И едва не упал, когда кто-то с силой ткнул его в спину кулаком.

— Ты жив или уже того? — поинтересовался за ним Анхатон, — Мы уж тут ставки делаем.

Гормери открыл глаза и с удивлением уставился на гадалку.

— Это ты мне сейчас сказала?

Та воззрилась на него со смесью ужаса и интереса.

— Отвечай! — он почувствовал, как злость стремительно затопила его низу до самого горла. Стало трудно дышать. Он сжал кулаки, чтобы не сорваться прямо тут, на глазах у рабов и матросов. Вот же стыд! Писцу циновки, и его помощникам не подобает показывать чувства. Они же люди порядка.

— Я и словечка не сказала, — пролепетала девица и всхлипнула для пущей убедительности, — Вот, только кости раскинула. И вы посмотрите, все они легли пустой стороной.

Он опустил взгляд на циновку, где у колен гадалки валялось с десяток камешков. Все действительно перевернуты пустыми сторонами. Кроме одного.

— Что это за знак? — он наклонился и подняв камешек, повертел его в руке, разглядывая неумелые каракули. Вроде жезл с кругом. Под кругом месяц.

— Я… — голос гадалки дрогнул, и из глаз ее действительно потекли слезы, — Господин, пощадите. Это не мой камень.

Вокруг все замерли, понимая, что сейчас разразится очень интересная драма. Возможно даже со смертельным исходом.

— Не твой камень в твоем мешке? Вот это новость… — усмехнулся Гормери.

— Дай-ка, — у карлика руки были крупные и сильные, как у вполне рослого солдата. Он без труда выхватил камешек из пальцев молодого писца.

— Что случилось? — через толпу к ним пробирался капитан Ипу.

— Сейчас узнаем, — ответил ему Анхатон, — Что за значок-то?

Люди вокруг снова заволновались. И еще на шаг стиснули кольцо, уже грозя растоптать несчастную девушку, которая ни жива ни мертва сжалась на циновке.

Первым понял опасность капитан и подняв обе руки вверх громко крикнул:

— А ну назад на три шага! Выполнять!

Матросы и рабы тут же послушались прямого начальника. Стало намного свободнее. И задышалось легче. Но расходиться никто не желал. Гадалка всхлипывала, обхватив худые плечи руками. И груди ее, лишившись натяжения все-таки повисли.

— Так что за знак? — Гормери уже перестал гневаться, ситуация его скорее забавляла, — Чего ты ревешь, если не знаешь? Или все-таки знаешь?

— Я… я… — она разразилась рыданиями.

— Какой знак? — тоже заинтересовался Ипу.

— Говорил же, оставь девчонку в покое, — проворчал карлик и протянул Гормери камешек, — Что там непонятного?

Тут он повернулся к гадалке и бросил:

— Брысь отсюда!

И та, словно ждала приказа, моментально сорвалась с места и, каким-то удивительным образом просочившись сквозь плотную толпу мужчин, растворилась в компании таких же голых девиц. Попробуй отыщи ее теперь, они все на одно лицо и телами похожи. Гормери тут же отчаялся найти ее глазами среди прочих, чтобы потом расспросить с пристрастием. Его занимал вовсе не камень с непонятным значком, а накатившая на него тьма и странный голос, заполнивший всего его от макушки до пяток. Кто наслал на него этот мираж? Она? Или кто-то другой? Может девица не так проста, как хочет казаться? А может ее использовали, чтобы напасть на писца храмового кебнета. Всякое бывало за время его не такой уж долгой службы. И травить пытались и мандрагорой опаивать, и прирезать пытались в темном переулке.

— Ну, что там? — нетерпеливо переспросил капитан.

Гормери глянул на камешек, который вертел в пальцах и удивленно присвистнул:

— Да это не тот значок!

Он повернулся к карлику, который выглядел на удивление спокойным. Он пожал плечами:

— Какой взял, тот и отдал! — он повертел перед собой пустыми руками, — Или ты думаешь, я в рукаве прячу гадальные кости?

Не походило, чтобы было так. И все же…

— Раньше на камне был изображен круг, а под ним месяц. А тут только круг на палке.

— Месяц? — карлик схватил его за запястье и притянул его руку поближе к лицу. С видимым вниманием разглядел каракули на камешке, потом мотнул головой, — Нет никакого месяца!

— Сам вижу, что нет! Но ведь был же!

— Или, тебе показалось! Ты торчал тут посреди палубы как Тет между полями.

