В отличие от бессмертной, у меня перчаток не нашлось, так что я принял подвеску за кожаный шнурок, стараясь не обжечься о серебро.

Впрочем, мне-то бояться обжечься?..

Как во сне я поднялся на ноги и подарил возлюбленной долгий прощальный взгляд.

В глубине души очень хотелось найти в ней тень сомнения, ответы на невысказанные вопросы, толику раскаяния, хоть что-то помимо холодной решимости и сдержанного сочувствия, но лицо вампирессы не дрогнуло, она не отвела ясных серо-голубых глаз.

Меня вытряхнуло в реальность при мысли, что, возможно, я вижу их в последний раз, и это хорошая новость, просто чудесная. Чем скорее я вырву из груди губительные воспоминания, тем раньше пойду на поправку.

Отвернувшись, сложил руки за спиной и прогулочным шагом отправился в сторону экипажа. Колено не беспокоило, как и сердце — усилием воли я отсёк все чувства и эмоции, облачившись в надёжную и родную броню зверя.

Эта половина меня точно не бросит и не предаст.

Сидя в спальне и пялясь в окно без единой связной мысли, я сжимал в кулаке миниатюру меча и не чувствовал боли.

В конце концов, жутковатое характерное шипение и остатки благоразумия заставили меня выпустить украшение из рук и кинуть на стол. Посмотрел на алый крестообразный след от ожога на ладони и подумал, что шрам от серебра может остаться на всю жизнь.

Как и шрамы на сердце.

Я не смогу вечно прятаться за личиной зверя.

Он сильнее и хладнокровнее меня, в трудных ситуациях без жалости отметает эмоции и принимает не всякие мысли, но я не могу утратить человечность, поскольку это то немногое, что осталось от Марка Кросса после встречи с Николь Бертье.

Маркиза забрала мою жизнь, мой мир, мою любовь, даже в какой-то мере мою внешность, но свою суть я ей не отдам. А потому с чувствами придётся столкнуться.

Когда альтер эго отходит на задний план, ощущения обрушиваются, как снежная лавина, сбивая с ног, захватывая и неся. Шанс выжить и не переломаться есть, но он ничтожно мал. И всё же я справлюсь.

Сколько бы жизнь меня ни била, я всегда вставал на ноги, поднимусь и теперь.

План прост до безобразия: зализать раны — телесные и душевные — одолжить у владелицы рудников с арданием пространственный артефакт и вернуться домой.

Может, Николь и правда чувствовала себя потерянной девочкой в чужом мире, однако я становиться потерянным мальчиком не собираюсь.

Не представляю, сколько времени прошло, может, Манополис изменился, но и я тоже. К счастью или нет, не знаю. Но раз уж сумел найти своё место, будучи смертным, то с вечностью в запасе невозможного для меня не существовало.

Несмотря на вдохновляющий план действий, я не мог обрести покой и перестать мерить комнату шагами. Мысли и чувства находились в раздрае, голова гудела, в груди пекло, и справляться с наваждением становилось невыносимым.

Легко решить выдрать Николь из мыслей и сердца, куда труднее сделать это на самом деле.

Чувствуя, что задыхаюсь, распахнул створки высокого напольного окна и впустил в покои прохладный ночной воздух. Постоял, выравнивая дыхание на четыре счёта, как учила меня Дженна. Тогда я посмеялся над подругой, сейчас помогло.

Ночь не перевалила и за половину, и я не представлял, чем себя занять. Спать не хотелось, охотиться тоже. Обучение и тренировки без одной маленькой настырной вампирессы теряли смысл.

К чёрту фехтование, едва не стоившее мне второй по счёту жизни, лучше по возвращении в Касию наведаюсь к Рэксу. Взбучку он мне устроит ещё ту, но я буду только рад.

Наверное, я рехнулся бы окончательно, но, к счастью, в дверь постучали.

— Войдите, — рявкнул я, ожидая увидеть Элиота или кого-то из слуг.

К моему удивлению, в спальню вплыла леди Шарлотта в тёмно-фиолетовом домашнем платье, выгодно оттенявшем её роскошные огненно-рыжие локоны.

— Не помешаю? — поинтересовалась роковая красавица и, не дожидаясь ответа, щёлкнула в замке ключом. Значит, разговор нас ждёт приватный.

— Чем закончилась встреча с Николь? — полюбопытствовала графиня.

Как я мог ответить на этот вопрос, оставшись в рамках этикета и не сорвав гнев на ни в чём неповинной хозяйке? Хотел бы я знать. Я открыл рот, закрыл, пожевал губы, снова попытался начать беседу и снова не смог вымолвить ни слова.

К чести бессмертной должен признать, что она не стала победоносно трясти кулаками и кричать: «Я же говорила! Сколько раз я предупреждала тебя?!»

С понимающей улыбкой девушка присела на краешек застеленной кровати.

— Что собираешься делать, Марк? — спросила без тени иронии и похлопала по покрывалу, приглашая составить ей компанию. Поколебавшись, я сел рядом. — Помнишь моё предложение в саду загородных владений? В отличие от маркизы, я не отказываюсь от своих слов.

Всё-таки не удержалась от шпильки в адрес подруги, значит, ещё злится.

Может, насмешка графини предназначалась Николь, но уколола меня, разбередила то, с чем я и так с трудом справлялся. Заметив, что комкаю в кулаке парчовую ткань, заставил себя расслабиться и разжать пальцы.

— Спасибо, Шарлотта, но я не планирую задерживаться в Дракарде дольше необходимого, — произнёс, овладев собой и глядя в недоверчиво прищуренные глаза собеседницы. — Я и так в неоплатном долгу перед тобой. И если я могу что-то сделать, чтобы отблагодарить тебя…

— Вообще-то можешь, — мурлыкнула графиня, демонстрируя аккуратные клыки.

Колдовские изумрудные радужки сверкнули в непосредственной близости от моего лица, и я поймал себя на том, что залюбовался вампирессой.

С эстетической точки зрения природа собрала в леди Сен Клэр идеальный типаж: миниатюрная фигурка, не обделённая соблазнительными округлостями, гладкая сияющая кожа, густые рыжие локоны, чарующий цвет глаз.

В «Дэйвиле» её оторвали бы с руками и ногами, но и в Дракарде, похоже, прехорошенькая молодая женщина осознавала свою власть над мужчинами.

Это я понял по тому, как бессмертная прогнулась в спине, ненавязчиво демонстрируя глубокое декольте платья, и потянулась ко мне, запечатлев в уголке губ дразнящий невесомый поцелуй. Взглянула из-под тёмно-коричневых ресниц и одарила улыбкой искусительницы.

— Шарлотта… — сглотнув, выдохнул я, понимая, что не в силах отстраниться.

Что хочу опустить ладони и сжать тонкую талию, притянуть красавицу к себе и утонуть в смеющихся зелёных глазах.

— Да, Марк? — с придыханием спросила она и провела кончиком языка по губам — медленно, провокационно, как женщина, которая знает, чего хочет, и не скрывает своих намерений.

Одной части меня захотелось забить на всё и отдаться во власть соблазнительных пухлых губ графини. Второй же владели другие губы — те, что так сладко стонали и шептали моё имя; те, которые парой слов умели выжечь меня до состояния пепелища.

Зря я вспомнил о Николь, поскольку против воли меня захлестнуло возбуждением, а Шарлотта, прочитав животный голод по глазам, приблизилась и обвила руками мою шею, коснулась кончиком носа моего и нежно попросила:

— Поцелуй меня.

Несколько томительных мгновений мы целовались, не помня себя, не способные оторваться друг от друга. Острый язычок графини умел разжечь в мужчине страсть, и я не заметил, как тоненькая леди перебралась ко мне на колени.

Когда в твоих руках такая роскошная и темпераментная женщина, как графиня Шарлотта Сен Клэр, отзывчивая, трепещущая от каждого прикосновения, гипнотизирующая бархатным голосом, а твоё сердце разбито, остановиться нет сил.

Плавно покачиваясь на моих бёдрах и заставляя пах каменеть от желания, вампиресса, дразня, расстегивала одну за другой золотые застёжки верхнего платья. Я поймал себя на том, что следил за ловкими движениями пальцев, затаив дыхание, как будто от них зависела моя жизнь, и странное ощущение отрезвило.

Вздохнув, я заставил себя оторвать взор от полного бюста графини и отвернуться, но тут Шарлотта дрожащим голосом произнесла: