— Слова — лишь хаотичный набор букв, придуманный людьми, — протянула Олеся, осматривая ногти на руке. — Ты сама говорила.

— Могли бы попроще набор выдумать…

— Это ж ученые, у них не все дома, — усмехнулась Анаис.

— Тут даже написано, что “некоторые деревья, особенно дуб, береза, ясень, клен, ива, являются носителями квантитрилонной энергии, что дало уникальную возможность воспроизводить низших демониц, кикимор. Считается, что эту способность деревьям передал высший демон любви и ревности Ситрилет, однако нет оснований полагать, что данное утверждение — реальная истина”, - прочитала Аня и на мгновение задумалась. Раскрыв рот, она смотрела в книгу, будто ее осенило.

— Ну что ж, пойду поищу чтиво позанятнее. Благодарю и на этом, — пробормотала Олеся, стащила книгу из рук Ани и ушла в другой конец библиотеки.

Девушка присела на качели, находясь по уши в своих мыслях. Подруга лишь смотрела на нее с недоумением, затем присоседилась рядышком.

— Аня, что такое?

— Я кое-что вспомнила, — тихо ответила девушка, украдкой поглядывая за Олесей. — Я пыталась найти ответ на твою проблему днями и неделями, но так и ничего не находила.

— Ты о чем?

— Видения. Твои видения, — Аня схватилась за голову, и Анаис стало даже немного страшно. — Но я нашла кое-что недавно, хотела тебе рассказать. Просто ты была при смерти, было не до этого…

— Что ты нашла? — Анаис насторожилась и перебила ее.

— Твои видения напоминают “ауру”. Либо ты хорошая предсказательница, что вряд ли. Хорошие предсказатели не видят одно и то же из раза в раз. Редко и такое бывает. Но редко!

— Аура, аура… — серьезно задумалась Анаис. — Где-то я слышала это слово… Разве аура не у демонов бывает?

— Да-да, — закивала утвердительно головой Аня. — Именно она портила всем жизнь, из-за ауры убили демонов…

— Почему ты вспомнила прямо сейчас об этом?

— Все то, что в книге описано, так похоже…

— Отнюдь, там же ни слова о видениях…

— Что, если аура — это та самая квантипара…пара…парагонная энергия? Что, если ты ее носитель? Хотя бы немного…

— Ауру носит только высший демон, — покачала головой Анаис. — А я человек, рождена абсолютно человеческими родителями. К сожалению или к счастью.

— Всегда бывают исключения из правил, — слабо улыбнулась Аня.

***

Бам-бам! Ууууу! Бам-бам! Уууу!

Над телом разодранного с ног до головы юноши возвели руки седые длинноволосые старцы в льняной робе до пола и, свернув губы в трубочку, как мантру повторяли:

— Уууу! Оооо! Уууу!

Над головой пострадавшего самый старший из волхвов с повязанной на белых волосах лентой бил в бубен и размахивал горящими ветками. Позади поюще-воющих старцев шел самый молодой колдун, державший дымящуюся ступку и разносящий дурманящие ароматы. Крохотная изба изнутри покрылась густым туманом.

Периодически волхвы окунали руки в таз с водой и плескали ее на тело юноши. Того неестественно сгибало, он кричал, как будто его на живую резали, и иногда рычал, как дикий зверь. От этой неописуемой жуткой боли по всему телу юноша на мгновенье просыпался и открывал свои нечеловеческие полностью черные глаза.

Считается, что в Старотень стирается грань между прошлым, настоящим и будущим. В этот день несколько тысячелетий тому назад был рожден один из самых могущественных и в то же время спокойных и мирных демонов Астарот, несущий знание о том что было, и что будет. В праздник Старотня дети слышат голоса ранее почивших родителей, а молодые новобрачные — еще не рожденных отроков. Давным-давно, когда люди еще почитали демонов, как своих Богов, селяне и горожане наряжались в разных животных, наиболее почетным из которых был Король Леса, и разрисовывали лица в страшные маски, а затем бегали и плясали с низшими демонами, прыгали с головой в сугробы, напевая жуткие мотивы.

Старотень прекратил свое существование в тот миг, когда хозяина праздника, Астарота, забили и затоптали до смерти. Но так как деревенщине всегда был необходим повод для кутежа и выпивки, то сей фестиваль извратили до вославления Зрящего, как единственно верного существующего Бога. Теперь это были Святки, на которых взрослые люди, в основном, вместо гуляний и веселья предпочитали проводить время за чаркой ржаной водки, сала, молитвами и поркой маленьких детей, чей бунтарский молодой дух заставлял выбегать из дома и вспоминать былые традиции. Другие ребята ходили по соседним домам и клянчили сладости. Такой обряд назывался авсеньканьем, и селяне иногда со скрипом в сердце и в зубах вынуждены были отдавать мелюзге последнее, что у них было. Так принято.