(Тет или Джед — длинная палка, которую крестьяне ставили на границе между полями, чтобы не потерять их в период разлива).

— Это правда, господин, — подтвердили голоса из толпы, — Мы уж хотели за капитаном бежать. Думали, ты за горизонт шагнул. Или что-то вроде того…

(«Перешагнуть за линию горизонта», «Уйти за горизонт» и прочие сходные выражения в Древнем Египте имели значение «умереть»).

— Это все от жары! — Ипу потрепал Гормери по плечу, и тот сделал над собой усилие, чтобы не скинуть его руку.

Нет, он не спятил. Не стоял он истуканом, и не привиделся ему месяц на камешке. И голос он слышал, и глаза его не обманули. Только вот карлик… неужели это он все подстроил? Но как? Ведь, судя по всему, тьму более никто из окружающих не видел. Иначе только о ней и болтали бы.

— Так, а что круг-то на камне значит? — встрял в общий гул надсмотрщик, которого более всего волновало компетентность гадалки.

Анхатон глянул в его сторону и, презрительно цыкнув языком о зуб, вопросил:

— Ты дурак?

Все замолчали. Для большинства присутствующих надсмотрщик с палкой дураком никогда не казался. И согласиться с такой версией было себе дороже. Ну как потом он на их спинах за это оскорбление отыграется. Сам же надсмотрщик не мог определиться с ответом. Потому что вопрос был слишком уж неточный и затрагивал многие аспекты его жизни. И в некоторых, положа руку на сердце, умным его никак нельзя было назвать. А пока он думал, карлик решил развеять интригу:

— Круг на шесте — это известный штандарт нашего Великого бога Атона. Он солнце, которое мы видим! И что значит кость с таким изображением? То, что нашему молодому песцу Великий бог Атон теперь покровитель. Он дарует ему удачу и благополучие. Или кто-то сомневается?

Желающих вступить в полемику не нашлось. На том собрание и разошлось.

— Идем, Мери, выпьем прохладного вина, — карлик толкнул писца в бок, — Надо же начать воплощать божественный замысел. Раз уж тебе так везет, то на хорошее, дорогое вино ты точно можешь рассчитывать.

Не то, чтобы Гормери страстно возжелал испить вина с этим надутым прыщом. Но грубо отказать ему перед толпой он счел недальновидным и к тому же слишком эмоциональным поступком. Писцы циновки так не поступают. Следователи в первую очередь видят в человеке золото информации, которое поблескивает на дне колодца, и которое надобно извлечь любыми способами. А уж какая в нем вода — чистая, мутная или вовсе отравленная — дело последнее. А порасспросить карлика было о чем. К примеру, кто такая эта его гадалка, которая вот так запросто ввела его в транс, чего другие и не заметили. И ведь не пил он ничего из ее рук, ни вкушал, да даже не прикасался к ней. Не силой же воли сердечной она отправила его Ба на край Дуата.

(Древние египтяне верили в сложную многокомпонентную природу человека. Выделяли 9-ть ее составляющих: Ка, Ба, Иб, Рен и т.д. Ба — довольно приблизительное значение нашего понятия «душа» или «сознание»).

Или вот зачем Анхатон подменил тот самый камень с символом? Ведь Гормери был в трансе, а не помутился рассудком и точно видел, что за картинка там была нацарапана: серп похожий на лунный под кругом. Скорее всего солнцем. И что она значит, кстати? Он таких не встречал ранее. Надо бы заглянуть в библиотеку Храма по возвращении в Ахетатон. В запрещенной секции наверняка найдутся старые свитки со списками тщательно забытых символов. Понятное дело, праздное любопытство жрецами единого бога Амона не поощряется. Но сыщик должен знать, с чем столкнулся. А вдруг эта гадалка опасная еретичка, которая под видом простых развлечений смущает сердца своих жертв символами древних и отвергнутых нынешним царем богов. Ведь не просто же так она подсунула ему в руку этот значок. И надо бы порасспросить саму гадалку с пристрастием. Подкараулить вечерком, затянуть к себе в темную и душную каюту, припугнуть для убедительности. А там из нее признание само польется. Женщины существа слабые и нетерпеливые. А это гадалка и так тряслась от страха. Разговорить ее вдали от карлика-покровителя плевое дело. Он все еще размышлял, как лучше убедить девицу раскрыть ему правду: угрозами или подкупом, когда Анхатон подвел его к перилам верхней палубы и, ткнув толстым пальцем в воду, похвастал: