Рот наполнился слюной, а в желудке заурчало. После завтрака прошло довольно времени, а я, кроме печенек у комиссара, ничего не ел.

Чувство голода не помешало оценить обстановку.

Тёмное дерево соседствовало с белой обивкой диванов. Мягкий, жёлтый свет исходил от аутентичных ламп и люстр. Посуда горделиво намекала, что она из фарфора. В общем — дорого, богато и, что главное, со вкусом.

— Ростислав Драгомирович, рад видеть, — граф Апраксин, грузный, полноватый усач, один из адмиралов на приёме, с которыми меня познакомил великий князь, шагнул на встречу и протянул руку: — добро пожаловать, дорогой гость.

— И я рад Вас видеть, — ответил на рукопожатие и слегка поклонился.

— Господа, смотрите, кто к нам присоединился, — граф провёл меня на небольшое возвышение. В прикрытый деревянными панелями уютный закуток. Там, за длинным столом, уже расположилась вся честная компания орденоносцев с приёма.

Хм. Я пришёл на десять минут раньше. А надо было за час. Что ж, возьму на заметку. А то неудобно заставлять таких людей ждать. Здесь все были из первой сотни и древних родов аристократов: я посмотрел фотки перед сном, как советовал Гвоздь. Но об этом потом…

— Ростислав Драгомирович, добрый день, — я пожал руку Разумовскому. Приветствовал остальных.

— Ростислав Драгомирович, — произнёс Разумовский, когда я уселся за стол (мне досталось место с краю, зато ближе всех к кухне). — Говорят, что у Вас скоро дуэль с сыном князя Вяземского за руку Кристины Светославовны. Подтвердите слухи или опровергните?

— Скажу лишь, что столица, — я натянуто улыбнулся всем заинтересованным моей жизнью, — хоть и планета-город, но ничем не отличается от нашей деревни. Пустил ветер, а все знают, что тебя полоскало.

— Полно Вам, Ростислав Драгомирович, — махнул рукой Леопольд Григорьевич. — Зато в столице удобства не во дворе.

Все засмеялись, а я лишь добавил:

— Только этим и отличается, — от чего все засмеялись ещё громче.

— Что ж, с почином Вас, — отсмеялся Разумовский. — Первая дуэль как никак.

— Главное, не бойтесь ему навредить, — поддержал князя Архип Агапович, — малец сам нарвался, и все понимают, чем это закончится.

— Капсулой регенерации, — кивнул Василий Георгиевич.

— Главное, чтобы сам князь Вяземский палки в колеса не совал после дуэли, — протянул Евдоким Дмитриевич.

— Не посмеет, — махнул рукой Разумовский, — он уже открестился от глупости Константина, о чём и просил нам всем передать.

— Приятно слышать, что в их роду ещё остались мудрые люди, — Архип Агапович достал фляжку из кармана пиджака и отхлебнул из неё. — Боюсь, при Константине Вяземские пойдут под откос. Хорошая ли он партия для Кристины Светославовны?

— Полно Вам, Архип Агапович, — пожурил того Разумовский. — Мальчик повзрослеет, наберётся ума и опыта. Всё будет хорошо.

— И то верно, — кивнул Леопольд Григорьевич. — Но ещё претенденты не помешают. Всё же Вяземские около престола, не совсем выгодно для империи.

— Это чем же? Славный древний род.

— Это очередное усиление нашей консервативной партии, — поморщился Леопольд Григорьевич, — но оно уже давно не приносит ощутимых дивидендов, назрела необходимость разбавить наш курс.

— Вы предлагаете кого-то из новых? — деловито спросил Архип Агапович.

— Неужели Ашибулиных? — не удержался от смешка граф Апраксин. — Эти скандалисты уже добрались до второй сотни рейтинга, и уверенно прут дальше.

— Нет, — поморщился Леопольд Григорьевич, — у нас есть множество достойных Старых родов, как в первой, так и во второй сотне, но их всё меньше, сами видите, молодёжь режет подмётки на ходу.

Признаться, я заскучал. Я также далёк от политики, как мой дом от меня сейчас. Только одна мысль не позволяла совсем уж отвлечься и уйти в себя — надо набираться опыта и знаний. Мой мир меняется, значит и в политике придётся поднатореть.

