Пещера с неровными стенами и прямыми как штыри синими колоннами, больше походила на комнату отдыха. В ярком свете ламп бликовал небольшой водоем, окруженный зелеными растениями, усыпанными розовыми цветами. Гормери не удержался, подошел к одному из них и, наклонившись, потянул носом, желая распознать аромат подземных растений. Никогда он не видел, чтобы что-то цвело без солнечного света.

— Они не настоящие, — заметил Хепу таким тоном, словно это Гормери прибыл в столицу из деревни, а не наоборот.

Молодому и амбициозному писцу стало обидно и за то, что купился, и за то, что дал повод усомниться в пышности и богатстве родного Ахетатона.

Хорошо, что Аменхотеп быстро убедил стражников пропустить их в святая святых, где споры о постороннем стали неуместны. Карлику пришлось оставить носильщиков и пойти на своих двоих. Что он и сделал, сопровождая каждый свой шаг потоком непристойностей.

Миновав массивные двери, они очутились в комнате поменьше, куда им вынесли сундук с сокровищами ювелира. Тут активизировался вялый доселе Анхатон. Он выхватил из рукава свиток и, разложив его на деревянной подставке, принялся сверять написанное с тем, что находилось в сундуке.

— Ожерелье с аметистами и недопустимыми Тет, — бурчал он, а Хепу вытащил из недр сундука и разложил на полу старинное украшение, в котором присутствовали запрещенные символы.

— Кольцо Амона, диадема Изиды, серебряные браслеты с голубой глазурью и символами Амона.

Все эти значки Гормери выучил по долгу службы, ведь дознаватель обязан понимать, где правильное украшение, а где преступное. Иначе как бы он находил и обезвреживал староверов и их пособников.

— Статуэтка бога Мина, две памятные серебряные таблички Себека, Сосуд для масел с изображением бога Хапри, медальон жреца храма Осириса, статуэтка Инпу…

Вскоре на светлых плитках пола были выставлены и выложены несколько десятков мелких и крупных поделок из драгоценных металлов.

— Итак, — Анхатон подчеркнул ногтем под последней строкой списка, — Чего-то не хватает?

— Э… — ювелир Хепу заглянул в сундук, словно надеясь отыскать там что-то еще. Но темные недра преступно пустовали. А назвать пропажу он не решался. Вместо этого испуганно икнул и сжал горло тонкими пальцами, чтобы спазм не повторился.

Гормери, карлик и даже верховный жрец несуществующего храма, — все поочередно заглянули туда же. И с непониманием уставились на ювелира.

— Там… это… — кадык на тонкой шее скакнул до подбородка, — Но я не брал, честное слово?

В сокровищнице такое признание может вызвать только скепсис. Что оно и вызвало. Как это не брал? А кто брал?

— Что пропало? — за всех поинтересовался Гормери, которому надоели ужимки ювелира. Того и гляди, придется лекаря звать. На лбу выступила испарина, щеки посерели, а губы превратились в тонкую линию. Трясущиеся руки он сложил в умоляющем жесте. И куда подевалась его надменность. Кажется, он готов был бухнуться на колени перед столичными ревизорами.

«Он похож на преступника», — подумалось Гормери.

Анхатон пробежал глазами список, и, найдя, где не поставлена галочка изрек трагичным тоном:

— Хм… а пропала серебряная статуэтка бога Хонсу. И это не просто кража, это политическое преступление.

Далее из развернувшийся перед его глазами громкой, полной драматизма сцены, Гормери узнал, что древний бог Хонсу наделен очень неприятной способностью. Он единственный, кто может физически уничтожить других богов. Анхатон настаивал, что злоумышленники выкрали статуэтку, чтобы призвать настоящего бога и упросить его убить Атона.

Гормери, как человеку просвещенному эта версия казалась смехотворной. Статуэтка Хонсу размером с ладонь. И ценность ее лишь в том, что она из дорогого серебра. Как такое мелкое воплощение пусть и могущественного древнего бога способно уничтожить видимое солнце, которым является единственный в этом мире бог Атон⁈ Это если верить, что бог Хонсу вообще существует. Что, согласно указу великого царя Неферхепрура Эхнатона, вероотступничество! Атон один. И все упоминания о других старых богах есть преступление против царя и храма! Вот почему Гормери не слишком серьезно отнесся к последующим разбирательствам. Ну, пропала статуэтка. Ювелир Хепу в состоянии восполнить недостачу. А начавшаяся вокруг этого неприятного, но довольно рядового события суета с заламыванием рук, клятвами в верности царю и прочими неуместными странностями он воспринял как никчемную шелуху.

— Зачем бы мне призывать дознавателя кебнета храма Атона, если я способствовал пропаже такой важной статуэтки⁈ — стенал ювелир Хепу, катаясь по полу и делая вид, что выдирает волосы. Хотя чего там выдирать, он же бреет свою голову каждый день и натирает кожу до блеска гусиным жиром.

— Наше хранилище лучшее в царстве! Даже из Ахетатона нам привозят ценности, и никто за десять дет не пожаловался! — стоял на своем верховный жрец Аменхотеп, — Вы сами видели систему охраны. Может тут что-то пропасть без ведома владельца?

На все эти доводы Анхатон ответил скупо:

— Разберемся.

Гормери пожал плечами. В его задачу это не входило. Он должен найти дочь ювелира. А выяснять каким образом злоумышленник вытащил из подземной сокровищницы храма серебряную статуэтку, ему без надобности. Он с ходу может назвать две версии: по первой виновен ювелир. Возможно, кто-то из староверов узнал, что ему прислали такое сокровище и предложил три веса статуэтки серебром. По второй версии выкрасть фигурку могли сами служители хранилища. И в том, и в другом случае задействовано слишком много посторонних людей. И чтобы всех их вычислить следует здорово покопаться в местном гнилом обществе, а еще и в Ахетатоне. Ведь вряд ли Хепу кричал на всех углах, что ему прислали из царского дворца серебряную статуэтку Хонсу на переплавку. А это значит, кто-то из служителей сокровищницы царя в столице сообщил об этом кому-то в Уадже. Но поиски таких преступников сложное и долгое расследование, на которое ему добро в храмовом кебнете не давали. Так надо ли проявлять служебное рвение, когда на кону всего лишь маленькая статуэтка запрещенного бога? А приписываемые ему чудесные силы лишь заблуждение староверов? И если их принять, значит поддаться ядовитым чарам и усомниться в том, что кроме Атона нет иных богов. А это куда более серьезное преступление, между прочим.

В таких размышлениях застал его карлик возле того самого прудика внутри пещеры, украшенного бумажными цветами.

— Ставлю на Хепу! — с ходу заявил он, — Это самое простое объяснение. А значит самое верное.

Гормери повозил рукой по прохладной глади воды. Потом ответил:

— Хепу прав в одном. Если он виновен в заговоре, то ему не за чем вызывать сюда нас с тобой.

— Ну… — Анхатон дернул плечами, — Может пропажа дочери никак не связана со всем этим.

Гормери посмотрел на него так, чтобы тот понял, какую ляпнул глупость.

— Допустим, Хепу продал кому-то статуэтку. Но, затягивая с украшениями для любимой царской жены, и призывав следователя из столицы на поиски дочери, без которой он не может закончит заказ, он понимал, что мы проведем ревизию ценностей. Это обычное дело в таких случаях. Значит, затевая все, он должен был хотя бы подготовиться к тому, что мы обнаружим пропажу. Придумать внятные объяснения. А он катался по полу в полуобморочном состоянии. Как будто для него отсутствие серебряной статуэтки стало полной неожиданностью.

— Может это как раз и есть заготовленное объяснение, — буркнул карлик.

— Тогда он зря пошел в ювелиры. Разыгрывая сценки на площадях, он снискал бы славу артиста и уже через год его бы золотом осыпали во дворце.

Анхатон шутку оценил:

— Твоя правда. Но теперь мы просто обязаны найти эту статуэтку. Ты ведь понимаешь, что может случиться, если она попадет не в те руки!

И тут на Гомери снизошло божье благословение. Он сможет решить все свои проблемы одним правильным ходом. Вот таким: