А этим особенным сияющим утром, когда всё вокруг было залито солнечным светом, я смотрела на высокую и сильную фигуру любимого мужчины и не решалась окликнуть его, подойти ближе. Признаться, я боялась мыслей, что могли зреть в его голове, боялась увидеть зловещий демонический блеск выразительных глаз, жестоко скривившиеся губы, ледяную жёсткость лица. Я робела и от мысли о том, что мы обязательно должны присутствовать на свадебном пиру верховного бога с дерзкой странницей, что сумела искусно задеть неуязвимого бога огня за живое. Того, кто не прощал оскорблений, не забывал обид, даже если и решал выждать какое-то время. Появление великанши в Асгарде не несло за собой совершенно ничего хорошего. Я в этом не сомневалась. Дочь заклятого врага асов, злодея, дважды покушавшегося на благополучие моего мужа, не могла и не должна была олицетворять собой радость, счастье и мир. Я не могла поверить в это, и недобрые предчувствия сдавливали грудь.
Сомнения умолкли и затаились между рёбер, когда бог огня медленно обернулся ко мне — такой неподражаемо заносчивый, самодовольный, но бесконечно любимый. Локи выглядел просто потрясающе, как он умел — не прикладывая к тому никаких видимых усилий. Иссиня-тёмные одежды выгодно оттеняли медные, как закатное солнце, волосы, которые каверзный ас непринуждённо зачёсывал назад, пропуская сквозь длинные пальцы. Он с демонически манящей улыбкой выразительных губ смотрел на меня из-за плеча, как когда-то давно, в день нашей встречи, только в глазах его теплее мёда суттунгов не было больше ни надменности, ни презрения, ни жестокости.
Робко улыбнувшись, я поклонилась, вновь ощутив себя той беззаветно влюблённой юной девицей, какой была в родительском чертоге. Я мгновенно позабыла обо всём, что тревожило меня прежде, лишь взглянув в родные глаза — спокойные, внимательные, немного насмешливые. Жаркое пламя Асгарда было благосклонно ко мне в тот день, оно вело и защищало, оно согревало и ласкало, и грудь наполнилась таким сильным и сладостным ощущением счастья и восторга, что не умещалась в узком платье на вдохе. Ласково улыбнувшись в своей неповторимой лисьей манере, статный ас протянул мне руку, защищённую от запястья до локтя широким золотым браслетом-наручем, испещрённым причудливым узором рун. Интересно, он и правда мог принять на себя удар или просто тешил самолюбие чуткого к красивым и редким вещицам бога?
Усмехнувшись своим мыслям, я поспешила сделать несколько шагов вперёд и вложить маленькую ладонь в руку бога обмана. Мы были знакомы уже давно не первый месяц, но каждый раз, когда страстный ас касался меня, дыхание на миг перехватывало, когда уверенным властным движением сплетал наши пальцы воедино — дрожь бежала от центра груди к низу живота. И казалось, ничего важнее и дороже не найти во всех девяти мирах. Преисполнившись неудержимого притяжения к любимому мужчине, я прижалась щекой к его плечу, с наслаждением вдохнула запах сильного, гармонично сложенного тела. Локи удивлённо взглянул на меня и повёл плечом, словно пробуя, подвластно ли оно ему. Я запоздало сообразила, что прильнула к раненому месту и, должно быть, слишком сильно, но спутник лишь лениво отмахнулся.
— Как трогательно, — насмешливо раздалось за моей спиной. Я неторопливо обернулась. Мимо проплывала Скади в богатом бело-голубом платье, будто сотканном из морозного воздуха и инея, выбор которого нарушал все исконные обычаи Асгарда. Губы её дрогнули в презрительной и злой ухмылке, а ледяные глаза задержались на лице бога огня — я догадалась об этом, поскольку великанша смотрела выше моего роста. Дочерь турса была безжизненно красива, но меньше всего походила на счастливую и влюблённую невесту. Нечто хищное читалось на её правильном лице. Несколько минут Скади всё ещё пожирала нас взглядом, хотя уже прошла мимо и грозила столкнуться с кем-то из своих многочисленных гостей, пока не свернула в один из просторных залов Вальхаллы. Локи проводил дочь Тьяцци долгим задумчивым взором.
