— Утопья какая-то! — выпалила Олеся с ученым видом, гордая тем, что смогла использовать новое выученное ею слово. Анаис шикнула на нее и задумалась про себя. Как мало он знала, что в уме у ее подруги. И так много общего между ними было. Анаис тоже жила мечтами о том, что дома она построит чуть ли не рай на земле, и все будут там жить в мире и полном согласии. Так это называется утопия… Вот оно как!

— Олеся, не мешай человеку воплощать грезы в реальность, — устало протянула Анаис.

— А я и не мешаю. Пусть делает-то, что хочет. Не моя же жизня!

— Анька, а в какую птицу-то ты превращаешься? Или таких птиц в помине нигде нет?

— Я оборачиваюсь в аиста, — улыбнувшись, ответила Аня.

— Это даже поэтично, — мечтательно подала голос Ванда. — Аист, который дает начало новому миру… Так красиво!

— Огонек, а ты… — начала было спрашивать Даренка.

— А я просто хочу домой, — грустно оборвала девушку на полуслове Анаис. Она все еще думала над словами своей подруги и вспомнила вчерашний сон. Сердце сжало с бешеной силой, как тогда. Что он значил? Быть может, эта женщина — предвестница смерти? Так и умрет Анаис на чужой земле, не дойдя до дома. Она тут же отогнала эту мысль, что вероломно сворачивала девушку со своего пути. Прежде чем вернуться в поместье, нужно получить все ответы.

— Ты не будешь…

— Да буду я призывать, буду! — уставшим голосом буркнула Анаис.

— А кого?

— Лилит.

— Но…

— Если умру, пусть бабушка Яга поставит мне самый красивый камень в честь моего великого безрассудства, — раздраженно прервала подруг Анаис и отвернулась. До нее доносились перешептывания девочек, пытающихся объяснить ее поведение:

“Что это с ней? Какая муха ее укусила?”

“Никого она не призывает. Вот и все!”

“Шутка что ли? Она так шутит?”

“Да боится она просто, страшно ей. Не серчайте на нее.”

Аня подсела к отвернувшейся ото всех подруге, что смахивала с себя холодный пот, взяла ее за руку и тихо, чтобы никто больше не услышал, сказала:

— Аня, мы ведь завтра последний раз свидимся. Потом мы разойдемся, каждый своей дорогой…

— Если разойдемся, а не станем очередной пищей для демонов, — дрогнувшим голосом проговорила Анаис, во рту у нее пересохло.

— Я бы хотела, чтобы мы с тобой провели один ритуал напоследок, — слова подруги пролетели у Ани мимо ушей.

— Какой еще ритуал?

— Единение. Чтобы мы никогда-никогда с тобой полностью не расставались.

— Никогда не слышала о таком…

— Странно, он очень похож на то, как ты сотворила фамильяра. Но более безобидный. Ежели согласишься, так пошли обратно в воду…

— Почему туда? — непонимающе спросила Анаис и встала.

— Так… надо, — только и ответила Аня. — Пожалуйста, не спрашивай ничего, просто делай, как говорю, хорошо?

Бывшая яркой луна скрылась за облаками, а потому девушки шли вглубь озера в абсолютной темноте, периодически спотыкаясь об камни и коряжки. Дно вязло у них под ногами, обещая засосать их как можно глубже. Стоя по грудь в мокрой рубахе средь большого количества кувшинок и желтеньких купальниц, Аня откупорила флакон с резким неприятным запахом пижмы и полыни. Анаис неодобрительно посмотрела сначала на зелье, затем на подругу и брезгливо сказала:

— Не говори, пожалуйста, что это сварила ты. Я не буду это пить…

— Это… сварила Ванда, — сдержанно проговорила Аня, и губы ее превратились в совсем тоненькую ниточку.

— Еще лучше! Откуда такая уверенность, что она не приворожит нас? Или прикончит нас прежде, чем это сделает наш будущий хозяин?

— Я… разговаривала с Вандой, почему она так поступила с Олесей…

— И что она сказала? — любопытство взяло верх над Анаис.

— Это тайна.

— Еще бы я всему тайному верила!..

— А мне ты веришь? — глядя ей в глаза, спросила Аня. Рыжеволосая девушка задумалась на секунду. — Если хочешь, я первая выпью свою половину…

— Нет уж! — выпалила Анаис, грубо выхватила у нее флакон и отпила зелье. Она закашляла, горло немало обожгло, во рту долго еще оставался непередаваемый горький, отвратительный вкус полыни. Затем Аня выдохнула и резко допила остатки яда. Она сильно закашляла, схватившись за горло:

— Ох, черт меня дери, какая же это гадость! Возьмемся за руки, Аня. И держимся крепко-крепко, пока ритуал не кончится! Делай все, что я скажу.

