— А я бы попробовал, — вмешался Феймахер. — Есть одна идея.

— Знаешь, Хирш, — задумчиво протянул Гвоздь, — после таких слов я начинаю тебя бояться.

— Да, лучше на приём сходим, — поддержал Анджея Пруха.

— Ой, да ну вас, — махнул рукой Феймахер и тут же, словно плёткой, получил по ней сантиметром. — Ай!

— Смирно, — его мастер, судя по тону, явно когда-то служил.

— А я красавчик, — спустя четыре часа Миша крутился перед зеркалом и рассматривал себя в форме. — Даже награды предоставили, все девчонки сегодня мои будут.

— В мечтах, — хмыкнул ему в ответ Гвоздь, поправляя воротник у соседнего зеркала. — Не родилась ещё женщина, что оторвёт тебя от фуршетного стола.

— Так я ж не против, — парировал Гусар, — пусть рядом стоят и подкармливают.

— Рос, — в гостинную зашёл Гадел, — ты зачем тесак на спину вешаешь?

— Да… — крепление ножен щёлкнуло, я надел китель, проверил, что ремни нигде не выступают, движения не скованны, а ткань не топорщится и обернулся к другу: — неуверенно себя без него чувствую, а после Гусь-Налимска без тесака никуда, и вам советую.

— Разве можно так? — удивился Гадел.

— Миша сказал, что прецедент создан, а раз великий князь замечаний не сделал, то… Миша, — я посмотрел на Гусара, — как там ты сказал?

— То нам даровано такое разрешение, согласно уложению эдикта об оружии в присутствии членов правящего рода. Пункт пятый, подпункт второй.

— Спасибо, — я повернулся к Татарину, — я проверял, действительно, так и написано, так что, и ты бери тесак с собой.

— Как скажешь, — пожал плечами Татарин и полез за своим клинком.

Остальные повторили его манёвр. Приладили ножны на спины. Попрыгали, повертелись и замерли в ожидании.

Долго ждать не пришлось. Альберта Викторовича будто кто-то предупредил о нашей готовности. Стук в дверь раздался через минуту, и он пригласил нас следовать за ним.

Ковровые дорожки сменяли одна другую. Пестрили архитектурными излишествами стены. Сверкал янтарь и другие полудрагоценные камни. Величайшие люди Российской Империи провожали нас взглядами с полотен картин.

Слуги попадались на каждом шагу. Кто-то шёл с пустыми руками, кто-то тащил какие-то контейнеры и сумки. На поворотах бдели часовые.

В коридорах постовые гвардейцы щеголяли лёгкими гардемаринами. Провожали нас поворотом головы.

Они точно знали, кто повинен в их страданиях. Уверен! Казалось, я кожей чувствовал их ненависть. Что удивительно, так как они не снимали шлемов.

В больших залах, где высота потолков позволяла, мы встретили охранников в среднем доспехе. А в одном, где только люстра свисала на уровне третьего этажа, я увидел гиганта в тяжёлом доспехе.

Как по мне, всё это излишне. Такие солдаты смогут вести бой только на местах. Ну, или, им придётся самим разрушить дворец. Лучше бы поставили больше пехоты в гардемаринах. Мобильность — наше всё.

Но не я командовал охраной дворца. Потому встречалась такая картина тем чаще, чем дольше мы шли. А шли мы долго. Полчаса.

— Я б так жил, — восхищённо крутил головой Феймахер, — сколько же пространства, да тут в футбол играть можно.

— Ничего хорошего, — не согласился с ним Гусаров. — Приспичит резко, и до туалета не добежишь.

— Да и уборку делать — замучаешься пылесос вытряхивать, — поддержал его Пруха.

— Ой, ну вас, — махнул рукой Феймахер, и принялся дальше восхищённо рассматривать всё вокруг.

— Мы пришли, — Альберт Викторович остановился перед массивными дубовыми дверями с украшениями из малахита, янтаря и, кажется, кварца.

Слуга в парадной ливрее молча отворил перед нами створки. В коридор хлынула лёгкая классическая мелодия. Донеслись голоса множества людей, звон бокалов, а я ощутил, что тело моё охватила оторопь.

Навалилась как-то резко, неожиданно. Только что я был уверен в себе. Не думал ни о чём таком. А тут ноги ослабли, колени подогнулись — сейчас я увижу императора. А он увидит меня….

— Господа, — обратился к нам Альберт Викторович, — здесь я вас оставлю.

— Как же мы дальше, без Вас? — жалобно протянул Фея, и я, по взглядам остальных, понял, что не одинок в своих ощущениях.

— Когда сей светский раут закончится, встречу вас здесь же, — улыбнулся Альберт Викторович, — доброго вечера, господа.

Он развернулся и ушёл. А нам, чтобы не ударить в грязь лицом и не смалодушничать (а второго очень хотелось), пришлось пройти в бальную залу.

Не звучали фанфары. Не кричал наших имён глашатай. Люди в зале даже не обратили на нас внимания. Они были поглощены танцами и общением с равными себе — в глазах рябило от дворянских перстней на пальцах. Даже мои бойцы не исключение. Все надели свои родовые знаки.

Оторопь, вроде бы, прошла, но на смену ей явилось ощущение чужеродности. Моей чужеродности. Ну не здешнего полёта я птица. И вообще, я тур. Что дальше-то?

— И что дальше? — вторил моим мыслям Гадел. — Куда пойдём?

— Вон там столы с едой, — указал рукой на противоположный конец зала Гусаров, как всегда безошибочно обнаружив провиант. Да он вообще казался невозмутимым, как будто постоянно торчал на таких мероприятиях. Блин, завидно.

— Давайте поедим, — кивнул я и стал обходить зал по стеночке. Бойцы проследовали за мной, но не тут-то было.

— Ростислав Драгомирович, дорогой, — казалось, на весь бальный зал раздался голос великого князя, а потом и он сам появился в поле зрения, выныривая из толпы аристократов, — вот ты где, пойдём, познакомлю тебя кое с кем из местного бомонда.

Отказаться невозможно. Сказал бойцам, что встречаемся у столов, и, под пристальными взглядами гостей приёма, подошёл к Михаилу Владимировичу.

— Ну как тебе здесь, Ростислав Драгомирович? — спросил великий князь, пожимая мою руку.

— Впечатляюще, Ваше высокоблагородие, — улыбнулся я, — благодарю за приглашение, это великая честь.

— Это я тебя благодарю, в очередной раз, — рассмеялся Михаил Владимирович, — Альберт мне забавное радио принёс, будет чем скрасить серые будни.

Представил, как теперь гвардейцы намучаются ещё больше, и передёрнул плечами, а затем, щёлкнув каблуками, вытянулся по струнке:

— Рады стараться, Ваше высокоблагородие.

— Да полно тебе, не на параде, пойдём.

Великий князь развернулся и ледоколом пошёл сквозь толпу аристократов. Я же, маленьким корабликом, пристроился в его кильватере.

Всю дорогу приходилось ловить чужие взгляды. Гости приёма, словно арктические звери на льдинах, наблюдали за каждым моим шагом.

Кто-то смотрел равнодушно, при этом разговаривая с соседями. Кто-то провожал меня заинтересованным, будто пытался разгадать загадку, взглядом. А кто-то не стеснялся показать хищный блеск. Правда, такие персонажи тут же отводили глаза в сторону, стоило на них посмотреть.

Отводили все, кроме одного. Среднего роста мужчины в сером костюме. Взгляд его стальных, слегка поблекших от возраста глаз, пронзал меня насквозь.

Лет семьдесят. Седые, короткие волосы. На лице отпечаток власти. Опирается на трость с навершием в виде головы льва. Я его не знал, но у него точно имелись ко мне претензии.

Сделал рожу кирпичом. Расправил плечи. Поднял голову выше и ответил ему тем же.

Меж нами тут же завязалась зрительная дуэль.

Он криво оскалился. Я ухмыльнулся. Он прищурил глаза. Я приподнял бровь. Он потёр палец около родового перстня. Я приподнял вторую бровь.

На лице аристократа мелькнуло и тут же исчезло удивление. Он натянул на себя маску равнодушия, дёрнул пальцем, и отвернулся.

Так, не понял. Это я сейчас победил, или меня послали? Блин, как же не хватает знаний о высшем обществе. Кто он вообще такой? И вообще, с чего я с ним закусился? Хотя, интуиция говорила, что, всё правильно сделал.

Больше никого странного мне не попадалось. К концу нашего маршрута я даже немного привык к окружающим. Перестал воспринимать их, как вероятных противников, и смог оценить.