Казалось, мир был восстановлен, и Асгард ожидало лишь веселье и благополучие, но моё сердце всё ещё не могло сломить слой льда, заточивший его глубоко внутри себя. С самого начала меня не покидало ощущение, что Скади знает правду. Казалось, хитрая великанша прекрасно понимала, что её отца убил Локи, и сомневалась только, кто среди незнакомых асов им является. Если это действительно было так, то всё происходящее было ложью, игрой обеих сторон, где каждый преследовал свою собственную эгоистичную цель. И мне было непонятно, кто выйдет из неё победителем, а кто — проигравшим. Я боялась узнать исход…
— Хорошо, — наконец отсмеявшись, согласилась Скади, бросив своё копьё на землю, — я согласна выйти замуж за одного из асов, только хочу сама выбрать себе мужа, — и, поднявшись на ноги, красивая великанша окинула взглядом всех присутствующих. Я снова внимательно вгляделась в чужестранку. Хотя Скади улыбалась, выражение лица её ничуть не потеплело, не стало мягче, приятнее, и, хотя она смеялась, щеки её не тронул румянец, а глаза смотрели всё так же холодно и недобро. Величественная дочь Тьяцци претворялась, лукавила. Она не забыла и не простила гибели отца.
— Так и будет, — подтвердил Всеотец, провожая взглядом и лукавой улыбкой перепуганную козу Гейдрун, резво проскакавшую мимо в направлении Вальхаллы, как только её отпустили на свободу. — Однако ты будешь видеть только наши ноги, и, если выберешь того, кто уже женат, тебе придётся выбирать снова, — заинтересовавшись необычным условием Одина, Скади согласилась и на него. Верховные боги выстроились в ряд, с головой укутавшись в плащи так, чтобы остались видны одни босые стопы. Я не смогла сдержать усмешки: казалось, выбрать мужа неосмотрительнее, чем это сделала я, просто невозможно, но дочь турса превзошла меня. Великанша прошлась вдоль своих возможных женихов вперёд и назад, остановилась в нерешительности, о чём-то размышляя, а затем приблизилась к одному из них и улыбнулась.
— У кого красивы ноги, у того и всё красиво, — рассудила девушка и коснулась плеча фигуры в плаще. — Вот Бальдр, я выбираю его, — я снова тихонько рассмеялась. К счастью, ни за своего отца, ни за своего супруга я могла не переживать. Впрочем, нужно было отдать Скади должное — чувством прекрасного она не была обделена. Однако когда избранник воительницы скинул на землю плотный плащ, им оказался Ньёрд — ван по рождению, покровитель лета и морей. Ньёрд был молод и силён, прямые русые волосы его спускались ниже плеч, ясные, как спокойная морская вода, зелёные глаза смотрели на мир ласково и благосклонно, смягчая мужественные волевые черты лица.
— Я Ньёрд, Скади, бог бушующих штормов, — добродушно улыбнувшись, поправил удивлённую девушку ван. — Хочешь ли ты, чтобы я стал твоим мужем?
— Я не отказываюсь от своего выбора, — рассмеялась в ответ воительница, и впервые её лицо тронуло хоть какое-то нежное чувство, очевидно, красивый и отзывчивый бог и впрямь понравился ей с первого взгляда. Я не была этому удивлена: простой и мягкий Ньёрд умел располагать к себе окружающих. — Я вижу, ты красив и добр, а значит, будешь мне хорошим мужем, — и Скади осталась в Асгарде невестой Ньёрда и гостьей его чертогов. Остаток дня прошёл в суматохе и начале приготовлений к свадьбе бога лета с дочерью властелина зимних бурь. Ни одно другое торжество не вызывало в Асгарде столько радости, как создание нового семейного очага. Я старалась улыбаться и искренне радоваться за благодушного вана, но не могла. На душе у меня было неспокойно.
