Пф. Нашел чем пугать девчонку, упавшую с обрыва. Увольнением!

— Да ради бога… то есть, отца-дракона, Вальтарта большая, найду, где голову приклонить.

— Не найдешь! — Кристан заразительно расхохотался. — Ты не то что Сопределье или Велеш, ты даже Центральный квартал покинуть не сможешь.

Велеш — это столица Сопределья, а Центральный квартал, конечно большой, и есть вопросы, как Пустой позволили открыть здесь лавку, но угрозы — это уж слишком. Ярость накатила так резко, что я с трудом заставила себя усидеть на месте. Хотелось вскочить, вцепится в красивое лицо, погружая когти в по-юношески нежную кожу. Располосовать. Поставить на колени.

Руки у меня так тряслись, что пришлось вцепиться ими в дубовый стол.

— Ты имеешь в виду, что любой высокорожденный может оболгать вею лишь на том смешном основании, что он ей не нравится?

Кристан посмурнел, но отпираться не стал:

— Основание у меня самое замечательное. Одна вороватая вея, изъяла из моего кармана семь золотых, пока я рассматривал товар в темной лавке. Короче, вея, — он перегнулся через забор, опираясь на яблоневый ствол, и уставился на меня немигающим взглядом. — Завтра. Либо ты отработаешь кражу, либо ждут тебя казематы, сгоревшая лавка и мертвые бабки. Их давно пора утилизировать.

Несколько секунд я сидела, уставившись в стол, пытаясь подавить черную ярость, заполнившую сердце. А когда подняла голову, сад был спокоен и зелен, и ветерок путался в листве, вейр Орхо дано ушел.

«Надо взять себя в руки, — подумала я отчаянием. — Ни одно зелье на земле не любит лишних мыслей во время работы. Это же основы!»

На тумбе появились глубокие борозды, дымился стул, дымились горстка зельеварных активов и старый яблоневый пень у веранды. Опасливо тронула борозду — видит небо, без понятия откуда она взялась! Может я нож схватила, сама того не заметив?

Рядом фыркнули. Я опустила взгляд и увидела нашу безымянную кошеньку, смотревшую на меня, как на дуру. Котяра потянулась, с наслаждением выгнув спину, а после поднялась на задние лапы, опираясь передними на тумбу, и хватанула край столешницы когтями. Царапины вышли существенные, но рядом с бороздами — просто ерунда.

Кошка смотрела на меня не мигая, словно пыталась протолкнуть мне в голову очевидную с кошачьей точки зрения мысль. Я отвела взгляд и присела, собирая выпавшую из миски лаванду. Половину, вон, рассыпала.

Мысли бродили у меня в голове невеселые. Знаю я, какую мысль мне кошка толкала. Мои это борозды, и стул с пеньком тоже я подпалила, но самое страшное — моя это вина, что Орхо обозлился на бабулек. Я принесла несчастье в их дом.

Неужели придется идти к Орхо? Гнев, разбавленный ужасом, прокатился по коже, поднимая волоски. Нет! Не хочу! А если идти, то уж точно не для того, чтобы умолять и в постель ложиться. Мне надо подумать… Подумать… Взять себя в руки.

Собрав лаванду, я выпрямилась и буквально заставила себя усесться в кресло обратно.

— У меня есть работа, — сказала вслух. — Важная работа, которую мне дал один важный человек. Я сделаю свою работу, и только потом приму решение.

Вцепилась в ступку и принялась нервно мять лаванду заново. Свою злобу я представила огромной черной кошкой, вроде той, что одобрительно щурилась на меня из угла веранды. Она была злая, совсем дикая, поэтому я мысленно гладила и гладила ее по напряженной спинке.

— Спи, дракон мой, сладким сном, дремлет магия кругом, гнезда, солнце и луна, растворились в бездне сна…

Не знаю, откуда пришли в голову слова старинной драконьей колыбельной, но я тихо мырлыкала ее под нос, и ярость утихала. Снова одуряюще пахла лаванда, мирно посапывала кошка, ветер пробирался по ветвям.

Музыка и мерный стук ступки ввели меня в транс. Движения руки стало плавным, покачивающим, казалось музыка льется в чашку с кончика пальцев, оседая на фиолетовой мякоти цветков.

Я закончила лишь к вечеру, сделав по рецептуре состав настойки от… скорби. Я глазам своим не поверила, когда прочла название. Надо же, такие простые материальные вещи лечат от скорби. Самой, что ли, выпить?

В зельеварной было пусто, поэтому я вернулась в дом, едва сдерживая радость. У меня в руках поблескивал синий пузырек с самой настоящей магией, сделанной собственными силами!

К сожалению, сегодня была очередь Глок готовить на день, поэтому в кухне попахивало уксусом и горелым, но мне было все равно.

— Смотри, Бертель!

Позвала я старушку, но вместо нее ко мне обернулся вчерашний синеглазый вейр Шиин и со старинной галантностью, присущей древним кланам, обозначил поклон.

— Познакомься с моим братом, — с тихой гордостью сказала Бертель. — Кастор принадлежит второму по силе клану Сопределья, и является одним из лучших сынов Вальтарты.

Я бы с радостью онемела от шока, но за сегодня на меня пришлось слишком много новостей. Разбуженная драконица, Орхо со своим шантажом, магия… Поэтому я просто присела в реверансе.

— Приветствую, вейр Шиин.

На миг мне показалось, в его лице отразилось неприятное удивление. Не понравилась ему моя сдержанная реакция.

Но в дальнейшем вейр Шиин повел себя, как настоящий джентельмен, проводив к столу моих старушек и благородно не заметил кухонную вонь, он даже позволил положить себе на тарелку немного риса и подозрительного вида котлету.

Есть, правда, не стал.

А у меня не было выхода. Вряд ли меня покормят в другом месте. Поэтому нарезав котлету или нечто, на нее похожее, кусочками, обратилась к Бертель:

— Вы сказали, он ваш брат?

Бертель, помедлив, кивнула.

Ей было двенадцать, когда потоки силы в ее жилах скрутило и запутало, как новогодние ленточки-кудряшки. Еще вчера она зажигала даром магические лампадки, а сегодня не могла вызвать ни искры. Самые опытные маги Империи разводили руками. Сначала расторгли ее детскую помолвку, после переселили во флигель, а затем отец и вовсе вычеркнул ее из семейного древа и продал за копейки в пансионат.

— Семя должно приносить пользу, — сказал он жестко. — Сухое семя нельзя взрастить, но можно изучить, потратить на благо будущих поколений.

Если Бертель поняла его верно, то ее только что назвали компостом. Удобрением для почвы, в которую заронят более достойные семена. Плакать она была не приучена, поэтому обняла поседевшую от горя и ужаса мать и уехала с настоятельницей. С младшим братом ей в голову не пришло попрощаться. Большую часть ее детства он болел, а теперь, когда поправился, смотрел на нее, как на незнакомку.

Сблизились они потом. Когда она закончила пансионат и выжила, и мать купила ей за немыслимые деньги лавку в центре столицы Сопределья, а младший брат — немыслимой красоты и силы младший брат Кастор Шиин, стал ее постоянным покупателем. А также поручителем, адвокатом и защитником по вопросам любых тяжб.

Когда всем прочим его достоинствам, вейр Шиин оказался ректором магической Академии Сопределья, расположенной в Велеше.

— Вы сами сделали это зелье?

Он взял из моих рук пузырек с черной лавандой, разглядывая переливающуюся синеву.

— Очень талантливо, — вскинул на меня задумчивый взгляд. — Завтра состоится последний день экзаменов, поэтому вам будет достаточно просто подать документы. Об остальном я позабочусь.

У меня задрожали руки, и я поторопилась спрятать их в складки платья. Неужели… так просто? Впервые за обе мои жизни мне улыбнулась судьба, и нашлись просто добрые люди, готовые мне помочь.

Среди высокопоставленных драконов Сопределья я не встречала ни добрых, ни простых, но Вейн Шиин не посещал наш дом. О нем я ничего не знала до сегодняшнего дня.

Как во сне, я доела горелый рис, выпила чай, не чувствуя вкуса, а потом пошла провожать своего спасителя, поочередно подавая ему у двери легкое пальто, перчатки и трость.

Уже у самой калитки Вейн Шиин вдруг остановился.

— Иномирянка с разбуженной драконицей, — сказал он задумчиво. — Твоя магия не раскрыта, но я готов рискнуть и предложить тебе покровительство своего клана.