Приблизившись, бессмертная протянула мне руку, по локоть затянутую в шёлковую перчатку такого же серебристо-голубого цвета, как и весь ансамбль.

— Здравствуй, Марк, — мягко произнесла подруга, не прекращая улыбаться. Ведомый её непринуждённой грацией и ожиданиями окружения, коснулся кончиков пальцев приветственным поцелуем. — Рада, что ты здесь. Прогуляешься со мной?

Рада, что ты здесь?..

Может, «рада, что ты жив» для начала?

Надеюсь, это игра на публику, поскольку тревожное ощущение сюрреализма во мне ширилось и росло, покрывая изнутри морозной корочкой льда.

— Конечно, — ответил, не спуская с неё глаз, пытаясь разгадать, что кроется за невозмутимым выражением лица. Меня накрыло чувством дежавю, разве что декорации сменились на ещё более роскошные и мы беседовали не одни.

Мы вышли в ночной сад, ярусами раскинувшийся за особняком.

Лестницы и переходы, балюстрады и арки, фонтаны и мостики, старинные скульптуры и обилие буйно цветущей зелени — не сад, а произведение искусства.

Роскошное место для съёмки с необычайно мягкими пятнами света от витых газовых фонарей. Не удивлюсь, если, следуя канонам, владения герцога закончатся огромным запутанным лабиринтом из живой изгороди.

— Красивый парк, — обратился к маркизе, чтобы прервать гнетущую тишину.

Я предложил ей локоть, но девушка покачала головой и отстранилась.

Даже в первый вечер в Шэйде, когда мы из статуса партнёров ещё не перешли в статус друзей, между нами было больше искренности и близости, чем сейчас.

— Согласна, — мурлыкнула бессмертная, с удовольствием вдыхая свежий ночной воздух, приправленный светом Цирос и Альдеи и сладким ароматом цветов.

— Они так и будут следовать за нами? — кивком головы указал на две высокие тени, державшиеся на почтительном расстоянии и создававшие иллюзию уединения, но, тем не менее, дико нервировавшие меня.

Благо хоть служанки остались в поместье.

— Охрана нам не помешает, Марк, — ответила маркиза. — Они здесь ради моей безопасности, а не шпионажа.

Ну да, конечно. Незаинтересованность прямо читается в каждом напряжённом жесте. От кого, хотел бы я знать, вампиры собрались защищать свою драгоценную госпожу? Или ждут, что я закину её на плечо и ускачу в рассвет?

Признаюсь, соблазн присутствовал, однако здоровье подводило.

Николь об искушении не догадывалась и привела меня в ротонду, стоявшую над небольшим искусственным прудом. С успокаивающим журчанием широкий ручей, пересекавший сад, превращался в миниатюрный водопад и впадал в водоём.

Романтика, ничего не скажешь!

Коротким жестом — очень царственным и очень ей нехарактерным — хозяйка велела сопровождению остаться на расстоянии, где они все ещё могли видеть, но не слышать нас. Шагнув к возлюбленной, я попытался коснуться её руки, но девушка спрятала ладонь за спину. Недобрый знак.

— Что произошло, Николь? — не стал тянуть время и начал с вопроса, не дававшего мне покоя уже много дней.

— Когда я узнала, что Орэ вызвал тебя на дуэль, то жутко рассердилась и попыталась расторгнуть помолвку, — нахмурившись, рассказала бессмертная. — Лорд Фредерик Эрген — Старейшина, прервавший поединок и спасший тебя — сопровождал нас в императорский дворец. Мы призвали свидетелей, способных развести нас, а после…

— Вам что-то помешало? — поинтересовался, затаив дыхание.

— Я всё вспомнила, Марк, — просто сказала подруга, а меня будто по голове огрели тяжёлым тупым предметом. — Кто я, какая я, кем являлась до злосчастного покушения. Как выглядел вампир, пытавшийся меня убить. Как я лишилась памяти, когда верная служанка Люси в последний миг успела спасти меня и вытолкнуть в портал.

Поморгав, как умственно отсталый, я решил сесть на каменную лавку, поскольку новости, мягко говоря, сбивали с ног. Я много думал о том, вернутся ли к Николь утраченные воспоминания и что она почувствует в тот миг.

Теперь, по крайней мере, выяснилось, что так изменило её, превратило из знакомой мне хрупкой ранимой девушки в величественную маркизу Бертье.

— Даже слезинки не проронишь? По утраченной семье, брату? Может, Люси, принявшей за тебя смерть? — на короткое мгновение некое неразличимое чувство действительно промелькнуло в прозрачных серых глазах и исчезло.

Николь опустилась возле меня и склонила голову.

— Плачущая вампиресса становится жалкой, — усмехнулась она. — Как справляться со скорбью — только мой выбор, и уж не тебе меня судить, Марк.

Взгляд из-под покрова ресниц вышел таким острым, что впору порезаться.

— Я не стану лить слёзы. С помощью Орэ я найду сначала того, кто сотворил это со мной, затем — виновного в гибели моей семьи, и отомщу обидчикам.

— Значит, помолвка в силе? — спросил ровным голосом, но в груди похолодело.

И пусть я знал ответ, очень хотелось услышать его от возлюбленной.

— Марк, — вампиресса попыталась накрыть мою руку своей, но я убрал ладонь. — Я дала герцогу согласие, потому что нуждалась в его силе и возможностях. Когда стану императрицей, я уничтожу каждого, кто посягнёт на честь моей семьи, и возвеличу род Бертье, подарив ему продолжение.

— Ты решила променять любовь на месть и власть? — поинтересовался, не веря собственным ушам. Легко скрыв чувства за холодной усмешкой, за ледяной иронией в голосе, за безразличием глаз. Хмыкнув, добавил:

— Если ты скажешь, что связь с вампиром не имеет ничего общего с любовью, я за себя не ручаюсь.

— Я уже не та потерянная девочка, которую ты знал и полюбил, — мне захотелось придушить её за снисходительно-сочувствующее выражение лица. — Теперь я дома, на своём месте. И ты волен поступить так же. Возвращайся в Касию, где весь мир будет у твоих ног. Отныне тебе принадлежит вечность.

— Когда ты поймешь, что мне не нужен ни мир, ни вечность без тебя? — произнёс с горечью и потянул носом воздух, чтобы унять дрожь в руках.

Я словно падаю по спирали с оглушительной скоростью, и ветер свистит в ушах. Одни и те же лица, одни и те же события, чувства, боль, разочарование… Предвидится ли конец затянувшемся спуску в бездну?

— Ты безнадёжный романтик, и я люблю тебя за это, — сказала маркиза с преувеличенным вдохновением, однако улыбка сползла с её лица. — Но в Дракарде отношения не строятся на любви, они строятся на власти и влиянии. Герцог де Эвиль даст мне положение в обществе, о котором моя семья не смела и мечтать.

— Тебе не нужно положение! — перебил девушку, чувствуя, что начинаю звереть.

— Тебе не нужно лгать себе! — пару мгновений мы, тяжело дыша, смотрели друг на друга, будто игра в гляделки могла решить молчаливый спор.

Я испытал невыносимое желание схватить вампирессу за плечи и от души встряхнуть, чтобы привести в чувство, и потянулся к ней, но она отодвинулась на другой край скамьи.

— Не стоит, Марк, — предупредила Николь, глядя на меня исподлобья и жестом остановив дёрнувшуюся в нашем направлении охрану. — Это всё усложнит.

— Куда уж больше? — улыбнулся непослушными губами, хотя хотелось засмеяться — в голос, на грани с абсурдом.

Вернулось ненавистное ощущение, что между женщиной, которую я любил, и её истинной вампирско-маркизной сущностью непреодолимая пропасть, но в этот раз нет ни зловещих алых глаз, ни заострившихся черт, ни угроз, ни страстного желания свернуть мне шею. Вообще никакого порыва в отношении меня — и это обескураживает.

— Марк, мне за всю жизнь не оплатить долг перед тобой, — я поморщился.

Пожалуйста, хватит называть меня по имени, так нежно, с придыханием, как получалось лишь у неё одной!

— И лучшее, что я могу сделать, это отпустить тебя, пока мы не возненавидели друг друга.

— Ты серьёзно? — я словно попал в один из своих кошмаров во время лихорадки.

— Я хочу вернуть тебе одну вещь, — Николь скользнула тонкими пальчиками в ложбинку груди под платьем и вытащила из-под него кулон-меч, заставив мои глаза расшириться от удивления.

— Знаю, он много для тебя значит, поэтому сохранила его, — вампиресса замерла, как если бы не хотела расставаться с украшением, но, справившись с собой, протянула мне. — Пожалуйста, забери его и не держи на меня зла.