— Мне чудится, или Скади интересуется тобой значительно больше, нежели своим будущим супругом? — лукаво улыбнувшись, обратилась я к богу огня, ласково коснувшись ладонью его щеки. Каверзный ас перевёл на меня взгляд, и я против воли вздрогнула: настоящее пламя бушевало в его зрачках. Спустя мгновение оно затихло, улеглось, и двуликий бог беспечно рассмеялся, запрокинув голову назад.
— Не вздумай заметить нечто подобное в присутствии Ньёрда. Простодушный глупец будет очень огорчён, если кто-то откроет ему глаза на то, сколь бесцеремонно его используют, — самодовольно усмехнулся Локи и, обняв меня за плечи, уверенно двинулся вслед за Скади. В тот миг, что мы задержались на месте, я успела взглянуть в глаза мужа, вновь ставшие почти человеческими: он как будто всё понимал, но ничего не воспринимал всерьёз. Его пренебрежительная беззаботность настораживала меня. Я искренне надеялась, что всё это напускное, и хитроумный ас знает, что делает.
Вполголоса беседуя, мы вошли в богатый зал для пиршеств в числе последних. Столы ломились от яств, вино и брага лились через край, возбуждённый и радостный шум всего асгардского общества захватывал и нёс за собой. Я видела много знакомых лиц, но они уже не казались мне такими родными, как в день собственной свадьбы. Исчезновение Идунн и связанное с ним поведение асов остались ядовитым осадком где-то в глубине души, и, хотя я улыбалась, я уже не считала Сив своей подругой и не верила сладким певучим речам Браги. Единственным, кто оставался неизменно искренним, был Тор. И хотя я не одобряла его бесцеремонного поведения, старший сын Одина, по крайней мере, был честен с собой и окружающими. Если гневался и ненавидел, то со всей силой, если легко забывал и радовался, то со всей страстью.
Уже не в первый раз я замечала, что между Тором и Локи существует некая неуловимая связь. Отчего-то бог-громовержец неизменно тянулся к огненному асу подобно своему отцу, хоть лукавый плут и никогда его не жаловал. В лучшем случае, Локи был бесконечно терпелив и иронично насмешлив по отношению к простодушному защитнику Асгарда. Но, видимо, противоположности всё-таки таинственным образом притягивались. Так или иначе, не успели мы пройти и половины зала, как нас подхватил буйный вихрь весёлых и подвыпивших асов, и совсем скоро мы невиданным образом оказались рядом с Тором и Сив ближе к середине длинного широкого стола. Бог огня невозмутимо опустился на предложенное ему место, закинул щиколотку на колено в крайне расслабленной позе и залпом осушил поднесённый ему кубок, чем вызвал одобрительное улюлюканье Тора и сидевших напротив Тюра и Фрейра.
Я сдержанно улыбнулась Сив, стараясь не показаться слишком холодной и отстранённой, но всё же не в силах скрыть свои истинные чувства, а затем разыскала глазами Бальдра. Сияющий ас вместе с хрупкой тоненькой Нанной сидел по правую руку от Всеотца и в отдалении от нас. Становилось ясным, почему лицемерный Локи столь благосклонно принял приглашение Тора и невозмутимо влился в их весёлую с Фрейром компанию. Я взглянула на мужа с укоряющей улыбкой на губах и покачала головой. По хитрым глазам так и читалось: «Я знаю, что ты знаешь, да только что с того?» Вздохнув, я уловила взгляд отца и нежно ему улыбнулась, виновато пожала плечами. Бальдр знал истину тоже, но что я могла поделать? Место любимого сына было подле Всеотца, а моё — рядом с неисправимо своевольным и себялюбивым мужем.
Вскоре хохот и звон кубков заполнили всё свободное пространство. От скуки я беседовала с Ванадис, и вправду оценившей моё перевоплощение из беспечной девчонки в юную госпожу. Однако легкомысленные и недалёкие интересы Фрейи ограничивали наше общение. Дочь ванов была другой, не лучше и не хуже, а просто совсем иной, непонятной мне. А я была ничуть не ясна ей. И вскоре утомившись обществом друг друга, мы с улыбкой расстались. Прекраснейшая из богинь отвлеклась на беседу с братом и воинственным асом, а я прислушалась к разгоравшемуся спору между Тором и Локи. Спорили о неважных вещах всё больше ради самого спора и развлечения, зато страстно и самозабвенно. Забавно, но в миг, когда хмель ударял в голову, почти любые асы становились друг другу кровными братьями независимо от того, какие их прежде разделяли разногласия. Невдалеке смеялись Скади и Ньёрд, но каждый будто сам по себе.