Анаис беспрекословно подчинилась, сжав ладони подруги так, чтобы их никто не смог разъединить.

— Повторяй за мной! Shihu geo sagha samtcha (Когда придет злая весть).

— Шиху гео саха самча, — неловко произнесла Анаис.

— Ge lai anaa dayal yinghung (Я приду к тебе с доброй душой).

— Гы лай анаа даял инхунг.

— Anaa tu ge sagha samtcha (Ты уйдешь от меня, забрав с собой злую весть).

— Анаа ту гы сагха самтча.

— He moema ge ai phenyung (И останешься со мной мой милый друг).

— Хы моэма гы ай пхенунг.

— Imo (сестра).

— Имо.

— Поцелуй меня, Анаис.

— Что-что? — воскликнула девушка, не веря своим ушам.

— Так надо. Ритуал…

— А что еще этот ритуал хочет!? — возмущалась Анаис. — Боюсь представить даже…

— Это последний шаг, — сдержанно произнесла Аня. — Ты хочешь отступить от начатого? Мне тоже это не нравится, но я бы хотела довести все до победного конца, если не возражаешь…

— Конечно, я возражаю! Но и заканчивать не хочу. Может, нам просто крепко обняться…

— Магия не поверит тебе, если ты отнесешься к ней с недостаточной серьезностью. А это волшебство древнее, его не проведешь. Древнее и очень сильное. Такое заклятие мало, кто сможет снять.

Анаис закрыла глаза, пытаясь представить перед собой совсем другого человека. Но, открыв глаза, так и не смогла этого сделать. Что ж, придется перетерпеть. Благо, до конца недалеко. Она придвинулась к подруге поближе. Аню слегка затрясло, и она отклонилась назад, но затем выдохнула и успокоилась. Из ее рта все еще неприятно пахло полынью и пижмой, что еще больше отваживало Анаис от этого шага. Что не сделаешь ради дружбы. Она слегка прильнула к ее тонким, как проволока, губам, и что-то крепко связало их так, что они не смогли друг от друга оторваться. Вокруг Ани возник ореол голубого, а Анаис — оранжевого света. Им показалось, что они взлетели и закружились в воздухе в той позе, в какой их скрепила невидимая сила. Голубой и оранжевый свет слились воедино, образуя зеленоватый контур. Внутри приятно обжигало, а в голове у девушек смешались самые разные мысли:

“Когда же кончится это?” — Аня слышала, о чем думала Анаис, и была с ней полностью солидарна. Но сделать они ничего не могли. Древняя магия проверяла их дружбу на прочность.

Когда же, наконец, зеленый свет вокруг них погас, девушки почувствовали, как неведомая сила, скрепившая их намертво, ослабевала. Вскоре они “отклеились” друг от друга и простояли так какое-то время, пытаясь прийти в себя. Неприятный горький привкус выпитой ранее отравы все никак не стихал. Аня подняла глаза, посмотрела на подругу и протянула ладонь в ее сторону, мысленно произнося:

“Imo”.

Анаис коснулась своей ладонью ее руки и так же безмолвно ей ответила:

“Imo”.

Высоко-высоко над самой чащей парили две огромные птицы. После вчерашнего проливного дождя с длительной летней грозой лес пах свежестью; землистые ароматы кружили голову и пробирали до мурашек. На пасмурном облачном сером небе с перламутровым отливом от периодически просачивающегося солнца одна птица — аист — была мало заметна окружающим, совершенно сливаясь с рутинной атмосферой; другая же была совсем диковинной. Складывалось ощущение, что то не птица была, а небо непрерывно горело причудливым пожарищем.

Оставшиеся капли дождя мучительно стекали по ярко-зеленым листьям, прогибая их под своим весом. Молодая травка: пырей, мятлик, подорожник, спорыш, клевер — была напрочь припорошена водой и щекотала ноги каждого, высунувшегося на прогулку после продолжительного ливня. Повылезали из своих нор, сырых бревен лягушки и жабы; проплывали по небольшим речкам, полностью поросшим рогозом, маленькие ужи; выползли дождевые черви. Неохотно выбежали из дупла и белки, которым пришлось приземлиться в поисках грибов, молодых завязей желудей, лесных орехов и шишек. Во время дождя был такой сильный ветер, что некоторые плоды попадали с деревьев от такого напора. Рыжие обитательницы леса не могли упустить момента отхватить лакомый кусочек дара природы и спрятать его где-нибудь в сырой земле для того, чтобы его потом никто не смог отрыть и отыскать. Даже сама белка, что спрятала орех. Бесконечная страсть этих зверушек к бессмысленному накопительству не знала границ.