— Вы хотите поддержать старичков, чтобы между нами оставался буфер? — задумчиво протянул Разумовский.

— Да, именно, — кивнул Леопольд Григорьевич. — Сами посмотрите, Старые рода упёрлись в потолок. Древние не пускают их к себе. Сильных родов для консолидации не осталось. Их партии просто разваливаются, и они примыкают к молодым. Совсем скоро мы окажемся равны по силе с молодёжью.

— Тогда система уравновесится, и государь станет регулятором.

— Поправка, ему придётся стать регулятором, — Разумовский похлопал ладонью по столу. — Сейчас эту функцию выполняет совет министров и мы.

— А там все из древних родов, — закивал Леопольд Григорьевич.

— Кажется, выход очевиден, разбавить министерства свежей кровью старых родов, — протянул Василий Георгиевич, — да кто ж отдаст веками облюбованное место?

— Потому, идеальный вариант — замужество великой княжны. Появится ещё один полюс силы, и система партий снова будет сама регулироваться, ну а мы….

— А мы, как и ранее, будем подталкивать её в нужную сторону, — согласился Разумовский и посмотрел на меня: — Ростислав Драгомирович, ждём, не дождёмся, когда и Вы станете аристократом, нам нужны свои люди в стане новых родов.

— Эм, я ничего в этом не мыслю, — улыбнулся я. — Это супруга у меня графиня, а я больше по части взорвать, сломать, набить или получить в морду.

Все рассмеялись.

— Ничего, когда рядом мудрые товарищи, — усмехнулся Разумовский, — всему быстро учитесь.

— Тогда вопрос, — я не преминул воспользоваться возможностью приобщиться, так сказать, к мудрости. — Замужество дочери императора всегда сугубо политическое? Чувства даже на её уровне никого не волнуют?

Всё же мне Кристина понравилась. Не хочется для неё судьбы политической марионетки.

— Особенно у дочери императора, — кивнул Разумовский. — Даже древние рода могут позволить себе чувства, хоть и редко, но не императорский род.

— Но, есть же княгини и князья крови, да и великие княжны и князья по линии родственников, — я решил дожать вопрос до ясности. — Например Елизавета Владимировна, не замужем и молода.

— Вопрос хороший, — кивнул Разумовский, — но дело в том, что князья остаются в составе рода Рюриковичей, это их сила. Великие княжны побочных веток обеспечивают единство с имперскими родами, — Разумовский прервался, отпил чаю и продолжил: — уровень крови же вообще не имеет политического веса при замужестве. Это очень дальние родственники. Они, либо, остаются в роду императора, либо уходят к имперским родам. Единственное исключение, как раз Елизавета Владимировна, она прямой потомок Щита Империи, Михаила Владимировича.

— Но у неё такой характер, что никто и близко не подойдёт, — хмыкнул Архип Агапович.

— И это проблема, — кивнул Разумовский. — Скорее всего, будет неравный брак с кем-то из учёных, и его введут в род Рюриковичей.

— Господа, — вмешался в разговор граф Апраксин, — давайте поедим, уже всё готово.

— Да-да, господа, что-то мы заболтались, — улыбнулся Разумовский.

— Прошу заметить, — хмыкнул Леопольд Григорьевич, — беседа снова плавно перетекла на тему женщин.

— О, на этот раз не я виноват, — рассмеялся Василий Георгиевич, — А Ростислав Драгомирович. Он явно положил глаз на Елизавету Владимировну.

— Да нет, я не… — попытался оправдаться, но встретил такой дружный смех, что махнул рукой и сдался.

— Ох, хватит, господа, хватит, — Разумовский первым справился с весельем и напомнил о главном, на мой взгляд: — прошу, рассаживайтесь, а то поварам придётся разогревать.

Только все отсмеялись и расселись по местам, как граф Апраксин хлопнул в ладоши. Тут же появились официанты. Замельтешили перед глазами мошкарой в сезон разлива рек.

Стол заполнился блюдами мгновенно. Потянулся такой аромат, что мне физически стало больно: желудок яростно напомнил о себе.

Еле сдержался, чтобы не зарычать от голода. Дождался, когда все чинно возьмутся за приборы. Потянутся к еде. И накидал себе на тарелку первое попавшееся.

Попалась картоха с зеленью и какая-то рыба. Не суть, мм….