Пока я восхищалась военным умением повелителя и предводителя стражи, схватка разгоралась, и, точно превратившись в непримиримых врагов, Локи и Хакан уже бились насмерть, распалённые соперничеством. Моё сердце замирало каждый раз, когда кто-то из них пропускал удар. И хотя мечи были намеренно затуплены, били они слишком сильно, чтобы не причинять боли и не оставлять характерных кровоподтёков. Затаив дыхание, я застыла на месте. Казалось, ожесточившаяся битва вот-вот достигнет своего апогея. Ловко отведя предплечьем в наруче меч противника, повелитель, отклонившись назад, занёс клинок для удара, когда… Выражение острой боли пронзило побелевшее лицо Локи. В следующий миг он рухнул на колени перед соперником; глухо звякнув, меч упал на нагретый солнцем камень.

— Повелитель! — мгновенно забыв былую ярость схватки, преданный Хакан бросился на помощь богу огня. Сомнений быть не могло: дала знать о себе прежняя рана. Я молилась только, чтобы она не раскрылась снова. Однако стоило честному воину склониться над ослабевшим асом, как тот ловко повалил предводителя стражи рядом, выбил из рук меч и, выхватив из-за пояса кинжал, приставил его к горлу поражённого мужчины.

— Вот тебе урок, Хакан, — тяжело дыша, жёстко проговорил Локи, притягивая слугу к себе за ворот рубашки и превращая предательскую слабость в уловку, — никогда не теряй бдительности, — и лукавый ас довольно грубо и бесцеремонно оттолкнул соратника прочь, после чего, покачнувшись, поднялся на ноги. — На сегодня достаточно, — коротко пренебрежительно бросил он, даже не взглянув на противника. Оторопевший воин не нашёл слов для ответа, только растерянно кивнул и проводил господина удивлённым взглядом. Как водится, Локи отыграл свою роль безукоризненно, и ему можно было бы поверить, если бы не красноречивая бледность лица, отрывистость движений, отсутствующий взгляд. Я слишком хорошо помнила это злое и презрительное выражение острой боли на его красивом лице…

Осознав, что пламенный ас идёт в моём направлении, я судорожно отшатнулась и постаралась скрыться за широкой опорой, поддерживающей своды. Сердце моё бешено билось в груди, отчего я никак не могла утаить шумное дыхание. Я слишком хорошо понимала, что мне не полагалось присутствовать при военных забавах взрослых мужчин, и уж тем более случившееся не было предназначено для глаз госпожи. Локи был взбешён: наученная горьким опытом, я могла понять это по грозному сверканию глаз, по дрожащему от гнева голосу, по малейшему изгибу губ. И мне очень сильно не хотелось столкнуться с супругом в столь неподобающих обстоятельствах и его скверном расположении духа. К счастью, двуликий бог решил свернуть в другую сторону и был так занят своими мыслями, что мы разминулись. Я с облегчением выдохнула.

Дождавшись, пока Хакан соберёт оружие и покинет место сражения, я тихонько выскользнула из своего укрытия и вернулась в жилые палаты чертога обходными путями. Что-то задержало Локи, и мы случайно пересеклись уже в другом крыле дворца. Лучезарно улыбнувшись, я почтительно поклонилась, не подавая виду. Повелитель на миг задержался, прошёлся грозным взглядом по моему покорному облику и, смягчившись, улыбнулся, призывно протянул руку. Трепеща от волнения, я приблизилась, любяще коснулась губами тыльной стороны его ладони, нерешительно подняла взгляд. Краем глаза я заметила, что свободной ладонью бог лукавства поддерживает спину, чуть в сторону от хребта. Сердце больно кольнуло, и я вздрогнула.

Двуликий бог не произнёс ни слова, только тепло и обнадёживающе обнял меня за плечи и двинулся вперёд, увлекая за собой. Глаза его блестели возбуждённо и немного болезненно, и что-то зловещее было в загадочной улыбке, всклокоченной гриве ярко-рыжих волос, хмурых бровях, клонившихся к переносице. Ему бы поберечь своё верное молодое тело, но он был так горяч, так спешил обрести былую форму, будто на пороге нашего чертога уже стоял враг. И от этого мне становилось неуютно. Впрочем, мой прихотливый супруг всегда был крайне нетерпелив, непримирим и категоричен. Чему мне было удивляться? Перечить Локи я всё равно не осмелилась бы, особенно когда он так покровительственно и властно держал меня за тонкие плечи.

Наконец-то я могла выдохнуть и расслабиться, радостно улыбнуться, глядя в глубокие задумчивые глаза мужа. Он был рядом, по левую руку от меня, и, казалось, больше ничто никогда не могло нас разлучить. Эта мысль пьянила, делала меня бесконечно счастливой. И только я позволила себе поверить ей, как впереди раздался протяжный звук рога, гул и смятение. Как раз в тот миг, когда мы неторопливо вышли в просторный центральный зал, примыкавший к главному входу, высокие двери распахнулись, являя нашему взору… Моего отца. Бальдр был облачён в сверкающую кольчугу, на поясе его мерно покачивался при каждом шаге широкий тяжёлый меч. Бога света сопровождала личная стража.

Сердце встрепенулось и забилось сильнее во много раз, когда я поняла, что узнаю её: это были особые приближенные воины моего отца, лучшие из лучших. Я недоумевала — мне так редко доводилось видеть благодушного и миролюбивого Бальдра в боевом облачении, с мечом на поясе и шлемом в руках. Стража пламенного чертога пропустила отца без нареканий, однако ряды её сразу же сомкнулись за спинами пришедших, непонятно откуда явился Хакан, а за ним ряд хорошо обученных воинов, которым предводитель стражи безоговорочно доверял. Их было много больше, и всё же в зале, решительно не подходившем для выяснения отношений путём применения силы, повисла роковая тишина. Воздух стал густым и душным, полным звенящего напряжения. Я покачнулась, ощутив, как сильно кружится голова. К счастью, супруг был рядом, чтобы поддержать меня. Я обратила на него взор. Лицо Локи было безмятежно и не проявляло ни малейшего намёка на агрессию. Напротив, он смотрел на отца насмешливо и с интересом, словно тот очень удивил и даже восхитил его.

Увы, ирония и лёгкость бога огня были чужды светлому Бальдру. Отец смотрел на хозяина чертогов сурово, хмуро, почти презрительно. В присутствии моего супруга мягкость, доброжелательность и любезность отца неизменно улетучивались, растворялись, и бог весны становился холодным, закрытым, сосредоточенным. Я не узнавала отца, и его грозный чуждый облик пугал меня. Безмолвие затянулось. Оставив меня, Локи сделал горделивый шаг вперёд, не говоря ни слова, вопросительно изогнул выразительную рыжую бровь. Бальдр выступил ему навстречу, с достоинством приподняв подбородок, и решительным, хорошо поставленным голосом произнёс:

— Я здесь, чтобы забрать Сигюн в свой чертог!