Девушки, ступившие в период красок, ходили гадать на суженого. Все это было не более, чем игрой и развлечением, однако, встретившись лицом к лицу с тем, с кем они должны будут провести остаток своей жизни, они удивлялись, сколь точным оказывалось сие гадание.

В этом году Святки пришлись на самую настоящую вьюгу, а потому даже бунтарский дух не смог дать пинка из дома малышне. Были свободны и бани от любопытных до будущего девок. Бывшие еще тысячелетие назад разгульными и шумными деревни и села сегодня представляли собой самое жалкое зрелище. Никто не почитал Астарота. Такое неуважение к демону редко проявляли, даже после его гибели.

Тем временем в мире иллюзий несмотря на пургу подружки гримировали друг другу лица. Как будущие ведьмы, они вынуждены были брать ответственность за почитание высших демонов, ежели селяне не соизволят проводить праздники.

Краски девчонки изготовили самостоятельно на желтковой основе с добавлением гвоздичного масла, чтобы пигмент не протух, затем прикладывали различные компоненты для создания особого уникального цвета. Так для желтого фона ведьмы использовали охру, для белого — белила, для красного — кармин или свекольный сок, для синего и зеленого — различные оттенки лазурита, а для черного — обыкновенную сажу. Для получения некоторых цветов необходимо было дополнительно попотеть: рыжий пигмент добывали, прокаливая белила в огне, более светлые оттенки — при смешивании их же с основным цветом.

Девушки макали указательный и средний пальцы в получившиеся краски и размазывали их на веках, делая яркие толстые стрелки, на губах, редко — на щеках и на лбу. Анаис загримировали под лису: ее большие лазурные глаза обвели сажей и нарисовали длинные ярко-оранжевые стрелки на веках, губы накрасили в красный цвет и сделали на щеках еле заметные “усики” из белил. По бокам она сформировала две косы-улитки, как некогда учила ее мама, а из юбки у нее торчал “хвост” из соломы.

Аня приклеила птичьи перья на платке и некоторые из них вставила в свои длинные белокурые волосы. Из Ванды сделали зайца: завязав золотистые кудри в два хвостика, она небрежно нарисовала себе на щеках усики, а на носу — черный кружок. Олеська последовала примеру Анаис и довольно-таки посредственно сформировала две боковые косы-улитки, но так как волосы ее были жидкими и тонкими, то “шары” на ее голове получились небольшими. Сегодня она играла самую важную роль — роль Короля Леса. Ее одели в тяжеловесную темно-коричневую шубу, отчего выглядела Олеся величественно и грозно.

Больше всего постарались над образом Даренки, однако как бы не пытались девушки сделать ее похожей на корову, у них получалось очень слабо. Сначала они раскрасили ее и без того немаленький нос в ярко-розовый цвет, смешав свекольный сок с белилами, затем по всему лицу нарисовали черные пятна. Выглядела она больше похожей на диковинного экзотического зверя, нежели на буренку. Из длинной юбки торчал хлыст, подобие коровьего хвоста.

И, наконец, лиса есть, заяц с медведем тоже имеются… Но как же без волка? Эту непростую роль возложили на плечи Машки, которая нисколько не была похожа на серого. Накинув на нее длинную потертую и поеденную молью шубейку, девушки так же, как и Ванде, нарисовали ей черный кружок на носу и “усы”.

Бабушка Яга тоже не осталась в стороне и в образе дряхлой старухи летела в ступе, управляя ею помелом, по здешним деревням и селам несмотря на непогоду. Низшие демоны, прятавшиеся до сегодняшнего дня по лесам, топям, полям и домашним уголкам, повылезали из своих укрытий, впервые за долгие годы и даже века сумев повеселиться вместе в деревне в Старотень. Черти, бесы, инкубы и суккубы играли на дуде, балалайке, жалейке зловещие мотивы. Все остальные: болотницы, одичалые кикиморы, злыдни, некоторые домовые и банники — весело отплясывали, играли в снежки и строили снежную бабу. Когда нелепое чудище с неясным туловищем, приросшей к плечам головой без шеи и руками из сухих веток, наконец, доделывали, существо “оживало” и затем “плыло” по земле по всей деревушке.