страхов, недомолвок, преследования, чужого внушения.

Я обратил внимание на овальный медальон, сверкнувший в мягком отсвете свечей, который приковал взор к соблазнительной ложбинке груди бессмертной. Не замечал его раньше у Николь. Хотел снять и оставить на прикроватном столике, но что-то меня остановило.

Говорят, не следует читать чужие письма, но про кулоны я не слышал ни слова, так что поддался любопытству и раскрыл его. Вот ведь загадка: детальные миниатюрные портреты вампиры делать умеют, а до фотографии, значит, не додумались!

Изящная молодая женщина как две капли воды походила на Николь, вернее, Николь на свою мать. У отца маркизы отметил удивительно тёплый для вампира лучистый взгляд, но за внешней мягкостью, уверен, таилась несгибаемая воля.

Унаследовала же её от кого-то маркиза Бертье?

Странным образом эта мысль меня успокоила. Я защёлкнул украшение и оставил его на шее вампирессы.

Спал, как убитый, прижимая к себе миниатюрную девушку и уткнувшись носом в густые белые локоны. Мне снился заснеженный розовый сад, где время остановилось, и всё покрылось корочкой льда.

Измотанный ранами и пытками организм, как и внутренний зверь, требовал длительного отдыха, поэтому я проспал день, ночь и следующий день, очнувшись на закате.

Физически я чувствовал себя гораздо лучше, морально… Об этом позже.

Дрожащей рукой провёл по светлым волосам возлюбленной, ожидая, что она вот-вот проснётся, но чуда не произошло. Николь спала на спине и казалась бы неживой, если бы не вздымающаяся грудь. Дыхание бессмертной замедлилось, но не пропало, оставляя хрупкую надежду вытащить её с того света.