Глава 22
Я медленно поднималась по широким ступеням просторных чертогов верховного бога в сопровождении своей свиты. Извилистая нить судьбы в который раз привела меня к порогу Вальхаллы и уже не в первый раз — на свадебное торжество. Увы, сегодняшний день принадлежал не мне, однако он не становился менее важным и волнительным. Чертоги Ньёрда — разноуровневый и таинственный Ноатун — находились на высокой скале, глубоко вдававшейся в море, где-то между Асгардом и Мидгардом. Так, по крайней мере, мне казалось, слишком надолго пропадал бог лета на пути в своё обиталище. Чертоги же отзывчивого аса, в которых он останавливался по возвращению в Асгард, были слишком тесны, чтобы принять всех обитателей города, с которыми Ньёрд водил дружбу. Он и сам, казалось, был в них только гостем. Так и вышло, что асы снова стекались в величественный и необъятный чертог Всеотца, и их весёлые голоса заполнял всё пространство. Вокруг Вальхаллы толпилось множество возбуждённого народа.
Ловко лавируя среди знакомых лиц, я то и дело улыбалась и коротко кивала в знак приветствия и почтения. Дорогое тёмно-синее платье мягко колыхалось в такт каждому шагу, тяжёлая ткань, украшенная традиционной золотой вязью Дьярви и усыпанная драгоценными камнями, стелилась по полу, но я всё равно ощущала себя плывущей по воздуху, грациозной, безукоризненно изящной. Свободные широкие рукава покачивались из стороны в сторону при каждом движении, обнажая тонкие запястья, окольцованные витыми браслетами. Сама того не замечая, я бессознательно сжимала и медленно расслабляла пальцы — обилие золотых перстней было мне непривычно. Тем радостным утром я была настоящей госпожой, богатству наряда которой могла бы позавидовать сама Фрейя, которая, несомненно, ценила прекрасное выше других.
Остановившись на широкой площадке между лестницами, я взглянула на отражение в начищенном до блеска щите, украшавшем чертоги отца ратей, и не узнала себя. Всё показное было мне чуждо, и казалось, истинная красота и прелесть заключаются в совсем иных вещах: в лёгкости и естественности, в простом неброском платье, что не станет затмевать свою обладательницу сиянием драгоценных камней. Увы, подобной напыщенности требовал случай и мой непостоянный в своих настроениях супруг, гордость которого была уязвлена непростительно сильно. Рагна просила позволения убрать волосы в высокую причёску, делавшую меня много старше и подобающую положению госпожи, но с удивительным упорством я отстояла право остаться собой. Светлые, блестящие на солнце локоны, причудливо завиваясь, спадали мне на плечи и спину, мягко касались взволнованного лица. И всё же часть прядей Дьярви собрал позади диковинным тонким украшением, усыпанным синими корундами, как небо звёздами, чтобы волосы не лезли в глаза.
Я несла себя чинно, под стать ощущениям. Светлые глаза, будто набравшись синевы у платья, стали темнее, насыщеннее. Из отражения на меня растерянно смотрела красивая незнакомка. Даже улыбка её показалась мне высокомерной, чужой. И только в глубине глаз промелькнула на миг озорная девчонка — жизнерадостная и открытая. Невольно улыбнувшись уголками губ — совсем иначе: искренне, мягко, я преодолела ещё несколько ступенек и оказалась на полпути к концу белокаменной лестницы.
У высоких, парящих между опорами окон спиной ко мне стоял рыжеволосый лукавый бог. На несколько мгновений я замерла на последних ступеньках в нерешительности — мне так и не удалось повидаться с ним после возвращения в золотые чертоги. Накануне вечером Локи стремительно пролетел мимо меня, мрачный, как тень, и больше не покидал своих покоев. Я отчасти понимала его чувства, а потому уважала принятое решение и не осмеливалась беспокоить повелителя.
И всё же мне ужасно не хватало общества умного и обаятельного аса. Мне так сильно хотелось поговорить с ним, обсудить странные события последнего дня, выслушать мнение о нежданном появлении Скади. Ведь бог огня встречался с Тьяцци, по меньшей мере, пару раз и наверняка знал хоть что-то о его внушающей трепет строгой дочери. Однако Локи был не в духе, и спорить с ним я не решалась. Тёплым тихим вечером я сидела в саду, укутанная в робкий шелест сочно-зелёных листьев, и наблюдала, как, опершись локтями о каменное заграждение, двуликий бог смотрит вдаль с веранды своих покоев, тоскливо и зло. Волевое лицо его омрачали боль и гнев — я видела это даже издалека — но я не могла быть рядом с ним. Повелитель не желал видеть меня. Он никого в тот миг не желал видеть. И даже если он отдалялся и ради моего блага тоже, я бы всё отдала, чтобы той ночью быть подле него.
